– Миледи, осторожнее, – обеспокоился Ю. – Не надо резких движений. Шов разойдется!

– Иди в задницу. Ты свое дело сделал, отдыхай. А вот с ней я поговорю. Я сейчас с ней так поговорю!

На меня глядели черные глаза, жаркие, как угольные ямы, на меня блестели острые белые зубы, гневно раздувались тонкие ноздри, хмурились густые, великолепного рисунка брови, настырно маячил большой красный шрам на щеке, через равные промежутки перехваченный нитками – и все это скопом умещалось на узком смуглом лице без единого изъяна, если не считать упомянутого шрама, без единого изъяна, без единого…

– Сейчас ты мне все расскажешь, – заявила принцесса. – Сейчас я из тебя все вытрясу, все из тебя выскребу, все твои тайны, до самого донышка!

Стать чародейкой

Комната оказалась почти точной копией Ютеровой комнаты в Нагоре. Только больше раза в два. Столов и хламу на столах тоже было в два раза больше, отсутствовали только ящики с растениями (все-таки в Бронзовом Замке имелся свой аптекарский огород с теплицей), однако сей пробел с успехом восполнялся огромным количеством книг и развешанных повсюду разного размера таблиц и схем.

Принцесса затащила меня в арку окна и усадила на покрытую ковриком каменную скамеечку. Плюхнулась на такую же скамеечку напротив и велела:

– Выкладывай.

– Госпожа моя… – не в силах смотреть ей в лицо (Высокое небо!), я уставилась на флягу в своих руках. – Миледи. Рассказывать придется слишком много. Может быть, ты будешь задавать вопросы? Я расскажу тебе все, что знаю.

Я не собиралась что-либо утаивать. Мораг должна знать все, иначе этот клубок нам не распутать. Кроме того, похоже, мы с ней в одной лодке, и принцесса это понимает.

Она с шумом втянула воздух. Конечно, если она будет беситься, разговора не получится.

– Кто ты? – Гамма интонаций сводилась примерно к следующему: ты, репейная колючка, какого дьявола ты прицепилась к моему рукаву?

– Меня зовут Леста Омела. Четверть века назад королева Каланда приблизила меня к себе.

– Что?

Мелькнула тень, я невольно отшатнулась, ожидая удара. Мораг, морщась и хмурясь, трогала единственный свой шрам.

– Что за чушь? – спросила она брезгливо.

– Это правда. Ютер помнит меня. Можешь проверить.

– Ютер! – гаркнула принцесса.

Лекарь, который так и торчал в прихожей за гобеленом, примчался в два прыжка.

– Миледи?

– Что эта женщина бормочет? Она говорит, что ты знал ее какую-то адову уйму лет назад.

Ю полоснул меня выразительным взглядом, но что я могла поделать? Выгораживать Ю – значит врать, а врать было нельзя.

– Я знал ее, миледи, все верно.

– И это было двадцать… сколько там ты сказала?.. двадцать пять лет назад, еще до моего рождения? Каррахна, но ей меньше лет, чем мне!

– Двадцать четыре года, миледи. Тогда она выглядела точно так же, как сейчас.

Принцесса вздернула губу:

– Ведьма, что ли?

– Да, – сказал Ютер.

– Нет, – сказала я.

– Убью обоих, – объявила принцесса и задумалась, трогая пальцами основание шеи. – Что за чушь… Ладно. Рассказывай дальше.

Мы с Ю переглянулись. Он нервно сжимал кулаки. Злился. Хватит злиться, глупый. Ты в этом деле сторона.

– Ю, может, ты расскажешь сперва? Я… как-то отрывочно все помню.

– Чего рассказывать? Девчонка с хутора. Сбежала из монастыря. Сбежала ведь, так?

– Так.

– Жила с бабкой. Королева нашла ее где-то в лесу, начала приглашать в замок. Что-то они там читали, книги какие-то андаланские. Король Леогерт им не мешал, он супруге своей всегда во всем потакал. Королева, она тогда еще принцессой была, вместе с Лестой целое лето эти книги читала, а потом, через пару недель после свадьбы, пропала. Королевина старшая дама показала на нее, – Ю, не глядя, кивнул в мою сторону. – Лесту объявили ведьмой и бросили в воду. Три дня спустя Толстый Минго… э-э, арипастырь перрогвардов Минго Гордо королеву вернул, но ничего из того, что с ней было, вспомнить она не могла. Вот, собственно, все, что я знаю. А пару дней назад она, – опять кивок в мою сторону, – объявилась. В Нагоре. Ты, госпожа, наверное, сама это помнишь.

