Мимо проплывали какие-то дома, витрины, прохожие… Подросток в ярко-красной толстовке и синих джинсах, крутя педали велосипеда, одновременно с этим разбрасывал цветные трубочки газет за невысокие заборы домов; женщина с высокой прической, в брючках и оранжевом пуловере рылась в сумочке на плече, рядом с ней хныкал малец лет пяти, тыкая пальцем в свою разодранную худую коленку; официантка в черном коротком платье и наброшенном поверх него белом фартуке взяла небольшую кожаную книжицу с пластикового уличного столика кафе и с любопытством заглянула внутрь. Обычный вечер.

Постепенно пейзаж за окном автомобиля сменился мельканием пышных крон всех оттенков зеленого. Лия, сжавшись на сиденье, уныло следила за тем, как деревья за окном с бешеным мельканием одно сменяет другое. Зачем-то подергала ручку на дверце машины. Заблокирована. Снова погрузилась в мрачное уныние. Демьян вел машину абсолютно молча, с того момента, как усадил ее в салон, не произнес ни единого слова. Лия потерла место оставленного им укуса на своей шее, затем нашарила тоненький шнурок, уходящий под тонкую ткань футболки, провела по нему пальцами, потянула и сжала в ладони подаренный когда-то мамой амулет из потемневшего матового металла. Мамин ритуал… Только сейчас она поняла, что за все это время так ни разу и не положила амулет в шкатулку. А это значит, что, как сказала бы мама, амулет потерял свою силу. И шкатулки у нее больше нет. Лежит где-то среди свалки из пепла, обломков и обугленных щепок. Может, поэтому ее жизнь стала похожа на оживший кошмар?

Демьян зачем-то открыл в машине все окна. Салон наполнился запахом весенней свежести. Мерный гул мотора убаюкивал, тяжестью могильной плиты навалилась слабость, тело стало каким-то невесомым, весь мир вокруг – лишь бледным размытым отражением настоящей жизни. Это все кошмар. Просто сон. Последнее, что она почувствовала, – это как сиденье под ней поехало куда-то вниз.

Глава 11

Лия проснулась, лежа на сиденье машины, укрытая мягким пушистым пледом. Села, протерла глаза и огляделась. Вокруг кое-где росли кусты и деревья, слева возвышался высокий каменный забор. Правее вилась широкая, чем-то отсыпанная дорожка, которая вела в сторону двухэтажного дома, сложенного из толстых бревен, с полувальмовой четырехскатной крышей. В машине она была одна. Не успела она об этом подумать, как дверь с ее стороны распахнулась.

– Пойдем, – мягко позвал ее Демьян и протянул открытую ладонь.

Девушка хмуро посмотрела на него исподлобья и, проигнорировав его жест, выбралась из салона. Снова хмуро на него посмотрела.

По мере того, как они продвигались по дорожке в сторону дома, она все отчетливее слышала громкие мужские голоса, доносящиеся со двора, все больше замедляя шаг на одеревеневших ногах, пока не увидела группу из пяти мужчин, уже виденных ею ранее на том злополучном балу, и пока накрывшая волна паники не заставила ее мертвой хваткой вцепиться в руку шагающего впереди нее мужчины. Неужели он до такой степени подонок, что привез ее для того, чтобы…

– Демьян, пожалуйста, не надо.

Демьян резко затормозил и, обернувшись, посмотрел сначала на тонкие пальчики, сжимающие его руку, потом на перепуганное бледное личико.

– Демьян, прошу тебя, не делай этого, – проскулила девушка, и по ее щекам скатились слезы.

– Лия…

– Демьян, пожалуйста, не отдавай меня им. Я все сделаю… я… я сделаю все, что ты скажешь… пожалуйста, я…

Девушка судорожно цеплялась за его руку и не помня себя продолжала бессвязно лепетать, пока по щекам стекали слезы.

– Лия!

Демьян обхватил девушку за плечи и легонько встряхнул в попытке привести в чувство, в следующий миг ощутив, как безвольное тело оседает в его руках.

– До завтра свободны, – коротко бросил он, проходя мимо компании, собравшейся у крыльца, и поднялся по невысоким ступеням в дом, прижимая к себе хрупкое тельце.

Миновал просторную кухню, прошел через гостиную и поднялся по лестнице на второй этаж. Дошел до спальни, приготовленной для девушки. Нести ее к себе было бы весьма поспешно: ничем хорошим это не закончится. Бережно уложил кроху на кровать.

– Нет… нет… нет… – обреченно твердила девушка, стоило ей открыть глаза. Во взгляде плескались ужас, паника и отчаяние.

