– Я знаю, я знаю! – Кайлин обхватила его ладонь, прижала к щеке, поцеловала. Закрыла глаза, вся дрожа снова, но уже иным, горячечным жаром, как всегда случалось, когда он прикасался к ней. – Поэтому и прошу: не сомневайся во мне. Верь мне. Держись за то, что есть между нами. Не отталкивай меня.

Его большой палец огладил ее кожу, скользнул вниз, провел по приоткрытым губам. Кайлин мучительно хотелось большего. Она без конца думала о прошлом его порыве, когда он рывком посадил ее на стол, раздвинул ей ноги. Его желание к ней было так очевидно. Наверное, радужная стена так влияла на нее, но Кайлин казалось, что она сходит с ума от голода. Физического голода по его сильному телу, крепким мышцам, по его божественному запаху и вкусу. И она еще безумнее желала его, когда видела, как он любит Лаура. Отодвинувшись, Кайлин еще раз оглядела двух самых дорогих для нее мужчин на Эре. Такие разные, такие непохожие друг на друга. Один – крохотный, рожденный из ее тела человечек, другой – неповторимый, нечеловечный бог. Но она бы бесконечно смотрела на них вместе.

– Позволь, я примерю, – она осторожно выудила ожерелье из ручонок сына, и тот конечно же сразу разревелся, как делал всегда, если не мог сохранить при себе понравившуюся вещь. Рогар ловко отвлек его, сняв с пальца увесистый перстень, и Кайлин снова вспомнила, как умело он обращается с детьми.

Он опытный отец, потому что на Подэре у него были собственные дети.

И он до сих пор не может справиться с болью из-за того, что решил бросить там их.

У нее в голове не укладывалось, что она могла бы точно так же оставить Лаура. Уйти в другой мир, зная, что сын обречен на смерть без нее. Но ведь она – простая слабая женщина, не чета бессмертному богу. Она никого в своей жизни не сумела спасти, даже пользы толком никому принести не может. Только чувствовать его внутреннюю боль, как свою собственную. Если бы у нее получилось подарить ему дитя, хоть немного залечить этим его внутренние раны! Может, нынешний вечер все изменит и исполнит их самую заветную мечту? Нужно постараться. Нужно соблазнить его так, чтобы он забыл обо всем.

Поднявшись на ноги и отступив на пару шагов, Кайлин надела ожерелье и застегнула замочек, который искусные мастера по золоту сделали надежным и вместе с тем простым. Повернувшись вокруг себя, она с улыбкой подбоченилась.

– Ну как тебе, мой дей? Я – достойное обрамление для этой безделушки?

Это платье они с Далирин специально пошили к празднику, в четыре руки. Распороли несколько других и составили новое, совершенно непохожее ни на что другое. Кайлин извлекла из задворок памяти те бесхитростные наряды, украшенные рыбьей чешуей, которые сооружала ее мачеха, и попыталась слегка усовершенствовать и повторить нечто подобное. Пусть дей вспомнит, как в первый раз увидел ее на Нершиже. Пусть ощутит то притяжение, которое пусть не сразу, но уже на острове прочно связало их двоих. Только в этот раз будет все по-другому. Не нужны ей никакие мечи – только его большой твердый член в ее лоне. Его божественное семя, зачинающее в ней новую жизнь.

Платье было коротким, но для выхода в люди Кайлин предусмотрела к нему длинную накидку. Пока же ей хотелось проверить, какую реакцию оно вызовет у Рогара. Если не понравится – наготове имелась и пара других нарядов, не таких провокационных. На случай, если это разозлит его. Она быстро училась и хорошо усвоила, как важно не злить его, особенно, в таком состоянии, как сейчас. Но важно и не поддаваться. Не стелиться перед ним, как Ириллин. С таким мужчиной, как дей, очень сложно. Но и очень интересно. Она чувствует себя необычайно живой рядом с ним. Ее сердце трепещет при одной мысли о нем. А больше ничего и не надо.

Тяжелый взгляд дея медленно поднялся от ее облаченных в теплые чулки ног до вздымающейся от прерывистого взволнованного дыхания груди, а затем скользнул выше, глаза в глаза. Чулки Кайлин собиралась снять, они к платью не подходили, и носила она их лишь потому, что даже в тепло натопленной спальне этой неприветливой меаррской зимой у нее ужасно мерзли ноги. Но по выражению лица Рогара она поняла, что небольшое несовершенство ее туалета ничуть его не смутило. Жажда. Дикая, непреодолимая жажда – вот что выражал его взгляд.

