– Влада, дорогая, ты хорошая девочка, но тебе придется от меня съехать.

Девушка нервно сглотнула. Такого она не ожидала.

– Что случилось?

– Моя сестра сильно заболела, ей нужна помощь. Она зовет меня к себе. Оставить на тебя квартиру я не могу. Был у меня в жизни неприятный случай, когда я оставила в квартире жиличку одну, поехала в санаторий подлечиться. Вроде хорошая была девочка, пока под присмотром жила.

Влада уже поняла, что последует дальше и поежилась. Куда ей теперь? В общагу проситься или новое жилье искать? Жаль уходить, здесь так удобно – универ в двух остановках, работа под боком.

Хозяйка продолжила, виновато уставившись в пол, ей тоже было неловко.

– А без меня пустилась во все тяжкие, мне соседи по нескольку раз за день звонили: музыка орет, шум, вопли, курение на лестничной площадке. Даже пару раз полицию вызывали. А вернулась я, так и квартиру не узнала – кругом грязь, мусор, туалет весь заблеван. Да еще вещи пропали, хорошо хоть я догадалась свою комнату на ключ закрыть и все ценное туда убрать. Жиличку я сразу выгнала, конечно. Пришлось с ее родителями связаться, чтоб ущерб возместили. Но ничего не добилась – не в суд же идти, мне свои нервы дороже. В общем, с той поры я девчонок одних тут не оставляю. Вот если б кто из взрослых приехал, я б еще подумала.

– А надолго вы уедете? – Влада сразу подумала о маме. Для нее появилась замечательная возможность отдохнуть.

Клавдия Петровна озадаченно пожала плечами.

– Кто ж его знает? Болезнь штука такая – прогнозам не поддается. Гадать не возьмусь, что будет, то и будет.

Влада с надеждой предложила:

– Если вы не против, я маму позову. Не уверена, что она приедет, но попробовать-то можно?

– Пусть приезжает, – с явным облегчением согласилась хозяйка, которой было неловко отправлять Владу на улицу. Но тут же добавила: – Если она мне понравится, то пусть живет, сколько захочет. Но чтоб дождалась моего возвращения обязательно.

Владе это требование показалось не совсем логичным и уж точно несправедливым, ведь прописанных в договоре правил она нарушать не собиралась, но Клавдия Петровна – хозяйка и имела право выставлять свои условия. Спорить с ней она не собиралась. Да и вообще не любила возражать старшим, воспитание такое.

Пройдя в свою комнату, Влада позвонила матери, вовсе не надеясь на успех. Галина, внимательно выслушав, неожиданно заявила:

– Хорошо, доча, я постараюсь завтра же приехать. Только объясни получше, как мне добраться.

Влада даже не сразу осознала, что мать согласилась уехать от мужа и младших детей и пожить здесь вместе с ней невесть сколько времени.

– Ты же на рейсовом автобусе приедешь? – услышав, что другого пути и нет, заверила: – Я тебя встречу на автовокзале, не волнуйся. Одежды захвати только побольше, погода очень переменчивая. На сколько ты сможешь приехать?

И услышала потрясающее:

– Лучше бы навсегда. Я решила уйти от твоего отца, Влада. Сил моих нет больше его придирки терпеть.

Влада потрясенно выговорила:

– А что случилось, мама?

– Ничего особенного, – в голосе матери слышалась жгучая боль. – Все как всегда. Я – нахлебница, он – благодетель, всю жизнь меня содержавший. Надоело.

– Приезжай! Обязательно! – решительно потребовала дочь. – Жду с нетерпением!

После отъезда дочери прошел почти месяц, сентябрь уже подходил к концу. Как Галина и ожидала, жить стало гораздо тяжелее. Все хозяйство да и дом оказались на ней одной. Изредка, когда не видел Михаил, ей помогал младший сын, остальные были твердо уверены, что подворье – только ее забота, за мужиков же она ничего не делает, почему они за нее должны?

