Каждый день происходят тихие чудеса: в операционной, в бушующем море, в спасительном появлении незнакомца на дороге. Таким чудесам редко придают значение. Никто не ведет им счета.

Но время от времени вести о каком-нибудь чуде разносятся по всему миру.

И когда это случается, происходят перемены.

Может, Тесс Рафферти и Джек Селлерс и не рассказывали никому о своих телефонных разговорах, но Кэтрин Йеллин была другого мнения. «Идите по всему свету и возвещайте Радостную Весть всем людям». Так говорилось в Евангелии.

Поэтому воскресным утром, спустя двадцать три дня после первого раздавшегося в Колдуотере загадочного звонка, пастор Уоррен стоял перед прихожанами церкви «Жатва надежды», листал Библию и не подозревал, что скоро дела в его храме пойдут совсем на другой лад.

– Давайте откроем Евангелие от Матфея, глава одиннадцатая, стих двадцать восемь, – объявил он, быстро моргая. Шрифт был нечетким, да и пальцы старика дрожали. На ум пришел псалом: «И до старости, и до седины не оставь меня».

– Прошу прощения!

Все обернулись. Уоррен глянул поверх очков. В пятом ряду стояла Кэтрин. На ней были широкополая шляпа и платье цвета лаванды. В руках женщина держала лист бумаги.

– Простите меня, пастор. Дух Господень понуждает меня сказать.

Уоррен сглотнул. У него возникло нехорошее предчувствие относительно того, о чем пойдет речь.

– Кэтрин, прошу вас, сядьте…

– Это важно, пастор.

– Сейчас не лучший…

– Я стала свидетельницей чуда!

Среди рядов пронеслось тихое «ах!».

– Кэтрин, Господь всегда с нами, но утверждать, что вы видели чудо…

– Это случилось три недели назад.

– …это очень серьезно, лучше…

– В пятницу утром я была на кухне.

– …предоставить рассуждения о подобных вещах духовенству.

– И вдруг раздался телефонный звонок…

– Право, я настаиваю…

– …от моей умершей сестры!

Прихожане снова ахнули. Кэтрин завладела их вниманием. В церкви стало так тихо, что было слышно, как она разворачивает листок.

– Мне звонила Диана. Многие из вас ее знали. Она умерла два года назад, но ее душа живет, она в раю. Диана сама мне сказала!

Уоррен попытался унять дрожь в теле. Он утратил контроль над происходящим на службе, а это в его глазах являлось величайшим грехом.

– Первый раз мы говорили в пятницу утром, – продолжила Кэтрин, она громко читала с листа, тыльной стороной ладони вытирая слезы. – В 10:41. Потом в следующую пятницу, в 11:14 утра, а на этой неделе звонок был в 19:02. Она произнесла мое имя… Сказала: «Кэт, пришла пора рассказать всем. Я жду тебя. Мы все ждем».

Она обернулась к задним рядам. «Мы все ждем».

Люди принялись переговариваться. С амвона Уоррен наблюдал за тем, как они ерзают на скамьях, словно по храму пронесся ветерок.

Он похлопал ладонью по аналою.

– Я настаиваю! – Удар. – Внимание! Прошу вас! – Удар, и еще! – При всем уважении к нашей прихожанке, мы не знаем наверняка, было ли это в самом деле…

– Это правда, пастор!

Раздался мужской голос с задних рядов. Он был глубоким и скрипучим, головы тут же повернулись к высокому грузному мужчине в коричневой спортивной куртке, тот встал, положил большие ладони на скамейку перед собой. Это был афроамериканец Элайас Роу, владелец строительной компании и давний прихожанин церкви. Никто не помнил, чтобы он хоть раз обращался к приходу – до этого момента.

Его глаза беспокойно бегали. Когда Элайас заговорил вновь, казалось, что в его голосе звучит благоговение.

– Мне тоже позвонили, – сказал он.

Четвертая неделя

Мы не знаем наверняка, кто изобрел телефон. Хотя американский патент был выдан уроженцу Шотландии Александру Грейаму Беллу, многие уверены, что Белл украл идею у американца Элиши Грея. Кто-то считает, что изобретением телефона мы обязаны итальянцу по фамилии Манцетти, или французу Бурселю, или немцу Рейсу, или другому итальянцу Меуччи.

