Я пытался утопить свои переживания в вине, что лишь их усиливало и заставляло пить еще больше. К тому моменту, когда отец, продолжавший горделиво жестикулировать, подарил мне лаковую панель с изображением родословной нашей семьи, в конце которой он добавил мое имя, написанное крупными, бросавшимися в глаза символами, я был уже сильно пьян.

Я улыбался и кивал, пытаясь вспомнить время, когда начал учить свою родословную с Коро Ха. Вот Вэнь Могучий-Дуб, ставший для меня образцом, – именно его заслуги заставили меня подумать, что я смогу овладеть магией. Тот семилетний мальчик был бы рад увидеть свое имя, гордо написанное рядом с именами своих уважаемых предков, но сейчас мне хотелось только одного: чтобы вечер поскорее закончился и я смог вернуться к Руке-Вестнику и начать обучение.

Другие незначительные ритуалы должны были возвеличить мое имя и достижения, но лишь еще сильнее меня смутили. Мне пришлось встать и процитировать по памяти высказывания мудрецов. Потом отец принес копии моих экзаменационных эссе и заставил меня их прочитать, что я и сделал, пока не поднял взгляд и не увидел, что гости, которые не были заняты тихой беседой, смотрели на меня остекленевшими глазами – им стало скучно, и они ничего не понимали.

Нет, здесь собрались совсем не те образованные люди, с которыми я обедал в Восточной Крепости. Вокруг меня сидели друзья моего отца: купцы и местные землевладельцы – богатые, но менее важные для империи, по утверждению Путника-на-Узком-Пути, родом из этой далекой части Найэна, где пустил корни мой отец только по той причине, что именно тут ему удалось дешево построить свои впечатляющие владения. Я поискал глазами отца и увидел, что он сидел с каким-то другим торговцем, они сблизили головы и о чем-то говорили, пока я читал свое эссе.

Мое смущение превратилось в отвращение, и я прекратил чтение на середине предложения, а отец и гости разразились не слишком дружными аплодисментами, после чего возобновили свои разговоры. Я сел и допил вино, встал и молча ушел в свои покои.

По пути я наконец нашел Коро Ха, который стоял на берегу мелкого пруда в саду, в одной руке он держал трубку, в другой – чашу с вином. Громкие звуки праздника доносились сюда приглушенно, а пруд освещала лишь луна. Коро Ха еще не увидел меня, и я наблюдал, как он смотрел на пруд, потягивал вино, медленно затягивался и выпускал колечки дыма. Прежде он никогда не курил. Или просто скрывал это от своего ученика?

Наконец он повернулся и увидел меня.

– Ольха! – воскликнул он, закашлялся и закрыл рот. Когда он пришел в себя, Коро Ха спрятал трубку в ладони и опустил руку – возможно, надеялся, что я ее не заметил. – Твой отец потратил столько денег ради тебя. Тебе следует там быть.

– Не ради меня, – ответил я. – Я для него лишь повод похвастаться. Он делал один круг за другим, завязывал новые торговые контакты и укреплял старые, пока я читал гостям отрывки из своих экзаменационных эссе.

Я протянул руку к трубке. Коро Ха приподнял брови. Прежде он не стал бы потакать подобным порокам.

Но сейчас не мог мне отказать, ведь я стал Рукой императора.

– Тебе это кажется оскорбительным, – спокойно сказал Коро Ха и протянул мне трубку.

– Да, – ответил я. – Впрочем, я могу ошибаться. Мой отец не получил хорошего образования. Как и все эти люди.

Я поднес трубку к губам, втянул в себя едкий дым – и мне тут же пришлось сделать хриплый выдох. Коро Ха прикрыл рот рукой, скрывая смех, а я еще долго плевался и кашлял, вернув ему трубку.

– Есть у него образование или нет, он остается твоим отцом, – сказал Коро Ха. – Ты знаешь первые афоризмы. И прекрасно понимаешь, чем ты ему обязан.

– Мое новое положение все меняет, – сказал я. – Отныне я Рука императора. Разве теперь я не стал его старшим братом в иерархии империи?