Пошли грибы, надо было набрать побольше, муж уже не раз напоминал ей о своей любви к грибным пирогам. Но на просьбу отвезти ее в лес заявил, что ему некогда, а она не барыня, и ножками дотопает. Вот и пришлось ей в одиночку заняться этой самой «тихой охотой». Мало того, что до грибной поляны в такое пекло, – день оказался не по-осеннему жарким, – ей пришлось идти пешком, так еще и обратно тащиться несколько километров с тяжеленными, полными рыжиков и лисичек корзинами.

Да и просто было обидно – другие бабы, как королевы, ехали кто на мотоциклах, кто на легковушках, и везли их либо сыновья, либо мужья, и никто из них это за благодеяние не считал. И ладно бы у нее самой муж или старший сын сильно заняты были, так ведь нет! Один нехотя забор поправлял, хотя мог бы и отложить на денек, никуда бы забор от него не сбежал, а Вовка с друзьями на озеро умотал, ему, видите ли, в лесу сегодня слишком жарко.

Из детей с ней намеревался идти только Васька, но тут уж она сама отказалась – он очень плохо ориентировался в лесу, и пришлось бы не грибы искать, а за ним следить, чтоб не заблудился.

– Много принесла? – Михаил требовательно заглянул в корзины. И, как всегда, принялся критиковать: – Могла бы и побольше. И лучше лисички бы собирала, а не всякую хрень, знаешь же, что я их люблю!

У Галины от негодования даже руки затряслись. Хотя, возможно, тряслись они больше от перенапряжения, все-таки тащить по солнцепеку тяжелые корзины в такую даль не самая легкая работа.

Не обращая внимания на ее гневно сверкавшие глаза, он добил:

– Красная-то какая и пыхтишь, как печь в бане! Засиделась ты в доме, двигаться надо больше, тогда и задыхаться не будешь. Вроде еще не старая, а смотреть на тебя противно.

– Так и не смотри, – ядовито ответила жена, высыпая грибы в стоящую во дворе старую эмалированную ванну и заливая их ледяной водой из скважины.

Выбежавший из дома Васька с сочувствием посмотрел на мать.

– Давай переберу, а ты немного отдохни, – он хотел было запустить руки в ванну, но отец строго предупредил:

– Не вздумай! Нечего заниматься бабьим делом! Иди лучше мне помоги забор подновлять. Мать и сама справится, ничего тяжелого тут нет.

Васька опустил голову и побрел за отцом, бросив на мать виноватый взгляд. Спорить с отцом он не решился. И вместо небольшой передышки уставшей Галине пришлось заниматься домашними делами, никто, конечно, за ее отсутствие их не делал. Управившись на кухне и в стайке, она принялась за грибы. Счастье, что перебирать их можно было сидя, уж очень устали ноги. Закончив, еще раз их перемыла и разложила по литровым банкам, сразу засолив.

Михаил не слишком жаловал такой вид посола, ну да пойдут грузди, тогда и поставит под гнет целую кадушку. И тут же поправилась: если он соизволит ее отвезти на грибное место. Больше она пешком не пойдет, грузди растут в тайге еще дальше. И для чего в их сараюшке стоит Урал? Хоть мотоцикл и старый, но мощный и на ходу, муж все-таки механизатор хороший, и техника вся в их хозяйстве справная. Вот только Михаил и не сказать, чтоб ленивый, но помощи от него ждать не приходится. Во всяком случае, ей.

И зачем только она выдумала в свои далекие восемнадцать, что он непременно ее полюбит, стоит ему увидеть, какая она заботливая и хозяйственная? С чего решила, что он забудет свою Ядвигу?

Многие желали его утешить, а выбрал он ее. Хотя как выбрал? Просто отвел как-то раз на сеновал, а потом в свой дом позвал. И все. Ни свадьбы, ни регистрации. В принципе, она ему и не жена вовсе, а так, жалкая прихлебалка. Раньше, когда была помоложе, было не так обидно. Но с каждым прожитым годом обида все больше и больше рвала сердце. И жить среди понуканий и унижений больше не хотелось.

Спасибо, хоть детей Михаил записал на себя без возражений. А ведь мог бы и закобениться, заявить, что он тут ни при чем. Или просто решил не ссориться с родственниками? Отец его за отказ от собственных детей точно бы погладил, да только не по головушке, а поленом по пятой точке.