Однако большинство согласятся с тем, что все эти люди трудились в середине девятнадцатого века и изучали возможность передачи звуковых вибраций из одного места в другое. Но самый первый телефонный разговор состоялся между Беллом и Томасом Уотсоном, находившимися в соседних комнатах, и состоял из следующей фразы: «Приходите, вы мне нужны».

И по сей день в многочисленных телефонных разговорах эти слова не сходят с наших губ. «Приезжай, ты мне нужен». Нетерпеливые влюбленные. Друзья на расстоянии. Дедушки и бабушки, болтающие с внуками. Голос на том конце провода – соблазн, хлебные крошки, разжигающие аппетит.

«Ты мне нужна». Салли произнес эти слова в последнем разговоре с Жизелью.

Он спал в своем номере в вашингтонском отеле, когда его разбудил старший офицер Блейк Пирсон. Пирсон должен был лететь на «Хорнете» F/A-18 обратно на Западное побережье. Но он заболел. Не получится. Не мог бы Салли его сменить? Если захочет, сможет на пару часиков сделать остановку в Огайо, навестить Жизель – они с Джулсом гостили у ее родителей, – а потом снова отправиться в путь. Салли быстро согласился. Он и так две недели был в запасе. А незапланированная встреча с семьей стоила долгих часов пути.

– Уже сегодня будешь здесь? – сонно переспросила Жизель, когда Салли по телефону сообщил ей эту новость.

– Да. Через четыре часа примерно.

– Ты уверен, что хочешь заехать?

– Конечно. Ты мне нужна.

Если б он только знал, что случится в тот день, то все бы сделал иначе: никуда не полетел, не говорил бы с Блейком, даже не встал бы с кровати в то утро. Но вместо этого их с Жизелью последний разговор закончился теми же словами, с каких началась история всех телефонных звонков:

– И ты мне нужен, – ответила она.

Салли думал об этом теперь, заводя отцовский «Бьюик Регал» – купленный девять лет назад автомобиль, который большую часть времени пылился в гараже. То был последний полет Салли. Последний раз, когда он был в аэропорту. Последний раз, когда он слышал голос жены. «И ты мне нужен».

Он вывернул с подъездной дороги и отправился на Лейк-стрит, главную улицу города, проехал банк, почтовое отделение, пекарню и закусочную. Ни одного пешехода. Хозяин магазина стоял в дверном проеме с метлой в руках.

Лишь пара тысяч человек жили в Колдуотере круглый год. Туристы, приезжающие летом на озеро порыбачить, уже разъехались. Киоск с заварным мороженым стоял заколоченным. С приходом осени многие городки на севере Мичигана запечатывались, словно готовясь к зимней спячке.

«Неудачный момент для поиска работы», – понял Салли.

Эми Пенн питала большие надежды. Когда на телевизионной станции спросили, сможет ли она немного поработать в будни, Эми подумала: «Да, отлично, хоть политика, хоть судебные разбирательства – второе даже лучше». Что угодно, только бы выбраться из болота новостных сводок по выходным. Ей был тридцать один год – уже не зеленая девочка в журналистике (хотя друзья уверяли, что с ее привлекательностью она вполне могла сойти за двадцатипятилетнюю), и, чтобы получить более серьезную работу, Эми нужны были истории помасштабнее. Но что масштабного может происходить по выходным в округе Алпина? Всегда футбольные матчи, благотворительные прогулки да фестивали урожая.

– Может, вот он, мой прорыв, – воодушевленно поделилась она со своим женихом – архитектором по имени Рик. Дело было в четверг вечером. Но в пятницу утром, встав пораньше, надев юбочный костюм цвета шартрез, расправив уложенную набок темно-рыжую челку, нанеся немного туши и помаду смелого оттенка, Эми явилась на станцию. Сидя в кабинете без окон, она слушала новость из выпуска выходного дня.

– Жительница Колдуотера утверждает, что говорила по телефону с умершей сестрой, – сказал режиссер Фил Бойд.

