– Что ж, хорошо, хорошо, – забормотал Андрей, заглядывая в остальные термосумки.

Паромник посмотрел на приунывшего Тита:

– На продуктах, выходит, сегодня ты, парень? Проверяй уже.

Тит покосился на Опарина, но тот был слишком занят приемкой темно-красных бутылей. Вздохнул. Извлек из заднего кармана джинсов список.

– Так, посмотрим. Крупа гречневая… Есть. Макаронные изделия в ассортименте… Вроде есть. Опять леска. Много лески. О господи, а это что? – Тит не заметил, как прекратил бубнить, увлекшись процессом.

Население острова Гогланд состояло ровно из сорока человек. На эти сорок человек, живущих на клочке земли, окруженном со всех сторон Балтийским морем, приходились одно почтовое отделение, один магазин, одна гостиница, два маяка, могила адмирала Ивана Святова, лютеранское кладбище, обломки океанографического исследовательского судна «Леонид Дёмин» и один медицинский работник.

Обязанности врача, разумеется, исполнял Андрей Опарин. Поэтому жители острова, зная о его профессиональных пристрастиях, обращались за медицинской помощью на материк. Схожая ситуация наблюдалась и с покупками. Несмотря на островной магазинчик, многие пользовались услугами Федора Паромника. И не потому, что сами ленились добраться до Приморска или Усть-Луги. Просто Паромник мог достать что угодно.

Передав термосумки ассистенту, Андрей уставился на коробку из-под сапог.

– Федь, оно пищало или гавкало?

– Андрей, а тебе не всё ли равно?

– Ну ладно, всё равно, ты прав. А какой срок? Больше трех часов не беру, сам знаешь.

– Часа два с половиной, – лениво изрек Паромник, и даже Тит догадался, что он врет.

– Брешешь ведь, по глазам вижу, – улыбнулся Андрей. – Так откуда улов?

– Лебедев с материка притащил.

– Ну, батенька, это никак не меньше пяти часов, даже если он сам это придушил.

Андрей скинул крышку с обувной коробки, и все увидели мертвую кошку. Молодую, но уже дохлую, без четких причин смерти. Пасть животного была оскалена в предсмертной судороге. Красно-рыжая шерсть свалялась, как после дождя.

– А с детьми ничего не приключалось? – задумчиво протянул Андрей.

Паромник поперхнулся, а потом рассмеялся:

– Так бы тебе и сказали. Ну, расчет?

– Расчет.

Немного поторговавшись – как-никак кошка была несвежей, – Андрей передал Паромнику деньги. Свиная кровь обошлась в двадцать тысяч, включая доставку от самого Соснового Бора, где располагался мясокомбинат. Продукты – всего в шесть тысяч, а кошка – и того в две с половиной.

Когда Паромник, довольно попыхивая сигаретой, уехал, Андрей и Тит покатили тачку к лаборатории. Дорога от ворот шла вверх, поэтому тачку держали вдвоем.

– Андрей Николаевич, вы посвятите меня в тайну красного платка на пирсе? Для чего он?

– Тайна красного платка… – Андрей резко остановился, и Тит чуть не опрокинул тачку. – Это довольно серьезный вопрос. Я думал, ты спросишь, зачем нам такая несвежая кошка.

– О, и это тоже.

– Что ж, мой друг, боюсь, кошка и красный платок заведут в такие дебри, что и представить страшно.

По лицу Тита разлилась бледность. Он понимал, что их упражнения с мозгами в некотором роде аморальны, хоть и законны. Но это явно было что-то похлеще.

– Я готов, Андрей Николаевич. Хоть сейчас.

– Сперва закончим с покупками, Тит. Мне бы не хотелось, чтобы какие-то из них поставили крест на нашем обонянии.

Тачка опять загромыхала по дороге.

3.

Причал Элеоноры всё еще оставался надежным способом пристать к северной оконечности острова. Разумеется, таковым он оставался благодаря стараниям Паромника и сезонных рабочих. Название причала уходило к предыдущим хозяевам – тем, кто владел имением еще до того, как оно пошло по рукам.

