– Это не тварь. Это несчастное перепуганное существо. Он разумен, между прочим.

– Кто разумен? Чудовище?

– Он не чудовище. Его зовут Малыш. Он мантикор.

– Малыш! – Мораг закатила глаза, фыркнула и опять принялась мять рубаху на груди. – Ух… Ничего себе Малыш… Тоже подарок из холмов? Из Сумерек?

– Ну… да…

– Какого же дьявола этот несчастный и разумный на меня кидался?

– Он не кидался. Ты первая на него налетела, миледи. Он защищался.

– Хм. – Она приподняла бровь, длинную, с надменным изломом… ту, которая меньше четверти назад свисала лоскутом в слепую глазницу. – А ведь верно. Значит, из Сумерек он, говоришь… А куда же его хозяева смотрят? Что он делает в Соленом Лесу?

– Ну… он случайно туда попал. Он спал несколько сотен лет, проснулся, оказался в незнакомом месте и перепугался. Принцесса! Ты сейчас сказала, что хочешь отблагодарить меня. Ты можешь это сделать. Не убивай Малыша. Запрети охоту на него. Пожалуйста!

– Вот как? А он, значит, будет гулять по лесам и бросаться со страху на любого, кого встретит?

– Нет! Если его не трогать, он не причинит вреда. А потом, я обещаю, я уведу его отсюда. Я отправлю его домой, на Ту Сторону.

– На Ту Сторону?

– Да. Обещаю. В скором времени. Пожалуйста. Мне нужно два-три дня.

Узкая смуглая рука мяла одежду на груди. Обрезанные пряди, не схваченные венчиком, упали принцессе на лоб. А венчик я забыла в лесу. И меч забыла. Он, наверное, так закопанный в песке и лежит.

– Бог с тобой. Только давай быстрее. Если он будет безобразничать, ничего не обещаю.

Эх, кто бы что бы говорил про безобразия!

– Век буду благодарна, миледи! Сделаю для тебя все, что пожелаешь.

– Пожелаю. Говоришь, ты знала мою мать? Расскажи про нее. И… что это за история про исчезновение? До меня доходили какие-то темные слухи… – Она поморщилась. – Слуги шепчутся… в городе какую-то околесицу сочиняют… ничего не разберешь.

– Я сейчас мало что про это могу сказать… Очень плохо помню. У меня память… знаешь, как палимпсест, словно затерта и расписана заново.

Затерта? Может, она и вправду кем-то затерта? Тот, кто охотится на принцессу, тот, кто убил Каланду, стер мою память?

– Эй… ты чего? Что-то вспомнила?

– А? Нет. Мне кое-что пришло в голову. Госпожа моя, ты знаешь, что за тобой идет охота?

– Ты про эти покушения?

– Да! Ты знаешь, что там, в лесу, в тебя стреляли? Если бы не прибежал человек с криком о чудовище, ты бы получила стрелу меж лопаток!

– А ты в каждой бочке затычка! Ты следишь за мной, что ли?

– Я искала мантикора и случайно набрела на ваш овраг.

– Вечно ты чего-то ищешь и случайно набредаешь. Да, я знаю, что стреляли. Мне доложили, что он уже пойман. Это мой человек, мальчишка-загонщик. Только он не в себе, говорят. Не соображает ничего.

– Первый попавшийся… похоже на то…

– Что ты бормочешь?

– Тот, кто охотится на тебя, госпожа, спешит. Ему почему-то надо уничтожить тебя как можно быстрее. Миледи, покушения еще будут.

– Нетрудно догадаться. Где три, там и четыре.

– Три? Ах, ну да, точно! Первый был…

– Этот придурок, младший Вальревен.

– Где он? Он умер? Он сошел с ума?

– Да он и так… недоумок. У Вальревенов через одного с придурью.

– Где он?

– А черт его знает… Вроде старый лорд в поместье свое увез. Думаешь, из него можно что-то вытрясти? Кадор с ним разговаривал. Пусто. Почему ты решила, что этот охотник спешит?

– Миледи, ты видишь, кого он выбирает в исполнители? Случайных людей. Вернее, из твоих людей он выбирает случайных.

– Тот, в Нагоре, не был моим. Кстати, так и не размотали, кто он такой. Но дрался он, скажу тебе, отменно. Зуб даю, он убийца наемный. Причем не из Амалеры.

– О… – только и сказала я. Теория рушилась.