Коро Ха вздохнул и предложил мне свою чашу с вином. Я выпил. Вино оказалось не слишком крепким и разведенным водой – и принесло облегчение моему горевшему горлу.

– Ты амбициозен, Ольха, и очень неплохо этим воспользовался, – сказал Коро Ха, – но постарайся наслаждаться своими успехами по мере их достижения. Глаз, который всегда ищет следующий поворот тропы, не видит красоты леса.

– Какой мудрец это сказал? – спросил я.

– Коро Ха, – с улыбкой ответил он.

Я рассмеялся и вернул ему чашу.

– Достойная мудрость из надежного источника.

– О, тут у меня нет уверенности, – ответил он. – Я всего лишь наставник, а ты – Рука императора, очень скоро тебя начнут обучать тайному знанию и магическому искусству.

– Тем не менее я должен поблагодарить тебя за мой успех, – сказал я. – Без твоего руководства я бы так и остался глупым сыном простого торговца.

– Вовсе нет, – возразил Коро Ха. – Работа художника хороша настолько, насколько хорош исходный материал. Как однажды заметил Путник-по-Узкому-Пути: «Великая резьба равна качеству нефрита».

Его слова наполнили мою грудь и опустились в желудок. Всю свою жизнь я старался соответствовать стандартам Коро Ха. Он постоянно толкал меня вперед, ругал за ошибки, упрекал в глупости. И никогда не делал комплиментов.

И сейчас, когда время, проведенное нами вместе, подошло к концу, я расставался с человеком, к которому был гораздо ближе, чем к отцу, и я страстно желал связать наши умы и сердца. Я хотел, чтобы Коро Ха понял, как много он для меня значит, узнал о моих разочарованиях и благодарности, пока я не отправился учиться дальше, а он не отбыл к следующему ученику. Однако я все еще чувствовал возникшую между нами пропасть – следствие моего глупого пьянства.

Я уже потерял навсегда первого человека, который во времена моего детства имел огромное значение. Меня покинула бабушка, но что плохого сделал мне Коро Ха, чтобы я так грубо с ним обошелся?

И если он иногда вел себя сурово по отношению ко мне, то лишь из-за того, что верил в мой конечный успех на имперских экзаменах, который должен был привести меня к успешной жизни в империи. Да, ему платили за то, что он меня учил, но он мог бы это делать более жестко и менее тщательно. История о кошке с пятым пальцем могла закончиться гораздо хуже, если бы он не подготовил меня к подозрениям, которые всегда будут вызывать моя темная кожа и вьющиеся волосы.

Все эти мысли перемешались с вином и ударили мне в голову, где стало расти странное, болезненное давление, искавшее возможности вырваться наружу, – но слова от меня ускользали, когда мы стояли рядом в наступившем неловком молчании.

Я понимал, что должен вскрыть нарыв, не позволив нехватке слов лишить меня шанса принести Коро Ха извинения. Ведь он всегда обращался со мной с добротой и уважением, больше, чем кто-либо другой в моей жизни.

– Я сожалею, – выпалил я.

Он помолчал, держа чашу с вином у губ и нахмурив лоб.

– Я отвратительно себя повел во время праздника у губернатора, – продолжал я, стараясь поскорее произнести все нужные слова, опасаясь, что потом у меня не хватит на это мужества. – Ты был прав. Я напился и совершил глупость, которая едва не стоила всего. Мне следовало внять твоему совету, несмотря на то что я показал лучший, чем у тебя, результат на экзаменах.

И вновь наступила неловкая тишина. Коро Ха смотрел на меня, и выражение его лица постепенно смягчалось.

– Все в порядке, Ольха, – мягко сказал он. – Я также был молодым и глупым.

– Вовсе нет, – возразил я. – Ты мой наставник. Ты увидел во мне лучшее. А я в ответ повел себя с тобой как с последним слугой и не послушал твоего совета.

– Так и было, и я тебя прощаю. – Он улыбнулся и засунул в рот трубку. – У тебя будут другие учителя, Ольха. Они увидят в тебе то же, что и я. А теперь выпей со мной. Нам предстоит досидеть до конца праздника твоего отца.

