Квотербек, пошел к черту! (страница 19)
– Черт! – оступаюсь я от волнения и едва не падаю на колени веснушчатому и лопоухому парнишке. – Прости, приятель. – Маскирую свою не совсем тактичную улыбку под маску флирта. Паренек и впрямь выглядит забавно. – Как настроение? – Сдуваю я с лица упавшие пряди волос, а после забираю их в хвост, затягивая розовой резинкой.
– Уже гораздо лучше, – произносит он с таким видом, будто выиграл гребаный миллион баксов.
– Я рада! – подмигиваю ему и принимаюсь спускаться между рядов. Мне нужно срочно заесть и запить стресс. Интересно, тут продается виски?
* * *
Ченнинг Райнер
– В первый день, еще и перед игрой, ты решил приехать самым последним, чтобы мы все тебя ждали, – произносит Лиам, когда я выхожу из новенького «Мустанга». – Решил, раз снова капитан команды, то теперь ты король опоздунишек? – ухмыляется друг и поднимает руку для приветствия.
– Все вопросы к Адриане, я не виноват! – После нашего привычного дружеского жеста, мы направляемся к университету.
Как только стало известно о выбывании из «рейнджеров» и возвращении в стены университета, все очень быстро рокернули, возвращая мне мое место квотербека в команде «Брюинз-болл» и мой тринадцатый номер. Никто не имел ничего против, очевидно, кроме нового-бывшего квотербека. Непонятно, как его еще раньше не турнули? Или почему не поставили Лиама или Хейза на мою позицию.
– Нашел на кого списать. Кстати! Ты так и планируешь быть с Адрианой? – неназойливо так намекает друг. – Контракт в данный момент в заморозке, а в универе много новых красивых цыпочек. И да, признаться, я теперь понимаю тебя и чем хороши девушки на байке.
Я едва не спотыкаюсь при упоминании одного слова, которое лучше не произносить при мне вслух. В тот вечер, когда Адриана вернулась, я поставил крест на Харлин. Было неразумно с моей стороны сходить с ума по девушке, с которой провел всего пару дней. Да, трах с ней был чем-то неимоверно крутым, но на Харлин свет клином не сошелся. К тому же вряд ли когда-нибудь еще наши пути пересекутся. И я вычеркнул ее из жизни, забыл, не думал. И вот снова!
– И чем же? – пытаюсь говорить спокойно, но едва ли мне это удается.
– Расслабься. Ты же не будешь теперь шарахаться от звука мотоцикла и при его упоминании? Тебя же отпустило. Или же нет?
– Отпустило, – бубню я. – Так что там с байком?
– Даже не в байке дело. Пе-е-ервый ку-у-урс, – протягивает Лиам. – Такие горячие девочки. – Трясет он кистью. – Уф… Я, можно сказать, влюбился. Если та девчонка придет на вечеринку, тебе снесет крышу. Девица огонь!
– Она тебя отшила, – усмехается Дюк.
– Тебя отшила девчонка? – Смотрю я на друга неверящим взглядом.
Чтобы Лиама отшила девушка, не иначе пойдет дождь из лягушек. Я не любил флиртовать, предпочитал сказать, чего и как я хочу. Лиам же наоборот: он умел забалтывать девушек так, что они сами не понимали, как сняли и отдали ему свои трусики за разговором в кафе.
– Представляешь, и такое случается. Но вечером я возьму свое! Вот увидишь!
– Я даже хочу посмотреть на эту девчонку. Даже готов пожать ей руку.
– Эй! Приятель! Я первый положил глаз на эту крошку. Так что и пальцем, Чен, не тронь ее.
– Хм, что-то я не вижу ее поблизости. – Я смотрю по сторонам, словно пытаясь обнаружить нимфу Лиама. – А она в курсе, что ты уже ее сделал своей?
– Она тебе скорее по яйцам съездит, – усмехается уже Блэк. – И будут тебе яйца пашот.
– Поверь, она не устоит перед моим обаянием.
