Во-первых, выглядела эта пара впечатляюще. Ху Баоцинь был редкого серебристого окраса, а Ху Сюань, хоть она в себе этого и не замечала, была изумительно красива, и чем старше становилась, тем явственнее проявлялась эта красота.

Во-вторых, они уже знали, что Ху Сюань – дочь главы Великой семьи Ху (подмастерья постарались!), лиса-аристократ, что среди лисьих знахарей было редкостью.

Ну и, конечно же, сам факт того, что Ху Баоцинь взял-таки себе ученицу – да еще толком ее выучил, тоже сыграл свою роль.

Лисьи демоны болели, как и обычные лисы: кто-то страдал желудком, кто-то запаршивел, кто-то охромел или ослеп, кто-то страдал от паразитов, кто-то готовился ощениться. Больных отправляли в лисьи лазареты.

Ху Баоцинь строго-настрого запретил Ху Сюань трогать больных голыми руками. Для этого у лисьих знахарей были специальные перчатки из лягушачьей кожи. Если спросить саму Ху Сюань, то она лучше бы голыми руками в лисий горшок залезла, чем надела эти перчатки: они были склизкие, жуть как противно! Но приказ есть приказ, Ху Сюань не осмелилась ослушаться.

Ху Баоцинь по ходу дела учил Ху Сюань разным тонкостям лисьезнахарства: как различать пульс больного и здорового лиса, как вытащить паразита из раны, как соскрести паршу, как по цвету мочи определить запущенность болезни, как вытаскивать занозы из лап, как вправлять кости, как завязать грыжу, как правильно запилить сколотый зуб или вырвать гнилой. Он делился с Ху Сюань собственным опытом, многое из того, что он говорил, в лисьезнахарских трактатах не упоминалось.

Ху Баоцинь обладал потрясающим мастерством: немногие лисьи знахари умели разрезать лисье брюхо, потрошить больные кишки и зашивать обратно так, чтобы лис не просто выжил, а еще и пошел на поправку.

Ху Сюань была достойной ученицей своего учителя и уже через пару недель рвала зубы и вправляла вывихнутые хвосты ничуть не хуже, чем Ху Баоцинь. А может, даже лучше.

Посмотреть на Ху Сюань даже пришел старейший лисий знахарь.

– Думаю, пора посвятить ее в младшие лисьи знахари, – сказал Ху Баоцинь.

– Хм, хм, – одобрительно кивнул старейший лисий знахарь. – Она уже прошла взросление?

– Еще нет.

– Но ведь полагается, чтобы лисы прежде проходили взросление.

– Я за нее поручусь. К тому же, – добавил Ху Баоцинь, – ничего не изменится, она по-прежнему останется моей ученицей, нужно еще поднатореть.

«О каком взрослении они говорят? – удивилась Ху Сюань, которая хоть и занималась в этот момент пациентом, но все расслышала, потому что уши навострила загодя. – Я и так взрослая».

В споре победу одержал Ху Баоцинь, и было решено, что через несколько дней, аккурат в лисье луностояние, Ху Сюань посвятят в младшие лисьи знахари.

Ху Баоцинь в оставшиеся дни хорошенько натаскал Ху Сюань, чтобы та не провалила церемонию. Она, как поняла Ху Сюань, напоминала экзамен, всего-то и нужно правильно и без запинки отвечать на вопросы.

Ху Баоцинь строго-настрого запретил ей упоминать, что она уже прочла Лисьезнахарское Дао.

– Если спросят что-то из него, скажи, что не знаешь, – напутствовал он Ху Сюань.

– Я поняла, сяньшэн, – кивнула Ху Сюань.

– И про лисоцвет помалкивай, – спохватился Ху Баоцинь. – Незачем им знать, что ты нашла в демоническом лесу лисоцветы… и тем более, что в доме твоего отца их пруд пруди. Ясно?

Ху Сюань опять кивнула.

Посвящали в лисьи знахари в Главном лазарете Лисограда, в присутствии всех лисьих знахарей и старших лис, среди которых Ху Сюань краем глаза заметила и нескольких дядюшек Ху.

Церемонию посвящения Ху Сюань выдержала, коварных вопросов ей не задавали.

– Тогда, – сказал старейший лисий знахарь, а остальные одобрительно подтявкивали, – назначаем Ху Сюань младшим лисьим знахарем.

Он торжественно вручил Ху Баоциню сложенный замысловатым способом бледно-голубой пояс – отличительный знак младшего лисьезнахарского состава.

Ху Баоцинь подошел к Ху Сюань и велел:

– Расставь руки.

