– Этот деревянный дом будет ниже галактионовского кирпичного, и крыша у него не такая крутая. Если дадите мне веревку, мешок и Муху в помощники, то мы с нее на крышу магазина тишком спустимся. Когда стрелок из подсобки выйдет, мы его с пути-дороги уберем. Только надо его прежде оттуда выманить. Если вы снаружи в ворота постучите, псира лай подымет, тогда дубан и выйдет во двор. Тут-то мы с Мухой с крыши спрыгнем, мешок ему на голову оденем и свяжем, а вы в это время сделаете, как задумали. Тогда склад на раз возьмем.

Угрюмый одобрительно кивнул:

– В натуре, молодец наш Скворец, отгадал загадку. Не зря арбуз на плечах таскает. Пономарь, найди ему, как просит, к завтрему выдру и трифона. Еще припаси фомки и карандаши – серьги рвать. Если возражений не имеется, значит, так и сделаем. На дело кодлой пойдем. Скворец с Мухой заберутся на крышу и нам маяк дадут, что на месте. Калмык подгонит свой ЗИС к забору, Гуня постучишь в ворота и будешь на стреме. Когда дубан выйдет из подсобки и Скворец с Мухой его спеленают, – глянув на Вячеслава, бросил: – Возьмите перья, если что, придется дубана заленить. Мы из кузова через зубы перелезем, Чугун и Косой откроют ворота, я разберусь с псярой, потом загоним тыхтуна во двор. Гуня закроет ворота, чтобы ничьи зенки нас не срисовали. Ты, Пономарь, сразу рви к Скворцу и Мухе, снимайте серьги, открывайте складские ворота – и сразу начинаем грузить. Как только кузов загрузим, срываемся. Мы с Калмыком на машине, остальные врассыпную. Главное, не обхезаться, делаем дело не мешкая, как задумано. И еще, – Угрюмый обратился к Пономарю: – Завтра поставь у магазина Чижа, пусть до нашего появления покрутится рядом, поглядит, что и как, на всякий случай. Береженого бог бережет, как любил говаривать мой покойный папенька. После того как дело сделаем, встретимся на хазе, через неделю. Тогда, если бог даст, и дуванить будем и гужеваться, а пока только рисковать, поскольку без риска нет жизни, а без веры нет фарта. И советую всем звякало не разнуздывать, если об этом деле кто пронюхает, я этого трезвона сам порешу, а умирать он у меня будет долго и мучительно. А покуда, Антонина, дай нам чего-нибудь пошамать, только сумасшедшую не ставь, на дело рискованное надо идти со светлой головой.

Глава четвертая

Со светлыми головами следующей ночью Скворец и Мишка Муха забрались на крышу двухэтажного дома по соседству с магазином. Безветренная осенняя ночь, как и их головы, была светлой. Таинственный серебристый лунный свет, пробиваясь сквозь плывущий в бездонном небе редкий табун дымчатых облаков, разлился по улицам города, мешая грабителям вершить свое темное дело. Свет луны – помеха вору, однако отменять задуманное было нельзя. Не зря на воровском жаргоне грабеж называют луной, а грабителей лунатиками. Скворцовский привязал один конец веревки, на которой через каждые полметра были завязаны узлы, за печную трубу, другой опустил вниз и заскользил по скату. Крыша магазина вплотную примыкала к стенам соседних домов, поэтому спуститься на нее для Вячеслава не составило труда. Через минуту он стоял на односкатной жестяной крыше магазина. Следом спустился Мишка Муха. Во дворе утробно зарычала собака. Почуяв неладное, похожий на лайку крупный рыжий пес задрал голову. Его чуткий влажный нос уловил чужой запах, запах незваных гостей. Он собрался залаять, но в это время Вячеслав на секунду зажег спичку, и Гуня по команде Пономаря заколотил в ворота. Спустя минуту к забору подъехал автомобиль. Собака, заливаясь злобным лаем, бросилась к воротам. Одновременно звякнул запор на двери подсобки, и из нее вышел пожилой сторож в фуфайке и черной флотской фуражке, с берданкой в руках. Ворчливым скрипучим голосом он крикнул:

– Чего стучите, мать вашу так? А ну отчаливай от ворот! Вот сейчас пальну из ружья, якорь вам в дышло!

Сторож не сделал и трех шагов в сторону ворот, как с крыши позади него спрыгнули Скворцовский и Муха. Не успел он повернуть голову, как на нее надели мешок, а его самого повалили на землю и вырвали из рук винтовку. Связывая сторожа по рукам и ногам, Вячеслав тихо сказал:

– Если хочешь жить, отец, лежи тихо, не шевелись.