Галина отчаянно помахала руками. Отчего-то это примитивное движение помогало сбросить дурные мысли и заняться делами. Помогло и сейчас. Но вечером, лежа одна в большой супружеской кровати и слыша доносившиеся из соседней комнаты звуки очередного детективного сериала, перемежаемые похрапыванием Михаила, с трудом сдерживала подступившие к глазам слезы.

Да что это с ней такое? Ведь так было всегда! Или просто переполнилась чаша терпения? И дальше так она жить попросту не может? Но что делать? Скандалить и отстаивать свои права она не будет, не тот характер. Да и учиться этому поздно – жизнь, почитай, прожита, сорок лет не за горами. Придется доживать как есть, что теперь поделаешь? Со двора пока никто не гонит, уже хорошо.

В конце недели позвонила дочь. У Влады все было нормально, ей все нравилось. Звала приехать в гости, хоть денек отдохнуть. Но кто возьмет на себя по дому обязанности хозяйки? С Михаилом на эту тему и разговаривать нечего – тут же откажет, высмеет да еще и ехать запретит. Со старшими сыновьями тоже не договоришься, не мужское это дело, коров доить да еду готовить.

Васька бы без хлопот согласился, он отзывчивый и мать жалеет, но ему не сладить со всем хозяйством, мал еще. Вот был бы он постарше, тогда другое дело. Хотя кто знает, может, вырастет и забудет, как матери помогать, отец перевоспитает, как старших братьев.

У родни своих дел полно, не успеют. Свекровь не захочет, она и без того на нее постоянно косится, считает, что сынок бы мог найти жену получше. И красивее, и богаче, и шустрее. Михаил же все время ее попрекает медлительностью, причем прилюдно, вот все остальные и верят. Чего-чего, а убеждать он умеет. Даже Галина сама порой считала, что другая, порасторопнее, делала бы больше и лучше.

Отказалась от приглашения, конечно, что еще оставалось?

В начале октября пошли дожди, народ собирал последние грибы. Галина попросила мужа свозить ее в хвойник, там были самые крепкие и вкусные грузди, но Михаил презрительно отказался:

– И сама дойдешь, своими ножками! Или попроси кого-нибудь, пусть возьмут.

Тут жена, к его вящему удивлению и даже возмущению, скандально заявила:

– Никуда я не пойду и просить никого не стану. Эти грузди ты ешь один, вот если тебе надо, ты один за ними и топай ножками! А я надрываться тебе в угоду не стану!

Он угрожающе прищурился.

– Вот как ты у меня заговорила! А не думаешь, что мне такая жена не нужна? Если ты мне угождать не собираешься, то скатертью дорожка! Уматывай на все четыре стороны!

У Галины от обиды запламенели не только щеки, но и уши.

– Хорошо, я так и сделаю! Я тебе не рабыня! Только отдай мне половину нажитого, и я спокойно уйду.

Он надменно прищурил глаза и болезненно ткнул её в грудь твердым указательным пальцем.

– С чего это я буду отдавать тебе то, что сам накопил за свою жизнь? Ты в этом никакого участия не принимала, жила на всем готовом. И не забывай, что по закону ты мне никто, и ничего от меня требовать права не имеешь! Здесь все мое, а твое только белье, да и то, что на тебе!

Он презрительно хохотнул, повернулся и ушел. Галина осталась стоять посреди двора, беспомощно оглядываясь. Чувство было такое, будто он ей всю душу испоганил, не отмыть. Но боли не было. Наоборот, появилась решимость покончить с такой безобразной и бесполезной жизнью.

Что для этого нужно сделать? Как учила дочь, цель нужно разбить на составляющие. Цель у нее теперь одна – бросить все и уйти. Лучше уехать, поскольку покоя в деревне ей не видать. Позорить будут все, кому не лень. Да и нет в Прохоровке свободных домов. Есть одинокие старушки, но они бабу, бросившую дом и семью, на постой не пустят ни за что.

Итак, надо попросить Владу присмотреть ей какую-нибудь конурку в областном центре. Там ее никто не знает, стыдить не станет. Она неприхотлива, была бы крыша над головой. А на кусок хлеба она заработает. Дочь говорила, в большом городе это вовсе не проблема. И зарабатывать можно очень даже прилично.