От мысли, что у нее будут свои деньги, которые можно будет тратить без оглядки так, как захочется, возбужденно закружилась голова, прибавляя уверенности и решительности. Но для переезда нужны деньги, и немалые, которых у нее вовсе нет. Как говорила дочь? Стартовый капитал? Ну так он у нее будет!

Надо бы позвонить Владе и предупредить, что она завтра-послезавтра приедет, но та позвонила ей сама. И тут выяснилось, что поговорка «на ловца и зверь бежит» верна на все двести процентов. Оказалось, что ехать нужно срочно, домохозяйка собралась к больной сестре и желает видеть мать своей постоялицы. Если понравится, то будет жить вместе с дочкой. Что ж, придется поспешить.

Она не станет унижаться, выпрашивая у Михаила деньги, что, кстати, совершенно бесполезно. Он скорее удавится, чем даст ей хоть копейку. Она просто продаст то, что принадлежит лично ей – корову Мурку. Михаил сильно ошибался, заявляя, что у нее здесь ничего своего нет, похоже, запамятовал, что три года назад теща подарила дочери телку-голштинку.

Порода дорогая, удойная, корову уже не раз просили продать за хорошие деньги. Оставлять Мурку все равно нельзя, кто ее будет выдаивать по три раза в день? Уж лучше продать на хутор к приехавшей с севера семье, всем будет хорошо.

Так, деньги на переезд у нее будут. Что дальше? Как быть с Васькой? Парень славный, оставлять его не хочется, зашпыняют парнишку и отец, и старшие братья. Надо будет с ним переговорить потихоньку. Что он сам-то скажет? Конечно, вот обустроится она на новом месте и сможет его к себе забрать, но захочет ли сам-то он уезжать? Здесь у него и друзей куча, и школа хорошая. Он на кружки разные ходит, ему многое интересно, в этом он на Владу похож.

Ладно, пока все равно разговаривать рано – надо продажей Мурки заняться. Мама недовольна будет, но что делать? Другого выхода нет.

Управившись с хозяйством, позвонила хуторчанам, хорошо, что в свое время записала номер их телефона, когда они по приезде просили у нее продать хоть какую-то коровку. Как она и ожидала, те обрадовались, пообещали завтра с утра подъехать на своем фургоне и сразу привезти деньги. Даже не поверили поначалу, что она им голштинку отдает.

Потом пошла в комнату к младшему сыну и, плотно притворив двери, чтоб никто ничего не услышал, сказала ему о своих наполеоновских планах. Он обрадовался, чего она совершенно не ожидала.

– Наконец-то ты созрела, мамуль! – он показал ей большой палец. – Я уж думал, ты тут вечной невольницей будешь, как негритянка на плантации. Молодец. А за меня не беспокойся, ежели сильно меня родственнички доставать будут, уйду жить к бабе Любе, ну, если уж вовсе припечет, в самом крайнем случае, к тебе в город умотаю. Хоть и не люблю я города. Душно там и скучно.

Наказав ему молчать про ее планы, Галина отправилась к себе. Сложила вещи в клеенчатый китайский баул, подняла его и покачала головой. Почти пустой, однако. Из одежды у нее ничего путного и нет. Зимняя одежка у нее старая, в городе не пригодится, там другую брать надо будет. Рабочая одежда и вовсе не нужна, коров, свиней, поросят и всякую прочую живность ей в городе обихаживать не придется.

Золотую цепочку, свое единственное украшение, подаренную родителями на восемнадцатилетие, убрала в кошелек. Денег в нем было немного – только на автобусный билет. Заранее она его брать не рискнула – в деревне все друг друга знают, пошли бы расспросы, куда да зачем она отправляется, а там бы и Михаилу донесли. Нет, лишние придирки ей не нужны.

Попыталась заснуть, но сон не шел. Как на грех, в соседней комнате что-то взрывалось, кричало и грохотало: шел какой-то убойный триллер. Не выдержав, она на цыпочках прошла в нее и укоризненно покачала головой. Как и ожидала, Михаил сладко спал под дикие вопли телика. Выключить его она не решилась, муж тут же бы проснулся, просто убавила звук. Михаил лишь недовольно пошлепал губами и всхрапнул.

