А когда ты перестаёшь спрашивать, рассчитывая на пусть и отвратную, но такую долгожданную тишину, в ход идут упрёки и проклятья. Тебя пытаются убедить в собственной несостоятельности, как партнёра, выворачивают наизнанку лучшие человеческие качества, окончательно спускают в унитаз оставшееся человеколюбие. И просто рассчитаться, разойтись в разные стороны, не опускаясь до уровня оппонента, становится чем-то сродни подвигу.

Все эти стадии знала и Влада. Казалось, она знала их даже лучше самого Багдасарова. И сейчас с ленивой неохотой ждала, когда же надежды Балашова обойтись без обличающих фактов рухнут окончательно. Он давно перестал метаться и сейчас вполне сносно дышал. Оставалось только принять простую истину: попался – ответь.

– Всё это началось не вчера, Рус, – с горьким смешком проронила Влада.

Багдасаров не чувствовал себя лишним, но не уловить какого-то интимного откровения, конечно, не мог. Потому вклиниваться в разговор не стал. Правда, на этом деликатность закончилась. Отворачиваться, условно оставляя этих двоих наедине, он и не подумал.

– Не вчера, – растягивая гласные, как жевательную резинку из девяностых, поддакнула Влада самой себе. – А когда? – жёстко процедила она и натянула ремень на шее Балашова так туго, что стало ясно: отмалчиваться и дальше не прокатит. – Где ты наткнулся на этих придурков? Что пообещал? Подробности приветствуются! – неприятно усмехнулась она.

Балашов, определённо, не знал, с чего начать. Ну, конечно, ведь он и представить не мог, что его участие в происходящем столь очевидно. Владе на его шок было откровенно плевать, потому петли ремня она перехватила в одну, но на удивление крепкую ладонь. В другой тут же зажала клинок и разглядывала Балашова с исключительно познавательским интересом.

Какая конкретно хрень проворачивалась в её голове, Багдасаров даже не представлял, но хотелось верить: Влада просто приценивается, в каком месте стоит произвести надрез. Несерьёзный, но чётко демонстрирующий намерения получить от друга все ответы.

Лезвие скользнуло легко и, казалось, не причинило Балашову особых неудобств. Небольшой надрез в височной области проходил максимально близко к линии роста волос. Зарычал парень чуть позже, когда порез набух, налился кровью, и неторопливая, будто боязливая капля скатилась по коже вниз, к уху. Вот тогда всё же нашлись именно те слова, которыми признаёшься в самой большой ошибке.

– Я не хотел! – торопливо и порывисто зашептал Балашов, но тут же крепко зажмурился, осторожно покачал головой. – Я не думал, что всё получится так… – выдохнул он с ощутимой долей раскаяния.

Багдасаров тут же хмыкнул в сторону: просто Балашов в принципе не представлял, какую мясорубку привёл в движение своей жаждой… обладать. Влада подумала о том же, считала его откровенный интерес и весьма невежливо ткнула Багдасарова по сидению.

– Покажи ему! – процедила.

А Багдасаров хоть и одарил весьма красноречивым взглядом, но за телефоном всё же потянулся. Только сейчас он понял, для чего Владе нужны были фотографии убитой Берты.

Рус водил глазами, не особо улавливая, к чему все эти кровавые картинки. Пока не возникло узнавание, смутное понимание. Следом за узнаванием пришло сомнение, ну а потом и вся тяжесть принятого решения. Балашов захрипел. Опять. Вот только причиной одышки была вовсе не Влада с её изощрёнными пристрастиями. Чтобы мотивировать друга к действию, она снова продемонстрировала ему клинок и практически прижалась губами к уху, чтобы втолковать свою жуткую правду.

– Ты ведь догадался, что это Берта? – уточнила, будто у недалёкого. – Ракурс так себе, да и красный ей не к лицу. И, надеюсь, ты осознаёшь, что эта демонстрация – вовсе не попытка поделиться горем и получить дружескую поддержку? Догадался, что нашу добрую, милую Берту так отделала не местная шпана, хоть и гоняла она их частенько.

