– Дочка будет, давно это было! Мы как услышали… Белье же полоскали, поднимались, не помню… Вроде белье меняли, вешать носили, а Людочка-то сказала, что останется скупаться. Ну, мы, когда под гору-то опять там, под кладбищем, спускались, с бельем нестираным, слышим, кричит, на помощь зовет. Шурушка-то сразу бросила и побежала, а нам-то с Зоей никак, я смотрю – боязно, спуск-то крутой, так ведь и улететь туда вниз недолго.

– И?

– Ну, я-то, когда прибегаю уже с Зоей, Шура мне кричит: «Беги за помощью, мужиков зови!» А я ведь не сразу и поняла, что случилось!

– А что именно случилось?

– А под воду ее засосало как-то, Шурушка-то когда прибежала, говорит, видела, как она еще в воде была, там, у камней, кричала и руки тянула, а потом, когда я-то прибежала, вот пару секунд разве что, дак не было уже, ушла она, как утащил кто-то ее на дно.

– Не понял, это у нас здесь? Под кладбищем, на реке?

– Говорит, тянул ее словно кто, а я-то уже ничего не видела, когда уже с мужиками прибежали, дак начали там нырять да ловить, а нету ее нигде…

– У нас тут?

– У нас, у нас, потом через несколько дней всплыла, уже вся рыбами поеденная и раздутая, дак тут же, прямо у камней, а ведь никак не найти было – думали, течением унесло ее.

– Да как тут утонуть можно? Тут же летом по грудь глубина, да где яма встретится, там, может, метра два и не больше.

– Да вот все и мужики говорили, дурная там яма: нет-нет – а иной раз и засосать может. Чертово там место. Сколько искали, буграми цепляли да палкой дно щупали, и так ныряли-то первое время – ничегошеньки! Пусто!

– Да как так-то?

– Вот так, а ведь тоже с Дуней-то Воробьихой поссорившись была. Из-за сына ее, молодой тогда был. А Воробьиха против была ее, не хотела, чтобы с сыном водилась, вот и спровадила невестку свою.

– У нее дети есть, оказывается?

– Дак было, трое. Все померли. Недаром говорят, когда они с этими нечистыми водиться начинают – все мрут, все. Потому и сторонятся их. Им на тот свет кого сплавить – легкое дело.

Я не заметил, как уже у соседнего дома шла тетя Таня, не спеша прислушиваясь к нашему разговору. Заметив ее приближение, баба Нина переключилась с меня на нее. Я даже не слышал, о чем они начали говорить, какие новости принесла Таня с собрания – ничего не слышал. Все что я мог – это стоять и пялиться на них, изображая внимание. А перед глазами у меня в этот момент плыли картины… Тонущая девушка, которую кто-то тащит под воду, шагающий вешаться молодой мужчина, другой, падающий с крутого пригорка на берегу реки, и девочка, которая сидит на стоге сена и не может сойти, потому что какой-то дедушка ей сказал: «Не сходи!»

Глава 12. Тройка с Либежгоры

Мы с тетей Таней поднимались по ступеням крыльца. Я решил не расспрашивать ее сразу же. Думаю, она немного устала от всего этого, да и встала она сегодня, несмотря на тяжелые прошедшие дни, довольно рано. Все равно она сейчас всем все расскажет, ни к чему ее заваливать вопросами почем зря. «Не беги впереди телеги», – так всегда говорила бабушка. Когда мы вошли в дом, мама и Вера, уже стоявшие у стола, вопросительно взглянули на Таню.

– Ну что?

– Щас, Верочка, не спеши, дай я разденусь, чаю налью и все скажу.

– Чайник еще не остыл, на плите бери.

– Щас… щас… Подожди, сапоги окаянные… Не снимаются!

Тетя Таня, с трудом стянув сапоги, сразу подошла к умывальнику, взяла кусок мыла и начала рассказ:

– Ну, в общем, не знаю я, что тут за чудеса происходят, но уже всех на уши успели поднять.

– А что случилось-то?

– Дак вон, мужики с ночных-то поисков под утро вернулись, глаза напуганные, Генка никакохонький.

