Ледяной захват (страница 8)
С экрана на Кнутсена смотрел он сам, а вернее, его фотография, которая была приложена к его личному делу, когда он только поступал на службу в NIS. Отпираться и строить из себя оскорбленную невинность и дальше было бы глупостью с его стороны, и он, понимая это, наконец-то расслабился. Притворяться, что он ученый-биолог и что его задержали по ошибке, не было никакого смысла, и он спросил:
– И што из этого всего следует далше?
Степнов сел в кресле поудобней, готовясь к долгому разговору, и ответил:
– Будем беседовать, Асле Кнутсен, будем беседовать. А дальше – все будет зависеть от вашей откровенности. От того, пожелаете ли вы сказать мне правду.
Норвежец опустил голову, словно бы обдумывая слова Степнова, а когда поднял ее, в его серо-стального цвета глазах вспыхнули искорки. Но что это были за искорки – хитрости или радости, возникшие на основании какого-то принятого Кнутсеном решения, Степнов не понял и насторожился.
– Прешде шем мы будем беседоват, я бы хотел узнат, как вы на меня вышли. Или это государственная тайна? – спросил норвежец.
– Нет, не государственная, но тайна, – спокойно ответил на вопрос Степнов. – Хотя… Знаете, может быть, вам будет проще со мной общаться, если вы узнаете, как мы нашли человека, который, скажем так, передавал вам некую информацию, которую он передавать не имел права. Это – один из сотрудников ММБИ. А если точнее – сотрудник, который работал в лаборатории морских млекопитающих. Заместитель руководителя лаборатории. Его фамилия Петраков. Я прав?
Норвежец не ответил, а только снова опустил голову, что подтверждало правоту слов Степнова.
– Мы не сразу вышли на Петракова. Нам пришлось проверить весь персонал лаборатории, включая и самого заведующего. А потом, когда мы выяснили, что сестра Петракова вышла замуж за норвежского ученого Уле Борге, мы решили более тщательно проверить его кандидатуру. Как вы уже поняли, кандидатуру на роль информатора вашей разведки. Мы много чего узнали, после того как я пригласил Романа Петровича к себе в кабинет для приватной беседы. Он ничего не стал скрывать. Пошел, так сказать, на сотрудничество со следствием.
– Хм, – неопределенно хмыкнул Кнутсен, но больше ничего не сказал.
Степнов, выдержав паузу, поинтересовался:
– Я удовлетворил ваше любопытство?
– Вполне, – поднял голову норвежец.
– Тогда я уточню, что не Петраков вас выдал, а вы сами себя выдали еще раньше, чем мы вышли на Романа Петровича.
Кнутсен вопросительно посмотрел на Степнова. Ему и вправду было интересно, где же он прокололся.
Генерал молчал, не торопясь рассказывать норвежцу о его ошибке, а просто некоторое время не отрываясь смотрел на него. Обычно после этого задержанные начинали нервничать, гадая, скажут им или нет о том, как на них вышли спецслужбы ГРУ. Но Кнутсен, хотя и смотрел на Степнова с любопытством, был совершенно спокоен.
– Ваш проводник на остров Лапинсари – саам Эввнэнч, он же Иван Нерпенко. Помните такого? Он отвозил вас несколько раз на Лапинсари. Вы представились ему, как и нам сегодня, ученым-биологом Уле Борге и попросили отвезти вас на этот скальный остров якобы для того, чтобы собрать на нем какой-то биоматериал. Иван человек хотя и грамотный, но не настолько, чтобы знать, что на острове, кроме скал и водорослей, больше никого и ничего не водится.
– Птицы, – прервал генерала Кнутсен. – Я сказал ему, што туда прилетают гагары, и мне нушно собрат их помет, штобы определит степен зарашонности их органисмов параситами.
– Это неважно, что вы там ему сказали, Асле, – заметил Степнов. – Важно, что он вас хорошо запомнил и очень подробно описал и вашу внешность, и вашу манеру говорить, и как вы себя вели во время общения с ним. У многих саамов великолепная память, знаете ли. Он назвал нам все даты, когда вы посещали остров. В том числе и в тот день, когда пропал Виктор Малюков.
– Виктор Малюков? – Кнутсен сделал вид, что удивлен. – Кто это?