Мораг собрала рубаху на груди в комок. Потом вдруг встала и вышла из арки в комнату. Шагнула к столу, оперлась на край руками, да так и застыла, ссутулившись и приподняв плечи. Я подождала, глядя ей в спину. Пауза затягивалась.

– Миледи…

– М? – глухо.

Я быстренько подобралась к ней.

– Тебе нехорошо, миледи?

Еще пауза. Мне стало страшно. Мораг невидяще смотрела на Ютерову алхимическую посуду, загромождавшую стол. Потом выдохнула сквозь зубы:

– Фффууу… Нет. Мне хорошо. Каррахна! Похоже, опять это дерьмо начинается.

– Какое… что начинается?

Она повернулась, неловко задев Ютеровы склянки. Какая-то банка грохнулась на пол, но не разбилась, а покатилась на середину комнаты, пересыпая внутри себя серый, похожий на грязную соль порошок.

– Дерьмо. – Принцесса посмотрела на меня.

Огромные глаза были непроглядны и напомнили мне вдруг жуткие очи Эрайна. Прорези в маске, а за ними – ничего. Вернее сказать – никого.

– Да что с тобой, Мораг?!

– А… Со мной это постоянно. То одно дерьмо, то другое. Я же сумасшедшая. Ты разве не знала? – Она попробовала засмеяться, но только скривилась и сплюнула на пол. – Какого рожна я тебе это все рассказываю?..

– Но я же тебе все рассказываю!

– А ты и должна рассказывать… раз я приказала. Сравнила тоже!

– Мораг! Может, я смогу помочь…

– Мне уже помог… этот твой… Ветер. Или второй, как его…

– Он ведь вылечил тебя!

– Да… Но взял плату.

– Какую?

– Не знаю. Что-то взял. Или засунул. Мне чего-то не хватает… или что-то лишнее. – Она с силой выдохнула. – Хуже, чем было.

– Хуже? Он сделал что-то, что тебе стало хуже? Не может быть!

– Не ори! Я тебе поору. Не на площади.

– Ох, прости…

Она зажмурилась.

– Знаешь что… иди-ка ты отсюда. Проваливай побыстрее.

– Миледи…

– Пшла прочь!

Пререкаться чревато, это я уже успела уяснить. Быстро поклонившись, я поставила флягу на стол и потопала к двери.

– Стой.

Я замерла.

– Иди сюда.

Вернулась. Мораг держалась за горло. Ее заметно трясло, шрам налился кровью, по впалой щеке к челюсти ползла капелька сукровицы.

– …! – сказала принцесса. – Каррахна, дерьмо, как не вовремя!

Я молчала, боясь пошевелиться. Холера, да что с ней?

– Мне… надо… чтобы ты рассказала. Все. До конца. Господи, лучше сдохнуть!

– «Не вовремя»? Мораг, такое уже было?

– Да, черт! Со мной такое бывает. Постоянно.

– Тогда, может, это не Вран?

– Может, не Вран. Сейчас… навалилось слишком сильно. Не прикасайся ко мне! – Я отдернула руку. – Бред… Бред! Почему все люди как люди, только мы с Гертом какие-то уроды? Почему?

Ну что я могла ей сказать? Мне было до умопомрачения ее жалко. Каланда, что ты с ней сделала? Каланда… Или это не Каланда?

– Мораг, скажи, ты… причастна? Ты проходила обряд?

– Не помогает. Ни причастие, ни исповедь, ничего.

– Нет, я не о церковных таинствах. Тебе известно, что Каланда была эхисерой?

– Кем?

– Эхисерой, это андалат. Магичкой, чародейкой.

– И ты туда же? Постой… ты точно знаешь?

Я закивала. Мораг вытерла сукровицу со щеки, а ладонь вытерла о штаны.

– Я думала, это враки досужие. Мало ли что люди болтают. Они и меня ведьмой окрестили.

– А ты…

– … не ведьма ли? Ну, если ведьма – это та, у которой время от времени душа наизнанку выворачивается, то да, я ведьма!

– Погоди. Постой. Я же не об этом. Понимаешь, эхисеро, чтобы получить магическую силу, проходит обряд. Обряд дарует ему эту силу, дарует ему гения, покровителя, хранителя, некую благую сущность, с помощью которой человек может творить волшбу. Вот я и спрашиваю – ты проходила такой обряд? Каланда проводила тебя через него?