Сторож счел за благо последовать совету грабителя. Подобный мертвецу лежал он и слушал, как через забор прыгали люди, как неистово лаял Полкан, пока нож Угрюмого не вспорол ему брюхо. Слышал, как открылись ворота и во двор въехала машина.

Грабители действовали сноровисто, как и задумали. Гуня быстро закрыл створки ворот, прикрывая двор от любопытных глаз. Пономарь, Скворец и Муха, работая привезенными в грузовике ломами и ломиками с загибом и гвоздодером на конце, быстро взломали навесные замки складов, открыли разгрузочные с полукруглым сводом деревянные ворота с коваными петлями-полосами и вместе с Косым и Чугуном начали погрузку товара на грузовик. Однако осуществить задуманное в полной мере не удалось.

Машина не была загружена и наполовину, когда крик распахивающего ворота Гуни «Атас! Шухер! Менты!» заставил их спешно бросить работу. Калмык из-за руля не вылезал, поэтому трехтонка рванула с места, как только в кабину запрыгнул Угрюмый. Чугун попытался на ходу запрыгнуть в кузов, но ему это не удалось. Он ухватился за борт руками, но подтянуться не смог. Не смог он и удержаться, не проехав пяти метров, разжал ладони и рухнул на землю. Гуня оказался ловчее, когда автомобиль выехал за ворота, он успел запрыгнуть в кузов и спрятаться за сворованные из склада ящики и мешки. Он хорошо видел, как к воротам подбегают похожие в ночи на черные призрачные тени работники милиции, видел свет фар милицейской машины и отрывистые вспышки выстрелов. Ему повезло, ни одна из пуль, летящих им вдогон, его не задела. Калмыку повезло меньше. Когда они проезжали мимо подворотни в двадцати метрах от складского двора, из нее выбежали еще две «тени» и открыли по грузовику огонь. Угрюмый выстрелил в ответ из револьвера. Одна из «теней» упала, но милиционеры смогли смертельно ранить водителя. Калмык еще смог проехать некоторое время и загнать грузовик в переулок. Когда туда подъехала машина с милиционерами, то они нашли в ней только мертвого водителя, у ног которого валялась окровавленная черная каракулевая кубанка. Угрюмого и Гуни в ней не было, они смогли уйти от погони. Ушли от преследования и Скворец, Пономарь, Муха, Володька Косой. Им пришлось тяжелее. Скворец, Пономарь и Косой были на складе, когда туда с криком «Мильтоны! Уходим!» вбежал Муха, но они и без того смекнули, что во дворе творится что-то неладное. Когда грабители выбежали, грузовик уже выезжал со двора магазина, а в воротном проеме мелькнули силуэты трех милиционеров. Скворцовский дернул Пономаря за рукав:

– Давайте на крышу!

Пономарь уперся руками в стену, подставляя спину тем, кто полезет наверх. С его помощью Косой, Скворец и Муха оказались на крыше, они же втащили его на нее. Вячеслав огляделся. Во двор уже забегали милиционеры, были они и со стороны Советской улицы. Путь для спасения оставался только один. Скворцовский бросился к свисающей веревке, по которой они с Мухой спускались на крышу магазина. За ним последовали остальные. Один за другим они стали подниматься на крышу соседнего дома. Уйти по-тихому не удалось. Грохот жестяной кровли выдал грабителей. Предупреждающий крик: «Стой! Буду стрелять!» – отчаянных преступников не остановил. Трое из них уже были на крыше двухэтажного дома, а Пономарь поднимался, когда раздался выстрел. Гришка дернулся, замер.

– Тащите! – Скворцовский схватил веревку, потянул на себя. Когда Пономаря подняли на крышу, Вячеслав спросил:

– Ты как?

– Как в реке рак! Уходим! Веди! – бросил Пономарь, прижимая правую руку к левому боку. Скворцовский побежал по крыше.

– Давайте за мной!

Добежав до противоположного края, он спрыгнул вниз на сарай, а с него на землю. То же сделали остальные. Пробежав с десяток шагов, они уперлись в деревянный забор. Вячеслав отодвинул одну из досок, нырнул в образовавшуюся щель. Остальные последовали за ним. Едва доска встала на прежнее место, во дворе появились милиционеры. Пользуясь тем, что преследователи не заметили, куда делись грабители, Скворцовский побежал дальше, уводя за собой товарищей. Бежали недолго. Пономарь стал заметно отставать. Вячеслав оглянулся, остановился, дождался главаря. Гришка подбежал, тяжело дыша, прижался к дощатой стене уборной, рядом с которой они остановились. Его побледневшее лицо в тусклом свете луны казалось белым. Сняв с головы кепку, он хрипло выдавил:

– Лети, Скворец, дальше, мне, похоже, амба.

