Когда разбирали камни, случайно натолкнулись на трупик чернобурки. Поначалу особого внимания на него никто не обратил, разве только на необычную масть: Недопесок был не из этих мест, здесь чернобурок не водилось. Люди отложили трупик в сторону, чтобы потом похоронить.

Но у лисьего священника был глаз наметан, и он сразу определил, что это необычные останки. Судя по всему, лежали они здесь очень давно, вероятно, со времени разрушения храма, но шерсть у чернобурки была целая, плоть не тронута червями, и мертвечиной не пахло.

Лисий священник некоторое время наблюдал за трупиком, но тление его так и не тронуло, а вороны, которых в окрестностях водилось много, не пытались его расклевать, как поступали с другими трупами.

Лисьи адепты посовещались и решили, что это мог быть трупик лисьего бога – одного из лисьих богов: тот, которому они поклонялись, был рыжей масти, – и решили посвятить ему только что отстроенный храм.

Они завернули трупик чернобурки в шелковый саван и положили в нефритовую шкатулку на самом видном месте в храме, чтобы приходящие в храм помолиться люди узрели еще одно чудо – нетленные лисьи мощи.

Люди заметили, что жить после возведения храма стало спокойнее: из города и окрестностей убрались зловредные духи. Лисьи адепты разъяснили им, что это лисья благодать, и люди охотно приходили в храм и оставляли приношения для Лисьего бога.

Приношения, к слову, подъедали лисы, но лисьи адепты никогда их не прогоняли. Люди даже приходили посмотреть, как лисы забирают приношения.

Лисы отъелись и расплодились, и перестали докучать людям, за курятники теперь можно было не опасаться. Самые старые лисы даже не боялись брать еду прямо из рук и довольно неплохо понимали человечью речь. Но пока ни одна лиса еще не научилась скакать на задних лапах.

Гора Хулишань стала главным оплотом Лисьего культа. К тому времени, когда на горе появился Недопесок, успело смениться пятьдесят с лишним поколений священников, а уж сколько лисьих – так и вовсе не счесть.

[472] Недопесок лиспоряжается на горе Хулишань

Недопеску, конечно, польстило, что люди ему кланяются, но больше удивило. Небожители-подлизы тоже нередко ему кланялись: он был на короткой лапе с Небесным императором, и они хотели его задобрить, чтобы он замолвил за них словечко. Но то небожители, они знают, что у Недопеска Небесный император в шисюнах. А эти люди его впервые видят, но почему-то тоже кланяются.

Недопесок поскреб лапой за ухом и решил, что все дело в его шапке чиновника, а может, они разглядели и нефритовую бирку. Он знал, что такие вещи в мире смертных высоко ценятся.

Когда он взлетел на гору, его уже встречали лисьи адепты и лисий священник. Недопесок вытаращился на них и даже рот открыл от удивления. На лисьих адептах были лисьи маски, закрывающие лица, а лисий священник носил высокую шапку, сшитую так, что ее края напоминали лисьи уши.

И все они ему тоже поклонились, нараспев сказав:

– Нам явился Лисий бог!

Недопесок вылез из духовной сферы, встал на задние лапы – вызвав у людей неподдельное изумление – и сказал:

– Я не Лисий бог. Я небесный чиновник.

То, что он умел говорить, людей вообще поразило до глубины души: говорящий лис, стоящий на задних лапах, разодетый с иголочки, да еще и с зажатой в лапе нефритовой биркой! Вот уж это точно было чудо так чудо!

Недопесок между тем принюхался и безошибочно отыскал в храме глиняную фигурку лисьего бога.

– Пахнет шисюном, – сказал он, беря идол лапой и обнюхивая его.

– Лисий бог твой шисюн? – поразились люди.

Сяоху поставил глиняного лиса туда, где взял, и задрал морду, глядя на подошедшего к нему лисьего священника. В руках того был поднос с едой, пахло очень даже завлекательно. Недопесок церемониться не стал, охотно отведал того и этого и облизнулся.

– Тогда кто же ты, если Лисий бог – твой шисюн? – спросил лисий священник.

Недопесок это знал нетвердо, но он слышал, что говорят другие, поэтому выпятил грудь и гордо сказал:

– Я единственный и неповторимый лисий дух. Шисюн меня создал.