Андрей подозревал, что раньше здесь обитала дворянская семья. Иначе как объяснить такое засахаренное прозвище? С причала никто не прыгал с камнем в кармане, никто не заливался тут слезами. Название представляло собой типичную внутрисемейную дарственную, когда муж, не зная, как загладить вину, называл в честь жены причал, мостик через ручей или огроменную печную трубу над принадлежащим ему сталелитейным заводом.

Можно было бы покопаться в архивах и выудить фамилию дворян-островитян, но Андрею хватало и того, что имение сдавалось в бессрочную аренду для обладателей научных грантов.

– Какая именно красная тряпочка тебя интересует, Тит? – спросил Андрей

Они остановились в двух метрах от причала. Ярко светило солнце, и блестевшие доски только усиливали его сияние. Несмотря на это, глаза Тита широко распахнулись.

– У вас их несколько? Я видел, как вы утром возились со сваей домика. Только не подумайте, что я за вами следил, но мне не спалось. А в лабораторию без вас всё равно нельзя.

Упомянутый лодочный домик был неотъемлемым элементом причала. Внутри находился катер, на котором при желании можно было рвануть на материк.

Перед тем, как отправиться на причал Элеоноры, Андрей настоял на том, чтобы они надели забродные полукомбинезоны (в таком облачении ассистент и видел его этим утром). Походя на заправского рыбака, биохимик первым ступил в воду.

– Пойдем, Тит. Боюсь, на словах всего не объяснить.

Тит несколько раз быстро кивнул и, едва не поскользнувшись, шагнул в вялую волну. Вода обхватила ноги ассистента, и он закусил губу, чтобы не охнуть. Андрей взял опешившего Тита за локоть и потащил за собой.

– Что ты видишь?

Осторожно высвободив руку, Тит осмотрелся. Сваи причала Элеоноры и лодочного домика были как на ладони. В каждой торчало по толстому стальному гвоздю, прихватившему клок красной ткани. Кое-где гвоздь и ткань находились под водой.

– Ну, я вижу, что вы пометили опоры, Андрей Николаевич. И пометили их, уж простите, небрежно. Одни у вас – над водой, другие – нет.

Андрей опять взял Тита за руку. На этот раз они двигались к сваям домика. Вскоре домик навис над их головами черной громадой. Здесь властвовала сырая прохлада.

– Так, теперь посмотри отсюда, Тит. Что ты видишь?

Тит еще раз огляделся и уже было собрался пожать плечами. Правое плечо так и осталось наполовину поднятым.

Волны, набегавшие на грунт под причалом Элеоноры, делали это под углом.

Проходя под досками, вода шла ровной темно-синей гребенкой, но по мере приближения к камешкам, песку и всему, что формировало берег, поднималась. У стыка причала и земли образовывались крупные водяные валики, словно нащупавшие дыру в гравитации. Валики откатывались назад, ползли по доскам, нисколечко не держась за остальную воду, и со шлепками снова возвращались в море.

– Точно шарики ртути, – прошептал Тит осипшим голосом.

Склонив голову, Андрей заметил:

– Да, очень похоже.

– Этот феномен наблюдается только здесь?

Волна принесла потемневшую от влаги щепу, и она завертелась у животов мужчин. Никто не обратил на нее внимания.

– Если ты имеешь в виду причал Элеоноры, то мой ответ – нет. Если ты имеешь в виду сам Гогланд, то мой ответ – и да, и нет.

Глаза Тита вспыхнули ужасом. Он уставился на Андрея так, словно у того на лице тоже катались сверхъестественные валики воды.

– Это происходит где-то еще?

– На Большом Тютерсе, в Усть-Луге и Сосновом Бору, – перечислил Андрей. – Даже набережные Питера не избежали этого. Вообще всюду, где я побывал за последний месяц и где есть настил над водой. Правда, никто не заглядывает в такие места.

– Но почему вы сразу не сказали мне об этом? – В голосе Тита звучала профессиональная обида.

– Ну, сперва я должен был убедиться, что не сплю. И потом, ты мог начать делать здесь селфи.

Тит было надулся, но быстро успокоился, заметив, что Опарин шутит.

– Это не всё, мой дорогой Тит.

– Не всё?