– Скворец корешей в беде не бросает, – Скворцовский посмотрел на Муху. – Мишка, берите его и бегите к нашему дому. Через подвал выйдите к Пашкиному сараю и через дыру в задней стене в проулок, а дальше сам знаешь.

Муха вопросительно глянул на Вячеслава.

– А ты?

– Я их отвлеку! Бегите!

Муха и Косой подхватили Пономаря и скрылись в сером сумраке ночи. Скворцовский выждал пару минут, сунул пальцы в рот, пронзительно свистнул. Словно этого ожидая, из-за забора выглянула голова в милицейской фуражке с лакированным козырьком. Вячеслав побежал, стараясь увести преследователей от убегавших товарищей по воровскому делу. Вскоре преследователь остался один, двое его коллег отстали. Милиционер оказался опытным бегуном. Вячеслав чувствовал за спиной его прерывистое дыхание. Сил бежать больше не было.

«Все, Славик, отбегался», – подумал Скворцовский, остановился, сел на корточки у стены деревянного дома. Топота ног позади себя он не услышал и повернул голову в сторону преследователя. К своему удивлению, в пяти метрах от себя он увидел запыхавшегося милиционера и даже успел рассмотреть на правой щеке шрам. Силы оставили и его. Он стоял, прислонившись к стене, сжимая в правой руке револьвер системы «наган». Сглотнув слюну, милиционер выдавил:

– Сиди на месте. Не дергайся.

Вячеслав не шевелился. Милиционер, тяжело ступая, подошел, направив на него ствол, приказал:

– Вставай.

Скворцовский кивнул, сделал вид, что встает, а сам неожиданно бросился милиционеру в ноги. Отреагировать на бросок тот вовремя не успел. Попытка отскочить оказалась запоздалой. Вячеслав захватил руками нижнюю часть его бедер, потянул ноги на себя, одновременно толкая противника плечом в живот. Милиционер упал на спину, Скворцовский навалился на него сверху, ударил кулаком в лицо. Милиционер успел увернуться, удар пришелся вскользь, однако второй удар отправил его в короткий нокдаун. Скворцовский выхватил из ослабшей руки преследователя револьвер, отбросил в сторону. Неподалеку послышался топот ног, отставшие от своего товарища блюстители закона спешили ему на помощь. Вячеслав встал, тяжело дыша, побежал прочь от лежащего милиционера и опасности.

В доме у Тоньки Песни он оказался ближе к утру. Ему бы податься в общежитие и через окно на втором этаже пробраться тайком в свою комнату, чтобы избавить себя от подозрений, но он решил по-другому…

На «малине» Скворцовский застал, кроме хозяйки, Володьку Косого, Мишку Муху и Гуню. Пономарь тоже был здесь. Гришка лежал на железной кровати в одной из спален, с обнаженным торсом и перетянутым куском белой простыни животом. С левого бока на простыне проступило большое кровавое пятно. Вымученная улыбка скользнула на его бледном лице.

– А-а, Скворец… Фартовый ты, ушел, значит, от ментов, а мне не повезло, воробей меня в бок клюнул, а пока бежал, еще и ногу подвернул. Если бы не ты, то быть мне сейчас на пчельнике. Вот оно как получается, я на тебя с пером, а ты из-за меня на риск пошел. Гадом буду, не забуду этого по гроб жизни.

– Да чего там. А где Угрюмый, Калмык и Чугун?

– Гуня ботает, похоже, что Калмыка фараоны или попятнали, или шлепнули, а Угрюмого он срисовал, когда тот из кабины вылез и переулком драпанул. Что с Чугуном стало, пока неизвестно. Если кого-то менты взяли, то нам поостеречься надобно. Вы за улицей поглядывайте. Из мастерской можно по приставной лестнице подняться на чердак, оттуда хорошо видно… – Пономарь поморщился от боли. – Добытое прежде, шпалер мой с маслинами и Тоньке подаренное из дома вынести и во дворе затырить необходимо, чтобы мусорам поганым, если сюда нагрянут и шмонать начнут, зацепиться не за что было, да и мне, похоже, в другом месте схорониться надо бы. Я, пожалуй, до завтрашнего вечера здесь отлежусь, а потом к корешу на улицу Тургенева переберусь. Там пока перекантуюсь.