Тут он опять принюхался, и шерсть у него вздыбилась. Другой запах тоже был знакомый, но он никак не мог его вспомнить. Недопесок покрутил мордой, выискивая источник запаха, и подошел к нефритовой шкатулке, где лежали лисьи мощи. То, что это он сам, вернее, его прежнее тело, Недопесок понял не сразу. Сначала он удивился, потому что никогда не видел других чернобурок, потом принюхался еще раз.

– Да это же я, – поразился Недопесок, хлопнув себя лапой по морде.

Лисьи адепты зашептались: так они не ошиблись, настоящие лисьи мощи!

Глядеть на себя прежнего Недопеску не нравилось, поэтому он скоро отошел и стал выглядывать и вынюхивать, не найдется ли в храме еще чего-нибудь интересного, о чем потом можно будет доложить шисюну.

– О дух! – провозгласил лисий священник. – Ты принес нам слово Лисьего бога? Что Лисий бог велел нам поведать?

– Какое шисюну дело до того, что вы едите? – удивился Недопесок. «Поведать» он ошибочно понял как «пообедать».

Лисьи адепты вытаращились на него, а он на них.

Лисий священник сообразил, что произошла ошибка, и уточнил:

– Поведать – это то же самое, что передать. Что Лисий бог велел нам передать?

Недопесок взъерошился: не могут нормальным лисьим языком говорить, что ли? Вводят в заблуждение порядочных лис…

– Ничего шисюн вам не передавал, – сказал Сяоху. – Он вообще про вас ни ухом, ни хвостом не знает. Как будто шисюну есть дело до каких-то людишек! Шисюн – Небесный император. У него на Небесах забот полные лапы.

Это людей несказанно расстроило.

– О лисий дух, – взмолился лисий священник, – когда ты вернешься на Небеса, расскажи Лисьему богу, что в мире смертных есть Лисий культ.

– Лисий кто? – переспросил Недопесок.

– Культ, – повторил лисий священник. – То есть ему поклоняются люди.

– А-а-а… – протянул Недопесок и решил это словечко записать.

Если он будет пересказывать шисюну то, что видел на Лисьей горе, лучше ничего не пропустить и не перепутать.

Вид пишущего в книжечке лиса поверг людей не то что в изумление – в настоящий шок. В мире смертных не все люди знали грамоту, а тут – образованный лис!

– О лисий дух, – разволновался лисий священник, – напиши нам какое-нибудь наставление, чтобы мы вывесили его в храме!

Недопесок покосился на него. То, что в храмах и вообще во дворцах вывешивают надписи, он знал и видел, правда, никогда не мог их прочесть. Для подобных вещей обычно использовали скоропись и старались написать как можно непонятнее. Вообще Недопесок считал, что это удобно: раз никто не может прочесть, что там написано, можно сказать, что там вообще что угодно написано!

Перспектива создать свою собственную не-пойми-что-написано надпись казалась очень заманчивой. Недопесок подвернул рукава, поплевал на лапы и сказал снисходительно:

– Ладно уж, так и быть.

Лисьи адепты развернули на полу храма большое полотнище и принесли ведерко с краской. От кисти Недопесок отказался и сунул в краску лапу. Выводил лигатуры он самозабвенно, но выпачканные в краске задние лапы – Недопесок нечаянно наступил в только что написанное – оставляли еще и лисьи следы.

Когда надпись была готова, Недопесок горделиво выпятил грудь и поглядел на лисьих адептов. Те явно силились прочесть, но это даже самому Недопеску было не под силу! Он и так-то писал неразборчиво, а уж лапами…

– О лисий дух, – сдался наконец лисий священник, – поведай нам, что здесь написано?

– Чтобы я краску жрал? – возмутился Недопесок.

«Поведай» он принял за «отведай», потому что благополучно позабыл недавние объяснения. Лисьему священнику пришлось объяснять еще раз.

Когда Недопесок все понял и сунул испачканные лапы в услужливо подставленную лисьим адептом бадью с водой, он объяснил:

– Это лиспоряжение.

– Лис… что? – не понял лисий священник.

– Лис-по-ря-же-ние, – важно повторил Недопесок. – Здесь написано, чтобы вы поклонялись шисюну и не улисывали от обязанностей лисоприношения.