– Глянь-ка сюда.

Повернувшись к ближайшей свае лодочного домика, Андрей едва удержался от того, чтобы постучать по ней. Всё-таки хлопки по опоре с гвоздем не лучшая идея. Закатав рукав рубашки, Андрей погрузил руку в воду. Показал еще три гвоздя с тряпицами, отстававшими от самого верхнего на десять, двадцать и тридцать сантиметров.

– Как тебе такое?

– Вода поднимается? Простите, Андрей Николаевич, но я не вижу в этом ничего предосудительного. Приливы и отливы – неотъемлемая часть жизни.

– Конечно. Конечно же! – Андрей приобнял Тита сухой рукой и повел за собой, словно они прогуливались по проспекту, а не брели по пояс в воде, облаченные в забродные полукомбинезоны. – Только вот сгонно-нагонные колебания зависят от степени связи водоема с океаном. Ты ведь знал это, да? Если нет, мне придется тебя уволить.

– Не уволите, – угрюмо сказал Тит. – Иначе кому вы будете всё это рассказывать?

– Да, не уволю. Так вот, приливно-отливные явления практически незаметны в Балтике. При определенных метеорологических обстоятельствах можно наблюдать подъём моря аж до пяти метров. Но скажи, Тит, разве за последнее время море пыталось задушить сушу?

– Намекаете, что здешний подъём воды столь же аномален?

– А почему я, по-твоему, вколачиваю гвоздики каждые десять сантиметров? Ну, Тит, какие мысли?

Тит с тоской посмотрел на берег:

– Андрей Николаевич, а можно обсудить это в более подходящем месте?

Андрей улыбнулся и первым направился к причалу Элеоноры.

– И вы так и не объяснили, для чего вам кошка, – напомнил Тит.

– Объяснить-то не сложно, но лучше показать.

Помогая друг другу, они выбрались на берег.

4.

Операционный стол освещали мощные светодиодные светильники. Кошка, лежавшая в самом центре, выглядела бедной и несчастной. «И мертвой. А еще она выглядит мертвой», – напомнил себе Андрей.

– Андрей Николаевич, – осторожным шепотом позвал Тит, – а что вы делаете?

Андрей посмотрел на свои руки. Его кисти в латексных перчатках искали у кошки пульс. Словно испугавшись хозяина, они отпрянули от тельца.

– Что не так, Тит?

– Вы ищете признаки жизни у мертвого животного. Только и всего.

– Считай это попыткой быть человечным, – отмахнулся Андрей. – Всё готово?

– Ровно настолько, насколько я владею собственными руками и понял задание.

– Что ж, хороший ответ, Тит. Хороший.

Как только они вернулись и распрощались с забродными полукомбинезонами, Андрей попросил Тита кое-что принести: немного мясной подливки с кухни и всю леску из кладовых помещений. Леску поручил нарезать на отрезки по семь-десять метров. После этого приказал привязать к отрезкам все доступные рыболовные крючки.

Именно этим Тит сейчас и занимался.

Андрей видел, что ассистента снедает любопытство, но не спешил раскрывать карты. По крайней мере, ему не хотелось делать это дважды.

Как и ожидалось, заявилась Мона – в белом лабораторном халате и с пряжей в руках. Она всегда приходила, когда Титу случалось метаться по имению, выполняя загадочные поручения Андрея. Приходила и по вечерам, если стыл ужин. Тогда она садилась в уголке, неподалеку от пустого автожектора, где раньше проводился эксперимент с хомячками, и стучала спицами. Сейчас она вязала Титу перчатки, потому что зимы на Гогланде были довольно холодными.

Заметив ее, Тит еще больше сгорбился над леской и крючками.

– Раз уж все собрались, я, пожалуй, начну. – Андрей взял шприц и вогнал иглу в пузырек с ксиланитом. – Как известно, я занимаюсь изучением функций изолированного мозга. Но я опущу идеи трансгуманизма, чтобы не утомлять вас.

Когда шприц был заполнен, Андрей оттянул красно-рыжую холку кошки и вколол туда весь набранный препарат. Этой дозы хватило бы и корове, сломавшей ноги, но Андрей снова наполнил шприц.