Ху Сюань послушалась. Ху Баоцинь развязал ее пояс, ловко придержал края одеяния, чтобы не распахнулось, и повязал ей на талию лисьезнахарский пояс. Ху Сюань почему-то смутилась. Может, потому что Ху Баоцинь стоял слишком близко. Обычно лисы в лисье пространство друг друга не вторгались, держались на расстоянии вытянутого хвоста.

– Младший лисий знахарь Ху Сюань, – сказал старейший лисий знахарь, на вытянутых руках протягивая ей свиток, – прими Лисьезнахарское Дао.

У каждого лисьего знахаря была копия, как поняла Ху Сюань.

– Я прослежу, чтобы она его изучила, – сказал Ху Баоцинь, забирая свиток прежде, чем Ху Сюань успела протянуть к нему руку. – Сначала пусть доучит «Лисий травник».

Лисьи знахари похихикали.

– Самый молодой лисий знахарь в лисьей истории, – сказал старейший лисий знахарь. – Ты, помнится мне, в ее возрасте еще в подмастерьях ходил?

– В учениках, – сухо исправил Ху Баоцинь.

– А сколько «Лисьих травников» она уже выучила? – спросил кто-то из лисьих знахарей.

– Шесть, – сказал Ху Баоцинь, прежде чем Ху Сюань успела ответить.

Ху Баоцинь явно не хотел отчего-то, чтобы они знали правду. Это показалось Ху Сюань странным. Разве учителям не хочется похвастаться своими учениками? Лисы в большинстве своем были хвастушки, и лисьи знахари не исключение.

«Может, он не хочет, чтобы они думали, что я лучше его?» – предположила Ху Сюань.

Так оно и было, но причиной тому было вовсе не лисье самолюбие Ху Баоциня. Если бы он признал, что Ху Сюань уже превосходит его, то пришлось бы признать, что больше нечему ее учить, а это означало, что Ху Сюань должна будет покинуть дом Верховного лисьего знахаря. Ху Баоцинь интуитивно старался отсрочить этот неизбежный момент. Как знать, почему.

[446] Неведомая хворь?

В мир демонов прокралась весна. Демонический лес наполнился жизнью, растения вошли в силу, – самое время собирать лекарственные травы, а лисам – линять.

Лисьи демоны в дни линьки принимали лисье обличье поочередно и вычесывали друг друга, а у кого были ловкие лапы, делали это сами.

Ху Сюань приходилось полагаться на лис-фамильяров просто потому, что выбора не было: Ху Баоцинь строго следил за чистотой в доме, был у него такой мышиный пунктик, а клочки шерсти, которые сыплются из лис во время линьки, если их не вычесать, несомненно, нарушают установленный порядок.

Чтобы проверить, началась ли линька, достаточно было выпустить хвост и подергать шерсть в разных местах. Обычно в пальцах оставались пучки подшерстка, но в этот год линька у Ху Сюань запаздывала: шерсть сидела, как влитая. Ху Сюань не придала этому особого значения, она была слишком занята сбором лекарственных трав.

Нужно было уточнить у Ху Баоциня пропорции какого-то зелья. Ху Сюань заглянула к нему, тут же вспыхнула и, попятившись, спряталась за дверью. Ху Баоцинь вычесывал хвосты, одеяние его было завязано очень небрежно, на полу и на кровати вокруг него были клочья серебристой шерсти. Ху Баоцинь что-то ворчал себе под нос. Лисы всегда были сварливы во время линьки.

А Ху Сюань стояла за дверью и размышляла с некоторым удивлением, почему же она смутилась и спряталась. В вычесывании шерсти не было ничего неприличного, за эти годы в доме Верховного лисьего знахаря она уже не раз видела, как Ху Баоцинь линял.

Ху Баоцинь принюхался:

– Сюаньшэн? Ты что-то хотела?

Ну конечно же, он ее почуял. Ху Сюань неловко повела плечами и вышла из-за двери.

На Ху Баоциня она старалась не смотреть, когда сказала:

– Сяньшэн, я хотела спросить, сколько пепла совиных перьев нужно для одной порции зелья бодрости.

– Два ногтя, – сказал Ху Баоцинь, продолжая выдирать шерсть из хвоста.

Он отмерял ингредиенты, подцепляя их ногтями, ему не нужны были весы.

Ху Сюань лишь кивнула и поспешила ретироваться.

«Что это с ней?» – удивился Ху Баоцинь, но не придал этому особого значения: у него было еще семь не вычесанных хвостов!