Из рассказа Ю я почерпнула доселе мне неизвестный факт. Именно Ама Райна показала на меня как на виновницу пропажи. Меня обвинила Райнара, а не кто-то другой. Об этом стоило подумать, но не сейчас.

Мораг, откинувшись к стене, барабанила пальцами по коленям. Я и не пробовала разгадать выражение ее лица.

– Миледи… – Ю помялся, потоптался, глядя в пол. – Я… могу идти?

– Что? Иди.

Ю смылся, так и не взглянув на меня. Я отвинчивала и завинчивала крышку фляги. Мораг изучала потолок. На ней была свежая рубаха взамен погибшей, белая, с очень скупой отделкой. Из волос вычесали грязь и песок, вымыли кровь. Принцесса сидела передо мной чистенькая, словно сегодня в полдень ничего такого с ней не происходило. Только несколько прядей на самом видном месте некрасиво и очень коротко обрезаны. Это я их ножом обкорнала, чтоб не липли…

Неожиданно Мораг вскочила, врезалась головой в свод арки, зашипела и плюхнулась обратно.

– Осторожно! – вырвалось у меня. – Ты же ранена!

– Ты еще будешь мне указывать! – Она сверкнула было на меня глазами, но как-то вдруг обмякла, скривилась, сунула ладонь в вырез рубахи и потерла ключицы. – Дерьмо какое… Кто был тот человек, как тебя, Леста? Тот, который подошел к нам в лесу?

Я вскинулась:

– Гаэт Ветер. Он… не человек, принцесса.

Что-то в голове у меня начало складываться. Я осмелела настолько, что заглянула Мораг в лицо:

– Он… не сразу привез тебя в замок, да? Он… он сперва отвез тебя на Ту Сторону! Там тебя вылечили. В серединном мире тебе никто не мог помочь!

– Какая еще «Та Сторона»? Что ты мне сказки рассказываешь?

– Это не сказки, принцесса! Посмотрись в зеркало! Из лесу Ветер повез тебя не в замок, а в Сумерки. Вспомни же!

– Черт его знает, куда он меня повез… – принцесса нахмурилась, явно напрягая память.

Надо было бы дать ей подумать, но догадка жгла мне язык:

– Там иначе идет время, на той стороне. Там могла пройти неделя, месяц, а вернули тебя в тот же день и в тот же час.

Она покосилась недоверчиво:

– Да?

– Кроме того, – продолжала я, – они способны исцелять очень тяжелые раны и восстанавливать плоть. Я это не понаслышке знаю. Однажды… случилось так, что я сожгла обе руки. Обе. По запястье. До кости…

* * *

Сумерки

– Ты пришла за древней мудростью, маленькая смертная? – спросил Вран. – Ты ищешь то, чем не обладает человечий колдун?

– Да… – прошептала я. – Что значит «дело в том, кто платит»?

– А! Плата – это, знаешь ли, один из основных способов добиться желаемого в волшбе. Ты, например, готова заплатить за мудрость?

– Конечно!

– Тогда держи. – И он точным и небрежным движением вложил мне в руки только что снятую с трубки раковину из перламутрового стекла.

Она еще не остыла.

Сказать по правде, ей надо было остывать несколько часов, чтобы я могла безбоязненно взять ее. Она была… Ладони мои мгновенно высохли и прикипели к сияющим бокам. Они стали подобны истлевшим прошлогодним листьям, проволочному каркасу, кое-как удерживающему бурую выкрашивающуюся плоть.

Отшвырнуть подарок не удалось – похоже, кости вплавились в стекло. Я попыталась сунуть раковину Врану – но не смогла до него дотянуться, хотя он стоял совсем близко.

Я хотела бежать, но не двигалась с места, хотела упасть на пол, но оставалась на ногах, все острые углы и твердые поверхности оказались недосягаемы.

Вран отстраненно разглядывал меня. Ни сочувствия, ни неприязни – словно алхимик, поместивший катализатор в реагент и теперь наблюдающий за тем, что получилось.

– Вран! Забери ее!

Он отрицательно покачал головой.

– Это иллюзия, да? Ты заколдовал меня!

– Все на самом деле, смертная. Я только не подпускаю боль, чтобы ты могла думать.