– У… что? – опять не понял лисий священник.

Недопесок просиял и следующую четверть часа посвятил лисьему ликбезу, в результате чего словарный запас лисьих адептов значительно пополнился такими важными словами, как: лиситься, улисывать, слисить, прилисить, облисить, вылисить, лиспорядиться, лисьелизь и лисьекусь и, конечно же, обмурдирование. При этом Недопесок продолжал отмывать лапы от краски. Когда он закончил, лисий адепт подал ему полотенце.

– О лисий дух, – сказал опять лисий священник, – не останешься в храме, чтобы нести Лисий свет?

Недопесок в это время размышлял, что же это за «олисидух» такой и почему эти люди его так называют. Это слово он тоже записал в свою книжечку.

Но про Лисий свет он сказал однозначно:

– Ничего я нести сюда не буду. Тут и так светло.

После этого Недопесок выглядел и вынюхал в храме все, что его заинтересовало, вышел наружу и потолковал немного с лисами. Те сказали, что в храме им живется очень даже хорошо: еды от пуза!

Недопесок им сказал, чтобы они учились ходить на задних лапах, тогда они скорее смогут стать демонами и отрастить хвосты. Надо сказать, семь его хвостов лис-храмовников очень впечатлили. Трогать хвосты Недопесок не позволял, а вот смотреть – пожалуйста. Лисы расселись полукругом и уставились на его пушистый веер.

– Смотрите, – торжественно сказал лисий священник, – лисий дух проповедует лисам.

Впечатленные люди начали перешептываться.

А Недопесок краем мысли подумал, что люди какие-то дураки, честное лисье! Ничего про обед он лисам не говорил. «Проповедует» он принял за «пообедает».

На приглашение остаться в храме Недопесок ответил решительным отказом.

– Мне некогда, – сказал он, натирая лапой нефритовую бирку, – я выполняю важное поручение шисюна. Мне еще нужно разыскать Речной храм.

Лисьи адепты о Речном храме слышали, но Лисий культ покуда до тех мест не добрался.

– В том храме живет могущественный полубог, – сказал лисий священник.

Недопесок кивнул:

– Дядя моего шисюна.

Лисий священник несказанно удивился и всеми правдами и неправдами всучил Недопеску глиняную фигурку лисьего бога, чтобы тот поставил ее в Речном храме. Ясно-понятно же, что дядя Лисьего бога должен поклоняться Лисьему богу!

– О лисий дух, ты будешь посланником и понесешь Лисий свет людям тех мест! – напутствовал Недопеска лисий священник.

Недопесок сердито засопел. Никаким лиссионером он становиться не собирался.

[473] Вездесущая лисья лапа

День порадовал солнцем и теплом. Чангэ, небрежно прикрыв глаза тыльной стороной ладони, раздумывал, чтобы встать и сходить к водопаду.

Люди из соседней деревни прислали за помощью: в медной шахте, по их словам, поселился демон, и его нужно было изгнать. Он выл и рычал, скреб когтями по камням, и люди наотрез отказывались спускаться в шахту.

Чангэ подумал, что это вполне мог быть какой-нибудь дикий зверь, скажем, волк: упал или забрался в шахту и теперь не может выбраться. Шу Э ему о том же говорила: она послала теней и демонической ауры в окрестностях не обнаружила.

Но сходить, конечно же, придется: успокоить людей и вызволить бедолагу из ловушки.

Шу Э… Чангэ протянул руку, пошарил по циновке рядом с собой.

– Шу Э? – позвал он, отводя ладонь от глаз и окидывая взглядом хижину.

Шу Э, видимо, уже хлопотала во дворе. Чангэ слышал какие-то отголоски: Шу Э разговаривает с кем-то? Чангэ рывком сел, подтянул к себе одежду.

Как Шу Э следила за Чангэ, так и Чангэ следил за Шу Э: не хотелось, чтобы в их жизнь вмешивалась третья сторона. Люди не скрывали интереса к духу-помощнику, и этот интерес не всегда был любопытством. Шу Э ведь была так хороша собой, у людей наверняка возникали определенные мысли на ее счет. Чангэ не нравилось, что люди на нее заглядываются.