– Пили, что ли?

– Ну конечно!

– Ой, как хоть не боятся ночью пить в лесу.

– А вот! Теперь будут бояться!

– Что случилось?

– Ну, дак началось все с того, что пока бродили, слышали, как кто-то орал в лесу.

– Еще не легче!

– Говорят, женский голос, четкий женский голос, да так верещал, словно убивали. Говорит, стояли… Как услышит – и аж волосы дыбом стоят!

– Батюшки…

– Вот! И сколько ни ходили, все никак никого найти не могли. Говорит, раз первый-то услышали, так сразу побежали, мало ли кто, думали, а бегут – и ничего, а потом дальше, а потом в другой стороне. И как издевается!

– Да что ж это такое-то? Кто кричал-то?

– А кто его знает… Главное, что как будто кто-то водит их, знаешь, специально! То подальше в болото, то слева, то справа – как запутать хочет.

– Ну и ужасы!

– Потом Генка достал, с собой у него заначка была, да чувствую, до этого они еще хорошенькими были, а потом и продолжили еще по сто.

– А кто ж это кричал-то?

– Ты слушай, они пока сидели и выпивали, а были уже забредши на второе болото!

– Батюшки, в такую-то далищу, да в потемках, как еще не сгинули там!

– Дак, видимо, пока на крики-то бежали, искали – так и забрели. И слушай, выпили они там, уж не знаю много или мало – теперь ведь не скажут. И услышали, как со стороны Либежгоры бубенчики звенят.

– Да что ж это такое-то?

– Они сначала не поняли, думали, что еще такое, может, корова чья заплутала? А потом как вспомнили всякую жуть, да как побежали еще дальше, вглубь.

– Ничего себе!

– Вот весь колхоз, считай, на собрании был, все сидят и ушами хлопают. А Генка-то и рассказал, что как упал, на кочке, видать, споткнулся болотной, так глянул назад и увидел, что между деревьев, там, в темноте, прямо по болоту тройка мелькнула.

Я стоял у окна и слушал разговоры за спиной. Вся эта история, несмотря на то что была мне уже знакома, воспринималась так же ярко, как и пятнадцать минут назад. Представляю, что в этот момент творилось в голове у моей мамы и тети Веры. Часть их сознания не хотела верить во всякие сомнительные истории, приключившиеся с любителями выпить, другая часть рисовала в испуганном воображении ужасные картины.

– Он как вскочил, как заорал, и всю дорогу, они пока через болото бежали, он уже не в себе был, песни орал, крестился. Не знаю, говорят, к пяти утра только до Кривого вышли, да и то хорошо, Колька, брат его, все уворачивал их на дорогу в обход, а так бы ушли еще глубже, да и не вернулись бы.

– Может, перепил до беленькой?

– Да вот о том и спор был, а ведь они там втроем сначала… А Манины-то Валера с Колей и дядь Васей позже же подошли. А ведь у Васеньки собака была ж взята, до того, говорит, извелась, что пришлось ее обратно возвращать. Они выпили, да вот он и ушел с Буграками, а эти опять втроем остались. Дак пока глушили там водку, черт его знает, не перепили ли.

– Да вот и я о том же.

– Ну, дак что б там ни было, а с полутора литров такого не мерещится, да и говорит, как стеклышко были, пока не отпустило их со страху, в Кривом, говорят, к кому-то там постучались, им по стопке еще налили, да и ушли пешком до деревни. Говорят, больше не пили.

– А врут, может.

– Вот не знаю, что врут, а что нет, а Орловы-то слышали, как Генку ночью тащили пьянехонького до дому к себе. Два-то брата акробата еще на ногах стояли, а Генка во всю глотку орал песни про красную армию.

– Ну, точно, значит, хорошо они там уделались.

– Ну, а то ж, дак ведь все равно ты б видела его. Сам не свой. Еле разбудили сначала, а как проснулся, дак опять лицо побелело, слова сказать не мог, пока не налили.

– Вот так и дошел до белой горячки.