Вернувшись к себе, снова легла, но от волнения сон не шел, хотя обычно она, умаявшись за день, засыпала сразу и спала до утра без сновидений. Но теперь уже под утро вдруг привиделось, что она, вся такая красивая и ухоженная, с маникюром на тонких пальчиках, идет в туфлях на высоких каблуках по обсаженному старыми липами бульвару, а рядом с ней красивый мужчина. Он бережно поддерживает ее под руку, и они над чем-то весело смеются. Но кто ее спутник?

Она хотела повнимательнее на него посмотреть, но тут раздался сердитый оклик:

– Ты чего дрыхнешь? На часы смотрела?

Галина заполошно соскочила с постели, очумело оглядываясь. На пороге стоял Михаил в рабочей одежде, грозя ей увесистым кулаком.

– Коровы недоеные орут, общинное стадо уже прошло, мне пришлось вчерашний суп самому разогревать, дети в школу собрались и ушли, а ты тут дрыхнешь без задних ног! Вставай давай и делом займись, кикимора болотная! Или убирайся из моего дома, если бездельничать вздумала!

Он ушел, а Галина, управившись с домашней работой, не стала, как обычно, готовить еду на всю семью, а вывела Мурку во двор, вышла в палисад и принялась ждать покупателей. К счастью, они не заставили себя ждать. Серый фургон подъехал к воротам, несколько удивленная Мурка без особого сопротивления поднялась по сходням, Галина рассказала новой хозяйке, что корова любит, а что нет, получила довольно пухлый конверт с деньгами и распрощалась с хуторянами.

Ей немного было жаль коровку, все-таки больше трех лет с ней возилась, но на хуторе ей будет лучше, это без вопросов. Еще бы остальных коровок пристроить в хорошие руки, но времени нет, да и не они ее – потомство старой коровы, а ту покупал муж. Галина прикусила губу и твердо поправилась: – сожитель. Теперь уже бывший.

Пересчитала тысячные – ровно сотня, как и договаривались. Плотно завернула деньги в тряпицу и подколола ее с изнанки лифа платья, оставив только тысчонку на дорогу. Кривовато усмехаясь, написала на обратной стороне какой-то бумажки «Михаил, раз ты меня выгнал, я уезжаю, больше рабыней не буду. Можешь хоть кого в дом приводить. Обратно не жди».

Положила ее на обеденном столе так, чтоб сразу бросалась в глаза, и вернулась в свою комнату. Подхватила приготовленные вещи, опасливо выглянула на улицу – пусто. Можно идти. Вот бы еще не встретился никто, было бы и вовсе хорошо. Но не успела она дойти до поворота, как показался служебный УАЗик дяди Пети. Она с унынием подумала «вот же принесла нелегкая», как машина остановилась и участковый спросил:

– Галина, ты куда?

Пришлось обтекаемо ответить:

– В центр, дочку навестить. Посмотрю, как устроилась.

– Хорошо, нам по дороге. Я тоже туда, кое-то сделать надо. Залазь!

Отказываться было глупо, и Галина устроилась на заднем сиденье. Говорить, где Влада живет, было нельзя, чтоб не нашел никто, поэтому пришлось попросить:

– Дядя Петь, высадите меня, пожалуйста, у автовокзала, меня там Влада встречать будет, пусть зря по городу не бегает.

Немолодой полицейский одобрительно крякнул:

– Хорошо! Я и сам это хотел предложить, мне по всему огроменному городу в поисках проживания Влады шарахаться неохота. Это ж не наша деревенька, там движение ужасное, а я, честно говоря, на права сдавал давненько, опасаюсь ездить по таким перегретым дорогам.

Галина его прекрасно понимала – даже в редкие приезды в их районный Дожевск ей было очень не по себе от массы снующих по дорогам машин, а уж что говорить про мегаполис! На тамошние дороги и смотреть-то страшно, не то что по ним ездить.

Глава четвертая

Дядя Петя на сам автовокзал не заехал из-за пропускной системы, высадил пассажирку на параллельной улице и умчался. Галина была довольна, с доставкой ей повезло, но жутко растерялась. Шум, гам, орущая музыка с проезжающих мимо машин – все ввергало ее в ступор. Отойдя поближе к стене серой высотки, она набрала номер дочери.

Та прошептала:

– Мама, я на занятиях! Что случилось? Ты не едешь? Тебя не встречать?