– Серьезно? – ответила Эми, потому что… как еще реагировать на подобное? Она взглянула на Фила, грузного мужчину с неопрятной рыжеватой бородой, напоминавшего ей викинга, и попыталась понять, не издевается ли он – и это она не только про новость, но и про бороду.

– Колдуотер – это где? – спросила она.

– Около девяноста километров на запад.

– Откуда мы знаем про эти звонки?

– Она заявила на церковной службе.

– Как отреагировали люди?

– Вот это тебе и нужно выяснить.

– Значит, я должна взять у нее интервью.

Фил поднял бровь.

– Для начала.

– А если она не в своем уме?

– Просто привези отснятый материал.

Эми бросила взгляд на свои ногти. Она сделала маникюр специально к этой встрече.

– Ты же понимаешь, что это бред, Фил.

– Как и лох-несское чудовище. Однако сколько новостных сюжетов о нем снято?

– Ясно. Я поняла.

Эми поднялась на ноги. Было ясно, что материал завернут, как только станет понятно, насколько он комичен.

– А если окажется, что это пустая трата времени? – спросила она.

– Не окажется, – ответил Фил.

Лишь выйдя из здания студии, Эми поняла, что он имел в виду: поездка не окажется пустой тратой времени, потому что она поручена тебе. А не какому-нибудь значимому журналисту.

Чего Фил не рассказал и о чем Эми не догадалась спросить – так это каким образом телевизионная студия узнала о таком далеком событии.

Все началось с письма, которое загадочным образом появилось на столе у Фила. Без подписи, без обратного адреса. Набранный с двойным интервалом текст был лаконичен:

«Появилась избранница Божья. Дар небес проявился на земле. Это событие станет величайшим в мире. Колдуотер, штат Мичиган. Спросите того, кто служит Богу. Один звонок все подтвердит».

Как режиссеру новостных программ, Филу частенько приходилось получать письма от безумцев. Чаще всего он просто не придавал им значения. Но, с другой стороны, округ Алпина не был продуктивным новостным рынком, на котором можно просто отмахнуться от «величайшего события в мире», тем более что сенсация неплохо подняла бы рейтинги, от которых зависела работа Фила.

Так что он составил список всех церквей в Колдуотере и сделал пару звонков. С первых двух номеров его перебросило на голосовую почту. Но третьей попыткой стал звонок в баптистскую церковь «Жатва надежды», трубку взяла секретарь, и – спросите того, кто служит Богу, – Фил попросил позвать к телефону священника.

– Как вы узнали? – удивленно спросил пастор.

В наше время дозвониться до человека можно, где бы он ни был. Едете ли вы в поезде или в машине, в кармане ваших штанов завибрирует мобильник. В мегаполисах, маленьких городках и деревнях, даже в палатках бедуинов ловит телефонная связь, и люди, живущие в самых отдаленных уголках мира, сегодня имеют возможность поднести устройство к уху и поговорить.

Но что, если вы не хотите быть в зоне доступа?

Элайас Роу слез с лестницы и взял в руки планшет для бумаги. Скоро холода вынудят его перенести строительные работы в помещение, и этот проект по перестройке дома был одним из немногих заказов, на котором можно было скопить денег на зиму.

– В понедельник можем начать монтаж гипсокартона, – сказал он.

Владелица дома, женщина по имени Джози, покачала головой:

– Ко мне на все выходные приедут родственники. Уедут только в понедельник.

– Тогда во вторник. Позвоню парню, который этим занимается.

Элайас взял телефон. И заметил, что Джози не сводит с него глаз.

– Элайас. Вы действительно?.. Ну, понимаете.

– Я не знаю, что это было, Джози.

И в этот момент его телефон завибрировал. Они переглянулись. Элайас отвернулся и, ссутулившись, ответил. Его голос стал тише:

– Алло?.. Зачем вы звоните?.. Хватит. Кто бы ты ни был. Больше не звони мне!

Он с такой силой зажал кнопку «Отклонить», что телефон выскользнул из руки и шлепнулся на пол. Джози посмотрела на его большие ладони.

Они дрожали.