– Это ловушка?

Он пожал плечами:

– Если ты так считаешь, то да.

– Что мне делать?

– Плати. Ты же согласилась.

* * *

280 год от объединения Дареных Земель под рукой короля Лавена (сейчас)

Мораг что-то сказала, и я очнулась:

– А?

– Рассказывай. Что приключилось с твоими руками?

– Сгорели, я же сказала. Я сдуру схватилась за неостывшее стекло.

– И кто тебя вылечил? Этот, Ветер?

– Нет, Ветер не целитель, он воин. Вылечил меня волшебник с той стороны, Вран. Ни шрамов не осталось, ничего. Я думаю, что тебя тоже вылечил он.

– Хм… – Принцесса передернула плечами. – Не знаю, кто там меня лечил. Я очнулась уже здесь, а этого твоего приятеля и след простыл. Ютер сказал, что меня привез какой-то рыжий странствующий рыцарь и что у нас его никто не знает. Так кто он, этот Ветер, бес его забери?

– Он из Сумерек, миледи. Из холмов.

– Дролери?

– Ну… да, хотя они так себя не называют. Он почему-то помог тебе.

– Пожалел? – Она снова коснулась шрама.

– Не знаю. Вряд ли. Им несвойственна жалость, насколько я могу судить. У Гаэта были свои соображения. – Мораг хмыкнула, а я добавила по какому-то наитию: – Он сказал, что ты очень сильная.

– Экая новость.

– Нет, не в смысле физической силы. Он говорил о силе духа, об ауре, о тех эманациях, которые мы излучаем. Они очень хорошо это чувствуют.

Мораг устало покачала головой:

– И откуда у тебя такие знакомства?

– Я жила рядом с ними четверть века. Ю думает, что я умерла, утонула тогда в реке. Но это не так.

– Тебя забрали в холмы…

– …в Сумерки.

Странное дело, но Мораг восприняла это спокойно, как должное, даже кивнула. Может быть, из-за того, что сама только что подверглась чудесному превращению. Я на всякий случай поспешила указать ей на это еще раз:

– Тебя ведь тоже забрали в Сумерки, миледи. Сегодня. Сегодня же и вернули, а могли вернуть и через тридцать, и через сто лет.

– Угу. Только не видела я никаких Сумерек. Я спала.

– Может, не помнишь?

– Может, не помню. – Она помолчала. – Но рожу мне эта тварь раскроила, это помню. Это я очень хорошо помню. Я думала, насовсем ослепну. Черт! Проснулась, а глаза видят, нос дышит… Я говорю Ютеру – зеркало дай, а он перепугался, дурак. Не дает. Потом все-таки дал.

– А в зеркале только один шрам!

– Вот именно! Я чуть не рехнулась. Я же помню, что со мной было.

– Плохо было.

– Дерьмо полное было! Не лицо, а вспаханное поле. Разваливалось в руках как… тыква гнилая.

Она, словно еще не веря, коснулась кончиками пальцев лба, бровей, скул… задержалась у сомкнутой горячей трещины шрама с кристалликами лимфы по краю. Отличная кожа у принцессы, гладкая, как полированный металл, на ней даже пор почти не видно, не то что каких-то рубцов или царапин.

– Интересно, почему один шрам тебе все-таки оставили?

Она коротко, лающе рассмеялась:

– Чтоб совсем не чокнулась, наверное. – И снова потерла ключицы.

Я окончательно осмелела:

– У тебя есть платок?

– Какой платок?

– Любой. Платок, салфетка. Я принесла тебе мертвую воду, она заращивает шрамы. Надо намочить платок и приложить к щеке.

– А… – Принцесса посмотрела на флягу в моих руках. – Вот зачем ты пришла. Ну, спасибо. Дьявол, спасибо! Я, наверное, должна тебя отблагодарить. Ты уже второй раз помогаешь мне в этих гребаных передрягах.

– Ммм… – Я отвела глаза.

Оба раза получалось так, что, не будь меня, принцесса справилась бы со всеми этими передрягами быстрее и без увечий.

Она вдруг прищурилась:

– Э, а не ты ли там была, на берегу, возле речки? Там какая-то дура суетилась, помню. Визжала громко.

– Я не нарочно…

– Ах вот оно что! А я удивляюсь, как это так получилось, что ты на меня там наткнулась… Испугалась твари, да?