Часть II. Ученик

Глава 8. Первые уроки

Я поселился в гостевом доме в восточной части сада Голоса Золотого-Зяблика, который Рука-Вестника получил на все время своего пребывания в Найэне. Наши комнаты выходили на искусственное озеро, где зимородки вили гнезда на высоком пористом камне, часто ныряя в воду за мелкой рыбешкой. На юге находились бамбуковые рощи и искусственные скалы, остававшиеся на заднем плане во время имперских экзаменов. На севере тянулись заросшие травой поля, похожие на гирзанские степи, – там сыновья губернатора, Иволга и Крыло, ежедневно получали уроки верховой езды.

Самой маленькой была западная часть сада, плоская песчаная поверхность, усеянная камнями, где Голос занимался созерцанием. В сердце сада располагался большой дом губернатора и его семьи, закрытый даже для Руки-Вестника и меня, туда мы могли попасть только по приглашению.

Рука-Вестник не стал тратить время и сразу приступил к нашим урокам. Он велел мне изучать карты до тех пор, пока я не смог определять границы всех провинций и оценивать их значимость для империи: Найэн, гористый остров, защищал восточное побережье империи; Тоа-Алон, богатая золотом страна с джунглями, покрывавшими мраморные предгорья Столпов Богов, гор, которые формировали южную границу Сиены. На севере простирались огромные равнины для лошадей и крупного рогатого скота, доходившие до тундры, где до сих пор бродили гирзанские племена. На западе находились Пустыни Батира и город-оазис Ан-Забат, мост между Сиеной и далекими землями, источник диковинок и роскоши, населенный непокорными говорящими-с-ветром.

В Центральной части, богатой заросшими лесом горами с залежами серы и холмистыми равнинами, выращивали пшеницу и просо.

Когда я овладел картами, Рука-Вестник предложил мне экономические задачи. Коро Ха тренировал мой разум структурами классических ссылок и сложностями языка, а Рука-Вестник учил логике и тактике торговли: как управлять кредитными линиями, продавать избытки товаров, скопившихся на складах, уравновешивать налоги и тарифы, чтобы поощрять торговлю и препятствовать затовариванию складов.

– У тебя хорошая голова для подобных вещей, – сказал он мне однажды, изучив мою работу. – Я замолвлю за тебя словечко в Бюро Экономики. Возможно, закончив обучение, ты сможешь получить полезную практику в качестве министра торговли в каком-нибудь отдаленном городе.

Я не сумел скрыть разочарования, и по его губам промелькнула уже хорошо знакомая мне призрачная улыбка.

– Тебе не нравится такая идея?

– Не мне давать оценку таким вещам, – ответил я.

Рука-Вестник небрежно отмахнулся от моих слов.

– Ольха, ты Рука императора. В стране не найдется и тысячи людей выше тебя чином.

– Но вы мой наставник, – сказал я. – Я буду делать то, что вы посчитаете правильным.

– Ну, я считаю, что будет лучше, если ты расскажешь мне, как ты относишься к идее стать министром торговли.

Это было чем-то новым. Ни отец, ни бабушка, ни Коро Ха никогда не спрашивали, что я думаю о своем будущем.

Улыбка на губах Руки-Вестника никак не отразилась в глазах, и я не мог понять выражения его лица.

– Я думал, что мои обязанности Руки императора окажутся… – я поискал нужное слово, – более уникальными.

– Уникальными в каком смысле? – Кажется, я уловил смех в его голосе.

В течение двух месяцев я старался забыть про тетраграмму на моей ладони и глубины нового могущества, которые она мне открывала. Я думал, что Рука-Вестник начнет учить меня волшебству, когда наступит правильное время. Но он дразнил меня земными вещами. Быть может, я слишком осторожничал? Как должен вести себя человек, впервые получивший такую силу?

– Только мы среди всех слуг императора способны пользоваться магией, – сказал я. – И я думал, что буду ее изучать, а не занимать бюрократическую должность, которую способен принять любой успешный кандидат.

– Понятно! – воскликнул Рука-Вестник и поднялся из-за стола, за которым сидел в комнате отдыха. – Пойдем, Ольха, я кое-что тебе покажу.