– Ирма, я клянусь тебе…

– Рус, я хочу, чтобы ты понимал: если понадобится, я вырежу из тебя эту правду, – пригрозила Влада, и парень поник, часто заморгал и беспомощно заскулил.

– Никакого заказа не было! – в итоге выдал Балашов и до скрипа стиснул зубы.

Влада бросила на Багдасарова взгляд: готов!

Нож она затолкнула под рукав толстовки и ослабила натяжение ремня ровно настолько, чтобы в глотке Балашова больше не тлело адское пламя. Он нехотя закашлялся и торопливо сглотнул, тут же облизал пересохшие губы.

– Они приехали к отцу. Давно ещё. Летом. Приехали и заявились прямо домой. Не помню, зачем я к нему тогда припёрся, но точно уловил витающее в воздухе напряжение. Эти парни никого не боялись. Отца – так уж точно! Они по-дурацки скалились на все его предложения и перебрасывались какими-то безумными взглядами. Мне тогда показалось, что подрядились выполнить для него грязный заказ и всё никак не могли договориться о цене. Обычно отец не скупится, но и переплачивать не станет. И я вдруг понял: именно эти парни нужны мне.

– Зачем? – на лету перехватила Влада. Как почувствовала, что дальше будет интересно.

Балашов злобно усмехнулся. Правда, злился, понятное дело, не на Владу, а на себя. За те мысли, те действия, те слова. И за то решение «не сожалеть о случайных жертвах».

– Я не хотел тебя терять, – проронил он, но не заслужил и капли понимания. Как и много лет подряд, Владе его чувства оказались безразличны.

Багдасаров его понимал. Вот именно в эту самую секунду. А потому криво усмехнулся и, желая смахнуть нахлынувшее наваждение, взъерошил волосы. Он, чёрт возьми, тоже готов бороться за её внимание. И идти на всё – готов! А иначе как объяснить, что, будто мальчишка, скачет с ней на пару по горячей точке?! И нет в этом никакой магии. А вот энергетика, которой он захлёбывается рядом с Владой, есть. И эта её энергия пульсирует и зовёт, как бы маразматично всё это ни прозвучало!

Вот и Балашов всё это чувствовал, но ему не хватило ни опыта, ни терпения. Не хватило и истории самой Влады…

Парень между тем горько усмехнулся и продолжил.

– Когда-то мне казалось, что тебя можно завоевать. Можно удивить, покорить, заставить чувствовать то же самое, что вот уже сколько лет сжирает меня изнутри. Но ты всегда оставалась на полголовы выше, на полшага впереди. Ты оставалась умнее, хитрее, совершеннее.

Багдасаров мысленно фыркнул: «Какая нехорошая Влада…»

– А я всё никак не мог допрыгнуть до нужного уровня, чтобы однажды уже не ты мне, а я тебе протянул руку помощи! Мне казалось, что это так важно! – практически прокричал Балашов.

Влада не желала ловить его пылающие эмоции и натянула удавку. Балашов зашёлся в приступе злого смеха.

– В какой-то умной книге я прочёл, что в отношениях должна быть перспектива и должен быть прогресс, – припомнил он, совершенно верно истолковав усилившееся напряжение в горле. – А ещё в отношениях должен быть рывок, толчок, направление, в конце концов! Наши с тобой отношения уверенно шли в никуда, а потому были обречены. И я менялся. Чтобы задать верный курс, я менялся! Я стал лучше, я стал мужиком, я научился решать проблемы, а не создавать их, но по-прежнему ни на шаг не приблизился к цели. Чувствовать себя неудачником было крайне обидно. Хотя и не так обидно, как обивать твой порог, в надежде получить жалкие крохи внимания.

– Рус, я просила тебя не излить душу, а поведать, с кем связался, – подсказала Влада, и Балашов продемонстрировал «зубки».

– Как?! А разве это не те самые подробности, которых так хотела вначале? Увы, других у меня в запасе нет, так что, будь любезна, послушай! Хоть раз! – эмоционально прикрикнул он, хотя кричать стоило совсем другие слова. Например, предложить ту самую помощь, в которой Влада сейчас так нуждалась.

