– А! – Кукушонок махнул рукой. – Он, кажись, того… Сбрендил. Или прикидывался… только уж больно натурально прикидывался.

Я закусила губу. Похоже на правду. Не то, что прикидывался, а то, что он на самом деле потерял разум. Чего-то подобного я ожидала.

– Спал до полудня, потом вдруг захныкал, жалобно так. Я к нему подхожу, а он… ну, это… уделался весь. Я ему говорю, почему, мол, меня не позвал? А он мне – тятя, тятя… Ну, я его развязал, он давай на карачках ползать и это… песок жрать, прости Господи. Я тогда решил, на дорогу его выведу, чтоб к людям поближе, до города я ж не могу его довесть. Повел… за ручку. А тут из кустов вдруг собаки выскакивают – и в лай. Этот вырвался – и бежать. Собаки – за ним. А я не стал хозяев их дожидаться – и в другую сторону. Вот. – Кукушонок развел руками.

– Стрелок твой точно рехнулся, – сказала я. – Если это тебя утешит. Он же простой исполнитель, а тот, кто покушения устраивает, таким образом следы заметает.

– Хочешь сказать, кто-то чужими руками хочет рыбку словить?

– Определенно. Я была свидетелем предыдущего покушения – там исполнитель отдал черту душу прямо в руках у стражи. А то, что он смертник, Нарваро Найгерт сразу сказал.

– Нарваро Найгерт? Это что, прямо в замке все случилось?

– Нет, в Нагоре.

– А ты-то почем знаешь?

Я развела руками:

– Да как тебе сказать… Затесалась случайно. На самом деле я там свирельку искала.

– В Нагоре?!

– Ну да. Потом расскажу. Свирельки там не было, там был убийца, его поймали, а он помер. Найгерт сразу сказал, что этот человек был смертником. Мы с Ю… тогда подумали, может, у него капсула с ядом во рту была. А теперь я думаю, что даже если бы он убил принцессу и ушел, то все равно бы помер. Я думаю…

– Ну, давай, давай, не тормози!

– Мне кажется, тут что-то такое… похоже, убийц закляли. Они изначально смертники. Чем бы ни окончилось покушение.

– Во как! – Ратер покачал головой и задумался. – Закляли, говоришь… говоришь, закляли… – Он, хмурясь, поглядел на реку, на небо, на меня. – Когда это все было, в смысле, это покушение в Нагоре?

– Э… да дня два назад. Как раз в ночь праздника. Ты уже в тюрьме сидел.

– Вот это да! Подряд, считай, одно за другим. Кто-то спешит. Почему?

Вопрос повис в воздухе. Кукушонок прав – кто-то спешит.

Пауза.

– Знаешь, что мне в голову пришло? – Ратер сгреб горсть песку и тонкой струйкой пропустил его сквозь пальцы. – Эти парни не по своей воле убивать пошли. Если этот кто-то спешит, он хватает первых попавшихся. Я смекаю, они вообще не бандиты, не преступники. Они это… жертвы. – Кукушонок скривился и плюнул под ноги. – Экая сволочь этот… злодей главный! Мало ему принцессу угробить, он еще походя простых людей… как разменную монету. Доберусь до него! Надо разузнать, кому принцесса помешала.

– Ю… То есть лекарь из замка говорит, что у Мораг полно врагов. Не любят ее в городе. Это ведь правда?

– Ну… правда. Но одно дело – не любить, другое дело – убить пытаться! Это какая-то шишка большая зуб наточила… Кто-то, с колдунами связанный. Кто может человека заклясть? Ты можешь?

– Я? – Мне даже не по себе сделалось. – Да ты что? Нет, конечно!

– Значит, это какой-то колдун.

– А в городе есть колдуны?

– Почем я знаю… Раньше, говорят, были. А ноне то ли разбежались, то ли попрятались. У нас же эти, собаки страшные… ну, Псы Сторожевые. Бдят, чтоб нечисть всякая не разводилась. По деревням надо пошарить, вот что. Может, там бабки какие что знают…

– Бабки…

Я вспомнила старую Левкою. В Лещинке поговаривали, что бабка моя ведьма, но какая же она ведьма? Уж я-то точно знала – не ведьма она, знахарка, старуха-бормотунья, травки понимала, болячки заговаривала, сглаз снимала, скотину находила. Родам помогала. Церковь посещала! Какая же она ведьма? Что она знала о волшбе? Да ничего, почитай… В каждой деревне были бабки вроде Левкои. Слухи о них всякие ходили, но что-то не верится, что хоть одна была настолько сведуща в магии.