Мораг задумалась. Прядь угольно-черных, лишенных блеска волос прилипла к шраму. Я не посмела ее убрать.

– Не помню, – сказала Мораг. – Когда она умерла, мне было пять лет. А в чем состоит этот обряд? Откуда ты вообще про него знаешь? Или ты проходила его вместе с матерью?

– Нет. Я не эхисера. Я очень хотела ею стать, но… не сложилось.

– Это обряд призывания бесов?

– Нет! Не знаю. Нет… Но жертва была нужна.

– Какая жертва?

– Ну как какая…

– Человеческая? Говори – человеческая? – Мораг схватила меня за плечи и начала трясти: – Отвечай, вампирка недодавленная! Она приносила в жертву людей?

Перед глазами вдруг полыхнуло. Стена огня… нет, большой костер. Большой костер до самого неба. До черного беззвездного неба, шатром раскинувшегося над перекрестком дорог. Черный проклятый шатер, яростный огонь выше меня ростом и столб искр, соединяющий первое и второе.

– Не кровь.

Словно въяве я услышала голос Райнары, андаланской эхисеры:

– Не кровь. Ты думаешь, им нужна кровь? Нет, сладкая моя, им не нужна кровь. Им не нужен страх. Им не нужен гнев. И боль им тоже не нужна. Ничего такого. Ты хочешь купить благословение подобной ценой? Ну скажи, разве за хлеб ты платишь побоями? За поцелуй – пощечиной? Что стоят такой хлеб и такие поцелуи? Ничего они не стоят и никуда они не годятся, оставьте их свиньям и тем несчастным, которые иного не достойны. Только светлое золото за хлеб, только искренняя нежность за поцелуй, только чистая радость за вдохновение, только великая благодарность за причастие и только жертвенная любовь за истинное волшебство!

– Нет… – прошептала я.

– Что – нет?

– Не кровь. Нет.

– А что?

– Не знаю. Любовь.

– Какая еще любовь?

– Не помню!

Мораг оттолкнула меня. Костер, костер… Я пыталась вернуться. Был костер на перекрестке дорог, была темная ночь… Был обряд. Я проходила его? Проходила или нет? Вспоминайся же! Костер…

Пусто. Мелькнуло и пропало.

Не помню.

– Проклятье, – пробормотала принцесса. – Надо выпить.

Она отлепилась от стола и пошла шариться по Ютеровым шкафам, производя в них поверхностный разгром.

– Не может быть, чтобы у него здесь не было припрятано… Ага. Тьфу, опять этот церковный сироп из жженого сахара! Приличного вина у него нет, что ли… – Бросила поиски, широкими шагами пересекла комнату и скрылась за гобеленом. Грохнула распахнутая дверь.

– Эй, кто там!.. Принесите нормального хесера! Да, сюда. И побольше!

Мораг вернулась, с середины комнаты уставилась на меня с таким видом, словно никак не ожидала здесь увидеть. Похоже, она успела про меня забыть. Я решила не тушеваться и выдержала взгляд.

– Ты, – вспомнила она. – Вампирка. Ты мне что-то рассказывала. Ты мне рассказывала о матери. – Лицо ее прояснилось. – О матери. И о ведьминском обряде.

– Не ведьминском. Об обряде эхисеро. Я не знаю, какие обряды проходят ведьмы и есть ли у них эти обряды. У настоящих, наверное, есть. Человек же не может колдовать без помощи высших сил.

Я запнулась. Вот оно. Вот она, формулировка. Ама Райна все время твердила об этом. Человек не может колдовать без помощи высших сил. Не может!

Амаргин может, но в нем течет кровь фолари, найльских богов. Он и меня взялся обучать на спор, чтобы доказать Врану, что обычные люди тоже способны к волшбе. Но Амаргин не знал про обряды эхисеро, я не могла ничего ему рассказать. Я ничего не помнила. Я и сейчас вспоминаю с трудом.

Но если Ама Райна права и если то, что у меня время от времени получается, и есть волшебство, то значит… Значит, я тоже прошла этот обряд! Вместе с Каландой!

И не помню ни черта.

Ладно. Вспомнится. Он был. Главное – он был. И у меня есть гений, покровитель, мое собственное огненное облако…

И это не фюльгья. Фюльгья сама по себе, а гений – он внутри, соединен с волшебником.

Интересно, тогда почему я его не чувствую? Ама Райна говорила: «Мой гений всегда со мной»… Может, я просто невнимательна?