Он поднялся на ноги, и все внутри Кайлин возликовало. Пусть жестокие женщины говорят что угодно, но дей по-прежнему хочет ее. Нет, яростно желает. Умирает от страсти. Она облизнула губы и сглотнула, ощущая, как горячо и томно стало внизу живота. Скорее бы он к ней прикоснулся.

– Старуха! – крикнул он, не поворачивая головы.

– Ее зовут Далирин, – проговорила Кайлин, кусая губы, чтобы спрятать улыбку.

– Мне плевать, как ее зовут, – зарычал в ответ он. – Старуха!

Дверь в детскую приоткрылась, и оттуда выглянула дрожащая от страха няня.

– Далирин, забери Лаура, – миролюбиво попросила ее Кайлин, не отводя глаз от своего мужчины. Они стояли друг против друга, уже слившись в одно целое взглядами, и только присутствие ребенка удерживало их на местах. – На иххоран он все равно не пойдет, этот праздник не для детских глаз. Уложи его спать пораньше.

Втянув голову в плечи, няня шмыгнула в спальню, робко приблизилась к дею, и сердце Кайлин подпрыгнуло и сжалось, когда он напоследок снова поцеловал ее сына в висок. Обожающий старую женщину, Лаур охотно пошел к ней на руки и совсем не возражал, что его уносят.

– Так что скажешь? – повторила Кайлин, когда они с деем остались вдвоем. – Я похожа на ту девушку, которая встретила тебя когда-то на причале?

– Нет, – медленно покачал он головой.

– Тебе не нравится? Все так плохо? – она бы обеспокоилась, расстроилась, огорчилась, вот только его взгляд подсказывал, что еще рано паниковать. Они играют, они снова играют друг с другом, это уже входит в привычку.

– Я почти не помню ту дикарку, про которую ты говоришь, – Рогар сделал шаг вперед, приближаясь к ней неторопливо, вкрадчиво, как хищник – к добыче. – Она смотрела на другого и предпочла мне мой собственный меч.

Кайлин вспыхнула и закусила губу. Да, этого она не учла. Что их на Нершиже было трое – связанных и странно зависимых друг от друга. На миг на нее навалилась страшная тьма деевой башни, черный силуэт на фоне чуть более светлого ночного окна. Шион. Она так и не навестила его ни разу. Не спустилась к нему в подземелье. Вычеркнула из жизни, выкинула из головы. Слишком страшно было вспоминать, слишком жутко. Проще было притвориться, что его больше не существует. Как щелчок пальцами – и у ее сына словно и нет кровного отца. Словно она одна сама зачала его в своем теле. Трусиха. Слабая и глупая девчонка, которая прячет голову в песок и до смерти боится мужчины, которого сама же и выбрала однажды. Но разве она не сполна расплатилась за свои ошибки? Кайлин встряхнулась, радуясь, что в иххоран вся грусть мигом улетучивается из головы.

– Теперь передо мной дея. Моя богиня, – произнес Рогар, который, видимо, тоже заметил тень, пробежавшую по ее лицу. – Прекрасная женщина, которая собирается полуголой выйти к голодным до секса мужчинам.

Его глаз снова светился холодным льдом, и Кайлин обуял короткий, но острый ужас. Зря она затеяла этот праздник с песком. Хотела напомнить Рогару об их знакомстве, а невольно воскресила воспоминания и о Шионе, и о том, как ее отец собирался подарить ее чужакам. Вот только разве не поэтому она с Нершижа и бежала? Чтобы дарить свою любовь только тому, кого выберет сама, не позволять, чтобы такое решали за нее другие?

– Я никакая не богиня, – тем не менее выдавила из себя усмешку Кайлин и вынесла из-за ширмы накидку, в которую и завернулась. – Я – обычная женщина, и все, что ты видишь, мой дей, предназначено только для глаз моего мужа.

Она быстро подошла и прижалась щекой к его груди, обхватив его мощный торс обеими руками.

– Мужа, которого я выбрала сама и которого люблю, – тихим шепотом закончила Кайлин, слушая, как гулко бьется где-то там внутри его сильное, божественно нечеловечное сердце.