В магии Ама Райна сведуща была. Интересно, куда она подевалась? Каланда умерла, а вот куда исчезла великолепная госпожа Райнара? Неужели тоже умерла? Магичка, эхисера – просто так взяла и померла? Или… ее тоже убили?

Может, и Каланду убили?

Может, эта вражда давняя, оттуда идет, еще с Каландиных времен?

Оказалось, что мысли Кукушонка весьма созвучны моим собственным. Он вдруг посветлел лицом и заявил:

– Ты ж говорила, что Мораг сама колдунья! Ты ж вчера мне это говорила!

– Да, – я кивнула. – Похоже, здесь собака и зарыта. И копать надо именно отсюда и именно в этом направлении. Пойдем.

– Копать? Куда?

– Сперва на остров, потом в город. Я должна увидеться с королем.

– Господи помилуй, с королем-то зачем?

– А! Сейчас расскажу. У меня тоже приключение было. Не слишком приятное.

Пока мы переплывали в лодочке на остров, я добралась в своем рассказе до великой битвы Мораг и Малыша. На острове Ратеру пришлось обождать, подпрыгивая от нетерпения, пока я ходила в грот за мертвой водой (надо сказать, что скала поддалась мне сразу, разомкнулась шатром и пропустила меня, мне даже не пришлось думать о войлоке и иных гранях реальности… вопрос: это только со скалой я нашла общий язык или теперь смогу сквозь стены проходить?). В гроте я прихватила несколько монет, кроме того, сняла разорванное платье и натянула белое. Платье, конечно, могут узнать, но не сверкать же голыми коленками на людях? Меня в подобном отрепье в замок не пустят! На всякий случай я взяла с собой зеленый плащ, в нем, правда, жарковато на солнце, но дело к вечеру, переживу.

В лодке мы перекусили ратеровыми запасами, и я завершила рассказ. Гаэт в этом рассказе превратился просто в знакомого странствующего рыцаря, совершенно случайно натолкнувшегося на нас с принцессой в лесу.

Я не ожидала, что Ратер настолько близко к сердцу примет всю эту историю. Он сник, скуксился, отложил недоеденный хлеб и взялся за весла. Перестал отвечать на вопросы. Я так и не поняла, что его особенно задело – то, что принцесса получила такие жуткие увечья или то, что прекрасный и таинственный мантикор оказался кровожадным чудовищем.

Мне же ни то ни другое не казалось сейчас чем-то непоправимым. Конечно, мертвая вода не восстановит ослепленные глаза… хотя чем черт не шутит? Ну, не сразу, за несколько лет… если они, глаза эти, не вытекли только. Но, может, как раз глаза-то и не задеты, они же в глазницах, довольно глубоко, я однажды видела такой шрам – бровь рассечена, щека рассечена – а глаз цел! Вон и Гаэт не стал ковыряться в глазницах, вино штука едкая и глазам скорее навредит, чем поможет.

Ратер высадил меня недалеко от порта. Я велела ему сидеть здесь, в камышах, тихо, как мышка. Потребовала дать слово, что он не попытается искать встречи ни с отцом, ни с кем из знакомых. Кукушонок слово дал без лишних разговоров. Было видно, что сейчас ему требуется побыть одному. С тем я его и оставила.

Я накинула плащ, натянула капюшон, взяла флягу и пошла. Пересекла город, ни на что не отвлекаясь. Надо бы купить еды в грот, но это потом, на обратном пути. Надо бы повидать Пепла, зайти к Эльго, поблагодарить обоих, но это тоже на обратном пути. Потом. Все потом.

К замку вела дорога, вырубленная в скале. Широкая каменная дорога зигзагом поднималась над городом, разворачивая панораму крыш и улиц, округлый многоугольник стен, широкую ленту реки, противоположный плавно поднимающийся берег, светлый шнур Юттского тракта, а там, на западе, меж волнами синего леса, если глаза меня не обманывают, можно было углядеть красные крыши Нагоры.

Где-то за полторы сотни шагов до ворот поперек дороги возвышалось забавное здание, похожее на очень маленькую крепость. Я его не помнила. Наверное, его построили уже после меня, то есть оно относительно новое. В здании тоже были ворота, сквозные, распахнутые настежь. Перед воротами томились два стражника: один рыжий, другой в шлеме. Я выбрала рыжего:

– Доброго дня, господин страж.