– Может, и так. Но ты б видела, чего все и собрались, уши развесив, он все убеждал что там-то ни в одном глазу, как крики-то появились, они только для храбрости, а потом уж и вовсе чуть умом не тронулся, песни пел, говорит, чтоб совсем ума не лишиться да хоть как-то держаться.

– А что он один-то, а остальные?

– Да тоже видно, что пили. Молчат, говорят, тройки видеть не видели, но как звенело кругом – все слышали лучше некуда. Сначала-то еще и не испугались – не поняли, хотели пойти проверить, а потом как все страх подкатывал, чувствовали, что что-то нехорошее, как в глотке застряло.

– Они-то тоже ведь пили. Может, все там и перепили до чертей. Как еще из леса вышли…

– Вот это не говори, действительно повезло, а то бы в болотах там сгинули.

– Зато и тройки там у них в болотах да крики всякие.

– А вот крики-то нет. Это многие слышали. Люсенька даже выходила поглядеть да Таня бригадирша тоже, думали еще, мол, беда какая случилась, кто там так орет-то?

– И кто ж так кричал, может, они сами и кричали?

– Да ну тебя! Там же еще заспорили, в лесу, когда ходили, Валерка им все говорил: «Выпь это, выпь!» А другие говорят: «У нас выпей отродясь не было ни здесь, ни даже рядом».

– Мда, ну и чудеса, что и за чертовщина?!

– А теперь другая новость.

– Что еще?

– Нашел на делянке у Либежгоры Васенька следы.

– Ой, может, нашей?

– Говорит, что точно нашей.

– Ну, значит, там она?

– Неясно, говорит, следы возле пенька прямо. Сидела на нем и вертелась чего-то.

– И?

– И теряются тут же. Как сквозь землю провалилась.

– Да как такое возможно?

– Значит, плохо смотрел?

– Вот уж не знаю, теперь туда еще пойдут, да думаю, и мы тоже сходим.

– Да, конечно, вторые сутки ведь пошли, а следы свежие?

– Нет, говорит, что как раз вечера-позавчера, дождем ночным уже намыло, но все равно видно, что тут вертелась, а потом все! Куда девалась – неясно!

Я все еще стоял у окна и слушал. Домашние, немного успокоившись, повели разговор о том, что решили на совете. Сегодня перерыв, а в дальнейшем никому кроме опытных групп охотников глубоко в лес не ходить. До следующего лета. После обеда, со слов тети Тани, они договорились еще раз собраться, чтобы более подробно обсудить возможность продолжения поисков. Но я чувствовал, что в их настрое были отчаяние и сомнения. Похоже, люди уже не особенно верили в то, что наша бабушка может быть жива. Я и сам не знал, разумно ли верить в такое. Третьи сутки в осеннем лесу, на болотах для пожилой женщины, без воды и еды. Быть может, она действительно уже умерла, и все тут? А все наши поиски, быть может, это всего лишь нежелание смириться с действительностью, неспособность принять горе? Мне кажется, мы все об этом задумывались хотя бы раз. Разговор за моей спиной вяло перешел на проблемы хозяйства. Еще обсуждали, что было бы нужно все же сходить еще до обеда к Либежгоре, пока есть такая возможность. Посмотреть следы и еще покричать бабушку на всякий случай.

Глава 13. Страшная зима

Чтобы не чувствовать угнетенную атмосферу дома, я решил воспользоваться случаем и пойти в гости к соседу деду Коле, а после еще и за ребятами зайти. В конце концов, деда Коля сам приглашал меня в гости на чай, а для меня это была еще одна возможность послушать удивительные истории о древних временах, которые из-за последних событий казались ожившими и совершенно реальными. Пока я собирался, мама попросила меня выпустить с внутреннего двора избы Тиму. Обычно он гулял каждый день, но в последнее время эта традиция немного нарушалась, вчера его замучили поисками, а сегодня еще не выпускали. Выполняя мамину просьбу, я краем уха услышал разговор о том, что же теперь делать, а если точнее – идти к Воробьихе или нет. Еще до меня долетела брань в адрес моего дяди Юрки, которого начинали ненавидеть за то, что он даже в такой тяжелый момент находится неизвестно где и до него никак не дозвониться.