Рядом с ним она всегда ощущала себя такой маленькой. Чтобы поцеловать его, ей приходилось вставать на цыпочки, а его мужской орган с трудом помещался в ней. И все-таки сейчас, в его объятиях она вновь чувствовала себя счастливой.

– Может быть, поэтому я и боготворю тебя, – Рогар приподнял ее лицо за подбородок, заставил посмотреть на себя, – потому что ты не завидуешь моему происхождению и не жаждешь моей плоти.

– О, я жажду твоей плоти, мой дей, – рассмеялась Кайлин, уронив накидку с плеч на пол. – Еще как жажду! Так уж вышло, что в тебе есть нечто такое, что очень мне необходимо.

Она красноречиво положила руку на свой живот, но когда он вздрогнул и хотел что-то сказать, остановила жестом:

– Пока нет, но, может, все получится сегодня? Если ты дотерпишь до конца праздника, так и быть, я награжу тебя за терпение. Кроме того, мне все-таки ужасно пришлась по вкусу эта дешевая безделушка, и если представить, что это мой муж мне ее подарил…

Рогар оборвал ее на полуслове, смяв ее губы своим жадным ртом. Кайлин зажмурилась от удовольствия, притягивая его к себе сильнее, охотно подставляя всю себя его поцелуям. Его рука скользнула под короткий подол ее платья, нашла край чулок, и тогда Кайлин невероятным усилием воли вывернулась из его объятий.

– Я же сказала: еще нет, мой дей, – проговорила она, лихорадочно задыхаясь и облизывая уже искусанные им губы. – Прояви терпение.

И вскрикнула, когда он снова схватил ее и прижал к себе. Пальцы запутались под лентой, удерживающей чулок, горячее дыхание обжигало ей язык. Другая рука прошлась по груди, очерчивая тяжелые алые камни, уютно лежащие в ложбинке грудей, подчеркнутых вырезом «островного» платья. Как же она забыла?! На Нершиже возбуждение мужчин было возведено в ранг искусства, и этот талант, похоже, прочно обосновался в ее крови. Эта ниспадающая ткань, очерчивающая изгибы ее тела, сделала его диким, а ее признания в любви окончательно заставили его потерять голову. Кайлин пыталась управлять своим божественным мужем, но слегка не учла, что даже все боги Подэры не сумели найти на него узды.

Он запустил пальцы в ее волосы, пронзая ее рот языком, и Кайлин задрожала от бушующей в крови истомы, от порабощающего желания отдаться ему. И все-таки вырвалась снова.

– Я сказала…

Он попытался схватить ее и промахнулся. Все как тогда, в его спальне, среди ночи, только теперь Рогар не пытается ее убить. Он жаждет заняться с ней сексом. Но как же ее задумка? Как же планы подразнить его, заставить весь праздник сидеть как на иголках и предвкушать миг соединения их тел? Ей казалось это забавным и милым. Но он возбудился и хочет этого сейчас.

Кайлин попыталась выскользнуть за дверь в надежде, что в коридоре он опомнится и умерит пыл, но вместо этого сама не поняла как очутилась в его спальне. Впрочем, двери у них находятся почти напротив, а ее божественный муж в разы, если не в десятки раз ее сильней. Она замерла и тихонько охнула, впервые за последнее время очутившись в его покоях. Здесь все было разбито. Просто растерзано в клочья. Из перины на кровати летел пух. Пол усеивали осколки. Повсюду валялись записки, написанные ее рукой. Страшно представить, в какое безумие он здесь погружался, оставаясь наедине с собственными мыслями. Хорошо, что у нее все же получилось вытащить его.

Рогар закрыл собой обзор, возникнув перед ней с бешено сверкающим глазом и стиснутыми зубами. Ужасающе прекрасен. Нечеловечно устрашающ. Невероятно силен. Непредсказуемо безумен. Она вдруг поняла, о чем он безмолвно молит ее, о чем молчит и никогда не найдет смелости признаться. Она нужна ему. Необходима. Сейчас. Он и так сделал все, что мог – открылся ей, как она и просила. Никто не знает, что творится в его голове, но он борется с этим ради нее. И играть с ним, устраивать ему препятствия, как обычному мужчине, было бы жестоко.