Степнов недоуменно покачал головой и с осуждением посмотрел на Кнутсена:
– Вы снова за свое, полковник.
Тот усмехнулся, но ничего не сказал в ответ, а только и дальше смотрел на Степнова, словно ожидая от него продолжения этой начавшейся между ними игры – у кого нервы крепче.
– Так вот, Нерпенко на расспросы пограничников рассказал им, что всегда причаливал к острову с восточной стороны. Вы выходили и примерно через час возвращались. А в день, когда пропал Виктор Малюков, вас не было целых два часа. Он уже хотел было обойти на своей лодке вокруг острова, чтобы поискать вас, но передумал. Посчитал, что вы можете появиться как раз в тот момент, когда он отплывет. Вы появились ровно через два часа, после того как покинули его лодку. Ваши ноги, а вернее, обувь была мокрой, и вы попросили Ивана как можно быстрее доставить вас на берег, где вас ждал ваш снегоход, взятый вами в аренду у одного из местных жителей в поселке оленеводов. За очень хорошие деньги, между прочим.
– Он не ошен хотел дават, – вздохнул Кнутсен. – Боялса, што я украду. Пришлос выложит ему полную стоимост, как если бы я купил его. Ошен невыгодная сделка.
– Наверное. Не мне судить. Но раз уж вы отдали человеку такую сумму, значит, снегоход вам был необходим, – усмехнулся Степнов и некоторое время смотрел на норвежца молча, словно ожидая от него ответной реплики. Но тот тоже молчал, и тогда генерал продолжил: – Так вот, ноги вы могли намочить на этом скалистом острове только в одном месте и только в одном случае – когда притапливали лодку, на которой Малюков прибыл на Лапинсари. Я прав?
Норвежец пожал плечами и снова не сказал ни слова. Мол, понимайте, как хотите. Степнов опять выдержал паузу и, вздохнув как бы с сожалением, сказал:
– Мне казалось, что мы найдем с вами общий язык, полковник. К чему все эти игры в молчанку, если у нас есть неопровержимые доказательства того, что кроме эпизода с Виктором Малюковым вы занимались сбором информации и военного характера? Я разве не сказал вам, что мы вышли и на второго вашего информатора, некоего Вячеслава Митрофанова, работающего в отделе войсковой разведки? Не буду озвучивать ни его должность, ни место службы. Это вам и без меня известно. Но вам неизвестно, что мы давно уже знаем, что этот человек связан с кем-то из агентов МИ-6. Только вот никак не могли выйти на этого агента. До определенного момента не могли, скажем так. Вы ведь не станете отрицать, что передаете информацию не только своей, норвежской разведке, но и британцам? Вы двойной агент, Кнутсен.
– Это што-то меняет? – улыбнулся норвежец.
– Для нас – нет. – Степнов откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе. – Нам без разницы, на кого вы работали. А вот для вас… Интересно, а ваше начальство в NIS в курсе, что вы работали и на их союзников?
Норвежец безрадостно усмехнулся и опустил голову.
– Не хотите комментировать, – правильно понял мимику полковника и то, что он опустил голову, Степнов. – Ну и не надо. На эту тему мы побеседуем с вами несколько позже и в другом месте. Теперь же мне очень хотелось узнать одну вещь. Это вы организовали похищение Виктора Малюкова и его подопечных?
– Вы вед и так все снаете, – Кнутсен насмешливо посмотрел на Степнова. – Или думаете, што все снаете, – добавил он. – Так к шему мне вам што-то расскасыват?
– К сожалению, мы знаем не все. – Степнов наклонился к столу и положил руки перед собой. – Мы не знаем, где ваша разведка держит похищенного инструктора.
– Вы тоше расведка. Вот и высняйте. И отшего вы решили, што этот инструктор был украден? Мошет, он доброволно согласился на сотруднишество с норвешским правителством?
– Ах да, я же совсем забыл, что была страховка, – кивнул в ответ на его слова Степнов.
– Какая страховка? – не понял норвежец и нахмурился, соображая, что же имел в виду этот русский.
– Ну как же! Я имею в виду видео, которое было записано, а потом и выслано начальнику Малюкова с одной из военных баз неподалеку от Гренсе-Якобсельве. Вы наверняка в курсе, если только не сами разрабатывали всю эту операцию с похищением.