Ху Сюань проверила запасы: совиные перья почти закончились. Она взяла корзину, клеть с мышами – приношение совам – и отправилась в лес.

Демонические совы охотно делились перьями, если умеючи попросить. Ловля мышей была делом хлопотным, а демонические совы были ленивы по природе. Лисьи знахари этим пользовались, потому что все лисы отличные мышеловы.

За клеть мышей Ху Сюань получила целый ворох пуха и перьев и села под дерево сортировать добычу. Пух и перо полагалось использовать отдельно: перья отправлялись в тигель, чтобы получить совиный пепел для лекарств, а пухом набивали подушки.

Удивительно, насколько ее это утомило: Ху Сюань и половины не рассортировала, как начала клевать носом.

– Надо вздремнуть, – пробормотала она, глупо моргая глазами, перед которыми поплыла сонная пелена.

Она улеглась в тенечке, подтянув колени к животу, и моментально заснула. У нее вылез хвост, а следом и уши, настолько глубоким был сон.

Проснулась Ху Сюань через несколько часов, взъерошилась и уставилась перед собой, со сна не понимая, где она. В носу что-то скворчало, она расчихалась и с неудовольствием почувствовала, что еще и хвост ломит.

– То ли я простудилась? – пробормотала Ху Сюань, машинально трогая хвост, и тут же подскочила: – Хвост?! Почему?!

Она завертелась на месте, хватая себя за хвост, а потом и за уши. Как она ни старалась, спрятать их обратно не получилось, словно она вовсе утратила эту способность! Ху Сюань села, уткнувшись лицом в колени и обхватив голову руками. Катастрофа!

– А, вот ты где, – раздался голос Ху Баоциня, – а я тебя уже потерял.

Ху Сюань подняла голову. Ху Баоцинь сел на корточки перед ней, разглядывая ее. В волосах у нее было несколько перьев и еще какой-то сор, словно она побывала в курятнике. Хотя, в совятнике, если уж на то пошло, ведь перья были совиные.

Ху Баоцинь протянул руку, чтобы избавить кудряшки Ху Сюань от мусора. А может, чтобы потрепать по этим самым кудряшкам… Ху Сюань на него огрызнулась, щелкнув зубами.

Если бы Ху Баоцинь вовремя не отдернул руку, вероятно, Ху Сюань бы его укусила. Вышло это непроизвольно. Она сама от себя такого не ожидала и поспешно зажала рот ладонями.

– Проштите, – прошамкала она.

Ху Баоцинь выгнул красивую бровь, не сказать, чтобы удивленно:

– Что такое?

Ху Сюань отдышалась от внезапного припадка лисьей сварливости и сказала унылым голосом:

– Я забыла, как прятать уши и хвост.

– Забыла? – переспросил Ху Баоцинь. – Лисы не забывают, как прятать уши и хвост.

– Я забыла, – мрачно повторила Ху Сюань, – я же ненормальный лис, вот и забыла. Феномéн, – добавила она с ядовитой горечью.

Вот тут уже Ху Баоцинь удивился. Давненько он не слышал от Ху Сюань ничего подобного и полагал, что та давно преодолела свои комплексы.

«Нет… Ведь за все эти годы она так ни разу и не превратилась в лиса».

– Не говори глупостей, – фыркнул Ху Баоцинь, все-таки протягивая руку и выбирая из кудряшек Ху Сюань сор. – Не говори, что ты ненормальный лис. Кудрявые лисы – большая редкость. Серебристые, к слову, тоже. Если следовать твоей логике, так я тоже ненормальный? – И он наклонил голову набок, ожидая ответа.

Ху Сюань помотала головой:

– Вы – особенный.

– Значит, и ты особенная. Какая разница между кудрявой и серебристой шерстью?

Ху Сюань опять помотала головой:

– Почему я не могу их спрятать?

– Вероятно, – протянул Ху Баоцинь, – у тебя лисий ступор.

– Что-что? – переспросила Ху Сюань, о таком она слышала впервые.

– Лисий ступор, – повторил Ху Баоцинь и поскреб у себя за ухом. – Бывает же иногда, к примеру, что забываешь, как пишется какое-то слово, или не можешь вспомнить что-то, хотя прекрасно это знаешь. Лисий ступор.

– В «Лисьем лечебнике» такого диагноза нет.

– Официально он называется «Дырявая лисья голова», – с невозмутимым видом ответил Ху Баоцинь.

– И такого тоже нет, – возмутилась Ху Сюань, уже подозревая, что Ху Баоцинь ее просто дурит.