Узнав, что мать уже в городе и не знает, как быть, беспокойно предупредила:

– Мама, я освобожусь только через пару часов. Но сейчас закажу тебе Яндекс-такси и сразу оплачу. Скажи только, где ты сейчас. Адрес должен быть на торце дома, рядом с которым ты стоишь. И запомни – уже за все заплачено! Если вдруг вздумаешь дать водителю на чай, много не давай!

Галина вскинула голову. Табличка с названием улицы и номером дома оказалась прямо над ней. Минут через десять подошло такси. Молодой чернявый парень, дружелюбно улыбаясь, закинул ее пожитки в багажник, усадил, как королеву, на переднее сиденье, подождал, пока она справится с ремнем безопасности, и повез пассажирку по шумным городским улицам.

Город оказался огромным. Она была здесь пару раз до замужества, но за прошедшее время он изменился до неузнаваемости. Стал симпатичнее и ухоженнее, но еще более шумным и безалаберным. Она старалась с интересом смотреть на пробегающие мимо улицы, высокие здания, торопившихся по своим делам пестро одетых людей, но сердце просилось домой, в тишину и ненавязчивый шум деревьев вкупе с перекличкой домашней живности.

Да и дышать здесь оказалось тяжело. То ли от волнения, то ли от неприятных городских запахов горло то и дело сжималось, мешая делать вдох. А она еще не верила, когда возвращающаяся от детей соседка говорила, что дышать не может в бетоне и асфальте, а теперь и сама в этом убедилась. В самом деле – как люди живут в таком шуме и гаме? И чем дышат? Или она просто не привыкла? Пройдет время и все устаканится? Не жалуется же дочь на все это.

Возле нужного подъезда таксист затормозил, помог ей отстегнуться, достал из багажника ее баул, пожелал удачи и быстро уехал. Только тут Галина вспомнила, что желательно было бы дать ему чаевые. Ну да ладно, не сильно они ему были и нужны, раз так быстро умчался.

Подняв поклажу, подошла к металлической двери. Потрясла ее за ручку, та, естественно, не открылась. Женщина пригорюнилась. И что, теперь дочь ждать? Но это почти два часа. На ее удачу, дверь распахнулась и во двор вырвалась группа подростков с пестрыми досками под мышками. Она еле успела посторониться, а то бы ее точно снесли. В голове мелькнула мысль – «а не опасно ли кататься на таких неустойчивых штуках?», а ноги уже сами занесли ее внутрь подъезда.

Вызвать лифт она не решилась и пешком поднялась на восьмой этаж. Порадовавшись, что не нужно тащиться выше, и без того с непривычки колени дрожали, нерешительно нажала на черную кнопку звонка. По квартире разнеслась звонкая трель. Через пару минут послышался опасливый голос «кто там?»

Объяснив, кто она такая и откуда, Галина была удостоена приглашения. Внутри оказалось очень чисто и уютно. Вот только места было маловато. Все такое мелкое, узкое, малогабаритное, ужасно непривычное. Не развернуться, одним словом.

Хозяйка в темном платье с тоненькой золотой цепочкой на груди показалась Галине ужасно строгой и даже чопорной. Как с такой жить? И почему она так одета? Собралась куда-то, а незваная гостья ей мешает?

Попыталась извиниться и сказать, что дождется дочери в ее комнате, но дама, представившаяся Клавдией Петровной, заверила, что никуда не собирается.

– Меня Влада предупредила, что вы приедете. Вот я и принарядилась слегка. Не встречать же незнакомых людей в домашней одежде? Некомильфо как-то.

Галина никогда подобных слов не слыхивала и стыдливо поникла. Похоже, она здесь вовсе не к месту. Вряд ли эта суровая особа оставит ее в своей квартире, уж слишком они с ней разные.

Предложив освежиться с дороги, Клавдия Петровна пригласила ее испить чаю. Причем именно такими словами. С трудом разобравшись в незнакомой сантехнике, Галина вымыла руки и лицо и осторожно, чуть ли не на цыпочках, прошла внутрь квартиры.

Извинившись, что принимает ее по простому на кухне, а не как подобает за накрытым столом в комнате, хозяйка налила темно-коричневый напиток в тонюсенькие фарфоровые чашечки, выставила из подвесного шкафчика коробку конфет и глазированное печенье. Гостья осторожно двумя пальчиками взяла свою чашку и залюбовалась изящным золотистым рисунком.