«Не возьмёт» – понял Багдасаров, глядя на совершенное и абсолютно бесстрастное лицо. Помощь от этого мальчишки она ни за что не примет, а он даже не поймёт, почему.

– В общем, шансов тебя обаять у меня не осталось, – горестно признался Балашов. – Но был шанс стать незаменимым, – прохрипел он, очевидно, приближаясь к сути. – Осталось только отсечь всё лишнее… – выдал парень и глотнул воздуха, чтобы задержать дыхание.

Ему вдруг показалось, что за это самое «отсечь лишнее» последует ответка, но Влада держалась ровно. Всё это она уже знала.

– Сам решить вопрос я не мог, – добавил Балашов с уничижительным смешком, когда наказания так и не последовало. – Кишка тонка! – прикрикнул он и сжал кулаки. – Просить помощи у отца бессмысленно – он по этому поводу высказался давно и вполне конкретно. К его людям обращаться тоже не вариант – на то они и его люди, чтобы докладывать обо всех безумных идеях.

«Или тупых» – вздохнул Багдасаров, но вслух ничего не сказал.

– В общем, эта задачка оказалась мне не по силам, и было принято решение отложить её до лучших времён. Ну, или до крайнего случая, приближение которого я чувствовал загривком. Но в это время продолжал упрямо осаждать тебя, вышвыривать из твоей постели любовников и маньячить по вечерам под окнами.

Балашов вдруг выдохся и ненадолго закрыл глаза. Скрипеть зубами было глупо, но отказывать себе в такой слабости он не стал.

– Про крайний случай я ведь уже говорил? – поморщился он и вызывающе хмыкнул. – Разумеется, он очень быстро постучался в дверь. Мы переспали, и для тебя, Ирма, это оказалось переломным моментом. Всё. Точка. Больше с меня состричь уже нечего! И ты закрылась. Сказала, чтобы я больше не попадался на глаза. А ещё с таким азартом отмахивалась от моего внимания… Будто от назойливой мухи! – вызверился он и напряжённо выгнулся. – Вот тогда и появились эти ребята.

– Отсекать лишнее они умеют, верно? – озадачилась Влада.

Её голос оказался низким и хриплым. Багдасаров бросил предостерегающий взгляд, но Влада едва уловимо покачала головой: она в порядке, она держится.

– По крайней мере, мне тогда так показалось, – честно признался Балашов.

Осознание происходящего уже подкрадывалось к нему и жалило своими ледяными щупальцами.

– Отец выпроводил чужаков, но мне удалось договориться с ними о встрече на нейтральной территории. За то, чтобы создать тебе… некоторые трудности… Я предложил очень большую сумму. Практически всё, что у меня было. Как смог объяснил, что требуется.

«Очень интересно, что ты там придумал!» – раздражённо отвернулся Багдасаров и мысленно чертыхнулся.

– Казалось, сумма гонорара должна отбрить все вопросы. Но что-то пошло не так. По всему выходило, что незнакомцы ждали от меня какой-то информации, но, не получив её, быстро потеряли интерес. Ровно до того момента, как увидели твою фотографию. Тогда эти ребята сменили настрой. Теперь они!.. задавали вопросы. И я возликовал! Я чувствовал вкус победы на губах. Но ровно с той же скоростью, что и возник, их интерес вдруг иссяк. Чужаки сказали, что я их с кем-то перепутал, – проговорил, будто выплюнул, Балашов. – На этом и разошлись. Ничего не вышло.

Багдасаров с Владой переглянулись. Той самой «стоящей» информации они так и не получили.

– Только тогда я понял, что пора уже включить мужика и решать вопросы самостоятельно. Больше приключений не искал. Искал пути их решения. В реале понадобилось не так уж много времени, чтобы выбрать правильного исполнителя. Правда, я по-прежнему смутно представлял, что конкретно заставит тебя усомниться в собственной неуязвимости. Ты казалась непробиваема. Человек без привязанностей. Чем тебя можно удивить? И я тянул, медлил, вертел ситуацию так и этак. А сейчас, кажется, что тупо лелеял надежду, будто в один момент ты поймёшь, что смысла бегать от меня просто нет.

Балашов туго сглотнул, покосился на Багдасарова и будто весело продолжил.