– Я бы поспорил, но сейчас на мели, – смеется Хейз. – А вы, ребят?
– Такая же хрень.
– Первый день семестра, и вы уже такое унылое говно, – произносит Лиам. – Идемте в раздевалку.
* * *
Ченнинг Райнер
За столько лет «Калифорнийские рейнджеры» выработали во мне стойкость духа и умение подавлять волнение. Выходя на поле, я был чист, словно белый лист. Сейчас, оставив за плечами огромную «школу» футбола, выигрывая супербоул, я волнуюсь, будто подросток перед выходом на поле со своей старой студенческой командой. Я не переживаю за то, как меня примут. Знаю, мое возвращение привлечет внимание и всколыхнет старые стены Калифорнийского университета, вдыхая в них жизнь. А вот осознание, что я спустился вниз по «пищевой» цепочке, – угнетает. Я не боюсь злых языков, осуждения или разговоров за моей спиной. Я боюсь того, что будет спустя год.
Мы заходим в раздевалку. До боли знакомый запах и не самый приятный, но кого-то впечатляющий. Каждая победа достается кровью и потом. Тренировками и силой. За разговорами мы переодеваемся и выбегаем на стадион. В последний раз я играл на этом поле полгода назад, когда «рейнджеры» отдыхали после победы в супербоуле, а я со своими друзьями решил вспомнить былое.
И стоит нам сейчас выйти, толпа нас приветствует.
– Чен, я тебе говорю, мы зажжем сегодня. Это будет открытие сезона, брат! А после вечеринка. Горячие цыпочки! – кричит Лиам, надевая шлем.
– Я даже не знаю, что тебя возбуждает больше: игра или крошки, – отвечаю я, а после меня будто выкидывает из собственного тела.
Все, я вернулся к тому, от чего стремился сбежать. Еще и Лиам все время, не затыкаясь, говорил про секси-байкершу, тем самым откидывая меня на месяц назад. Теперь я не только слышу голос Харлин, но и она мне везде чудится. Особенно то, как стройная блондинка завязывает конский хвост чертовой розовой резинкой. Я едва уловил ее лицо. Девушка слишком быстро отвернулась, и я просто не успел разглядеть ее.
Я идиот! Это моя разыгравшаяся фантазия. Кожаные штаны, мотоциклы, блондинки, розовые резинки. Галлюцинации. Надо переходить на брюнеток, однозначно.
– Все хорошо, Чен? – хлопает меня по спине Лиам.
– Да, – отвечаю я, отворачиваясь от трибуны. – Я схожу с ума.
– Я даже догадываюсь, о ком ты сейчас.
Мы выбегаем на центр поля. Небольшая разминка, и начнется игра.
– Я думал, твоя хандра прошла, но ни черта! – произносит Лиам, делая повороты туловища вправо-влево, разминаясь. – Еще месяц назад я приготовил речь, и поскольку она стала не актуальной, я забил на это, а сейчас, вижу, снова стала актуальной. Ченнинг, если бы Харлин хотела найти тебя, то нашла бы. Харли не оставила тебе ни одного намека, а вот ты ей – предостаточно. Одно твое чертово имя. Ей всего-то необходимо вбить его в гугл, и твое противно-смазливое лицо выскочило бы на нее прям с экрана. А раз она не сделала этого даже ради желания надрать тебе задницу, то девчонка предпочла придерживаться плана: секс без обязательств. Так что забудь ее. – Лиам делает присед, разминая мышцы ног.
– Какая жалость, что мы оба в команде нападения[44], – произношу я и даю дружеский пендаль Лиаму, когда друг в очередной раз приседает.
– Ну ничего, еще не вечер. – Улыбается друг, потирая свой зад.
* * *
Харлин Квин Олдридж
– Черт, я едва тебя нашла, – кричу я, когда наконец-то добираюсь до Сары.