– Иди на рынок, женщина, – он даже не посмотрел на меня. – Здесь не торгуют.

– Мне нужно увидеть Ютера, лекаря из замка. Я отблагодарю.

Золотая авра легла стражнику в ладонь.

– И тебе доброго дня, прекрасная госпожа! Конечно же проходи, и пусть тебе сопутствует удача.

Как хорошо, что я догадалась взять денег! Только вот останется у меня хоть один золотой, чтобы потом купить еды в городе? Там еще ворота впереди, да еще один или два придется сунуть слугам, чтобы отвели меня к Ю… Тут золото не разменивают, отдала – значит отдала.

Собственно, так и получилось. Потратив четыре авры, я оказалась в темной передней комнате лекарских покоев, а служанка в красивом платье ушла за гобелен, чтобы вызвать его ко мне.

Ю долго не было, потом он явился. Бледное лицо, рукава засучены. Поглядел на меня без восторга:

– Ну, здравствуй. Зачем пришла? Я не нашел твоей свирели.

– Я оторвала тебя от работы?

– Да. Давай побыстрее.

– Мораг?

– Откуда ты знаешь?

– Я была там. Все видела.

Глаза его мгновенно сузились:

– Чудовище – твоя работа?

– Нет. Я тоже охочусь за ним. Я кое-что принесла для принцессы.

Он посмотрел на фляжку у меня в руках.

– Что это? Какое-то зелье ведьминское?

– Это мертвая вода.

– Да? Хочешь сказать, та самая мертвая вода, которой сращивают разрубленные тела павших в битве великих героев?

– Она прекрасно действует на живых. И героем быть необязательно.

Ю фыркнул:

– Неужели? Это пьют?

– Нет. Этим обмывают. Наверное, можно примочки делать. Она очень быстро заращивает раны.

Он оживился, подошел поближе:

– У тебя есть что-нибудь острое?

Я догадалась, зачем ему потребовалось острое, и отстегнула фибулу с плаща. Он вытащил иглу, не обратив внимания на мою подставленную руку, царапнул себя по запястью.

– Ну, давай свою хваленую воду.

Я отвернула крышку и плеснула ему чуть-чуть на ранку.

– Теперь веришь?

– Ишь ты… Откуда такое добро?

– Ютер, только я знаю, где источник, и только я могу принести воду.

Лекарь вскинул голову и смерил меня странным взглядом. Во взгляде прямо-таки читалось: «А сама морочила голову, что живая!»

– Из-под холмов, да? Ладно, не сердись, мне нет дела, где ты ее взяла. Что ты за нее хочешь? Повторяю, свирели я не нашел, я не видел ее и ничего о ней не слышал.

– А ты искал? – не выдержала я.

– Представь себе – искал. Ее нет ни в Нагоре, ни в Бронзовом Замке. Или кто-то спрятал ее и молчит.

– Я пришла не за свирелью. Мне необходимо поговорить с Нарваро Найгертом.

– Тю… – Ютер аж присвистнул. – Дело за малым – уговорить королеву. То есть короля. Ты думаешь, если он один раз соблаговолил сказать тебе пару слов, то ты можешь в любой момент потребовать аудиенции?

– Ю, я пришла не с пустыми руками. Эта вода вернет принцессе прежний облик. Не сразу, но вернет. Он должен это понять. Кстати, скажи, как ее глаза? Она будет видеть?

– С чего бы ей не видеть?

– А… значит, глаза не задеты? Это очень хорошо. С остальным мы справимся. Ты уже зашил ей раны?

– Рану, – поправил меня Ю и даже поднял палец для убедительности. – Одну рану.

– Одну? А остальные?

– Какие остальные?

– У нее же… все лицо… в лапшу… в капусту…

Пауза. Кажется, мы перестали друг друга понимать.

В этот момент в комнате за занавесом простучали решительные шаги, и гобелен отлетел в сторону. Свет из дальнего окна очертил высокую статную фигуру, стремительно шагнувшую к нам.

– Ага, – сказала фигура хриплым, чуть надсаженным голосом принцессы Мораг. – Вампирка. Явилась.

Я глядела на нее как на привидение. Потом начала обходить по большой дуге, так, чтобы заставить ее повернуться к свету. Она, кажется, решила, что я собираюсь сбежать.

– Стой! – Длинная рука метнулась ко мне и цапнула за плечо.