Когда мы с ней только пришли на стадион, трибуна не показалась мне настолько уж огромной, а вот сейчас, заполненная студентами… Я будто пробиралась сквозь непроходимые джунгли. Весьма эмоциональные активные джунгли. Пока я пыталась найти что-то более-менее пригодное к употреблению, началась игра. Если это можно назвать игрой. То, что мне удается застать, когда прихожу на стадион, это одна большая куча из мужских тел… Буквально куча дерьма, а не мужчин.
– Держи. – Я протягиваю девушке колу и хот-дог. И почему сегодня одни сплошные намеки? Под конец дня пойдет дождь из бейглов и сосисок, еще и с петушиным соусом?
– Спасибо, – произносит Сара. – Сколько я должна?
– Забей, нисколько, – отвечаю я и усаживаюсь на свое место. – И кто выигрывает? Наши или нет?
– Тут все наши, – смеется Сара.
– А смысл играть со своими же? – Я бы еще поняла с соперниками, а тут.
– Считай, это тренировка реальной игры.
– Зачем университету две команды по футболу?
– Их не две. Это одна команда, и она состоит из нападения и защиты, – Сара делает глоток колы, – в защите и нападении по одиннадцать игроков. Ну еще есть и те, кто в запасе, естественно. Они выходят на поле, заменяя выбывшего игрока по причине травмы или еще чего-то, но чаще травмы. И он должен играть так же хорошо, как стартовый игрок[45], иначе команда проиграет. К тому же, если ты отличишься, тебя могут взять в стартовый состав. И у соперников тоже – защита и нападение. В самом начале игры кидают монетку, чтобы решить, кто первый владеет мячом. И если наши владеют, то на поле выходит команда нападения, а от противника – защита. Их цель не позволить команде нападения набрать ярды и занести мяч в зачетную зону[46], заработав тачдаун.
Для меня это настоящий темный лес.
– Я так понимаю, у тех, которые голубые, есть все шансы на победу. – Я морщусь, когда одного из игроков в белой футболке сшибают с ног и сверху наваливается несколько мужчин. Даже я испытываю боль, сидя поодаль от них. Каждая моя косточка захрустела.
– Главное – счет. Иногда тем, кому больше всего достается, побеждают.
– Я все равно ничего не понимаю, – отвечаю я. – Сколько еще будет длиться игра?
– Четыре четверти[47] по пятнадцать минут.
Хвала богам, не так и долго мучиться. Как позже оказывается, я сильно ошибалась на этот счет. И эти по пятнадцать минут выливаются уже во второй час. Знала бы, еще сбежала бы в самом начале, когда пошла за колой.
И когда наступает четвертая четверть, я уже не знаю, что испытываю: пожалеть игроков, поскольку на их телах точно не осталось живого места, посочувствовать своей заднице – целых два часа! – или покрутить у виска, задавая вопрос «на хрена?» футболистам, либо же произнести вслух ранее сказанное в Канаде Ченнингу про агрессивных тупых качков, упирающихся членами в зад своим напарникам.
Мои мысли прерывает Сара крепким сжатием моей коленной чашечки. Я даже вздрагиваю.
– Скажи, что через пару минут амнистия? – Я смотрю на табло, где ничего не понимаю, но вижу секунды таймера, рьяно стремящиеся к нулю.
– Сейчас будет решающий момент, либо голубые, либо белые, – произносит Сара, даже не смотря на меня, но все так же держась за мою коленку. Надеюсь, она не вырвет мне ее, когда кто-нибудь проиграет. – Но выиграют голубые.
Отлично! Решающий момент: либо голубые, либо белые, но выиграют голубые. Значит, все же не решающий.
– С чего ты так решила? – усмехаюсь я.
– Так это ж логично, – на этот раз Сара смотрит на меня, – игра по лайту, чисто ради игры, но не выигрыша. А сейчас будет мясо. Финал. Голубые особо и не старались.
Это они не старались? По мне так они все перестарались на годы вперед.
– К тому же тринадцатый номер – квотербек, он играл в одну сотую своих возможностей. Это же Райнер – лучший игрок. Для него эта схватка, как убить назойливую муху.