Демьян лег рядом с ней на кровать и привлек к себе, заключая в стальные объятия.

– Тихо. Тихо. Успокойся. Лия. Ты в безопасности. Слышишь меня? Тебе ничего не грозит. Маленькая моя. Все хорошо. Я о тебе позабочусь. Успокойся.

Девушка все никак не унималась, продолжая ерзать и брыкаться.

– Лия, ну хватит. Перестань.

Демьян уткнулся в головокружительно пахнущую макушку, потянул носом, прикоснулся к ней губами и дальше, не в силах совладать с собой, стал целовать куда придется: в лоб, в глаза, в виски, в скулы. Добрался до губ. За ширинкой брюк от такой тесной близости невыносимо болезненно заныло.

– Не смей меня трогать! – исступленно выкрикнула Лия и попыталась его отпихнуть.

И сразу вслед за этим Демьян прекратил свои попытки просунуть ей в рот свой язык, молниеносным движением прихватил зубами за шею, в то же время перехватил ее запястья, прижимая руки к кровати, и глухо угрожающе зарычал.

Лия испуганно застыла.

После того, как она затихла, он лизнул ее в шею там, где держал зубами, выпустил ее руки из захвата и снова крепко стиснул в объятиях. А на нее навалилось такое ощущение раздавленности и опустошенности, все равно что по ней проехались катком. Всего за пару дней вся ее жизнь превратилась в груду обломков. Ни дома, ни работы, ни леса за домом, ни хоть какого-нибудь имущества, ни мышонка Джонсона, уплетающего крошки овсяного печенья за одним с ней столом. Демьян отнял у нее все. И теперь она лежит в комнате у этого обезумевшего маньяка, который еще к тому же рычит и кусается. Вот что она сделала в этой жизни не так? Просто появилась на свет? Сил нет никаких. Пусть делает, что хочет. Хоть до смерти загрызет. Плевать. Однако Демьян ничего делать больше не пытался. Держал ее в объятиях и осторожно поглаживал по голове. Из глаз против воли опять покатились слезы.

– Не надо, родная. Не плачь. Все будет хорошо, – ласково зашептал он ей на ухо.

Родной ее называет. Больной придурок.

Демьян вновь осторожно погладил ее по голове и поцеловал куда-то в волосы.

– Я тебе поесть принесу, ладно? Ты голодная у меня, вон как животик урчит.

Разжав руки, он сполз с кровати, постоял с несколько секунд, глядя, как она сворачивается клубочком на кровати, подтянув колени к груди. Ласково погладил по голове и пошел к двери.

Глава 12

Демьян стоял у столешницы в кухне и тщетно пытался соорудить ужин на уже четвертой по счету тарелке (осколки предыдущих трех валялись на столешнице и на полу вокруг его ног), когда тяжелая дубовая дверь за его спиной бесшумно отворилась.

Остин нерешительно помялся на пороге, глядя на широкую спину вожака. Тот абсолютно точно слышал, как он вошел, но не посчитал нужным даже обернуться. От Демьяна так и несло закрученным в тугую спираль раздражением, которое в любую секунду того и гляди фонтаном разлетится во все стороны. Приказы тот никогда не повторял дважды и сейчас всем своим видом демонстрировал, что у него еще есть шанс убраться подобру-поздорову. Парни тоже уговаривали его не соваться и, махнув рукой, разъехались по домам, как и было велено. Жаль, что он, Остин, идиот. Приставучий упрямый идиот. В каждой бочке затычка.

– Демьян… – неуверенно позвал он.

Демьян все-таки обернулся. Лицо равнодушно-безразличное, только выразительная бровь чуть вздернута надменно-недоуменно. Взгляд обманчиво расслабленный. Смотрит выжидательно.

– Демьян, я тут подумал…

– Уверен, что действительно подумал?

Напряженный кадык мужчины судорожно дернулся, но отступать он не собирался.

– Я… я ведь тоже в свое время кучу глупостей наделал… я у Милены пару лет потом прощение вымаливал. Может… может… мы заберем ее пока к себе? Ей спокойнее будет. У нас ведь дети, и Милена всегда рада гостям… а как в себя придет, мы ей постараемся все объяснить… стая ведь для того и нужна, чтобы… – Остин говорил все менее и менее уверенно и окончательно замолчал, когда Демьян, медленно отставив тарелку, неторопливо двинулся в его сторону.

Приблизился почти вплотную и встал напротив. Положил тяжелую ладонь ему на плечо. Стряхнул с рубашки невидимую пылинку. Снова положил ладонь на плечо чуть ближе к шее, едва касаясь кожи в том месте, где отчаянно пульсировала яремная вена, острым как бритва когтем на большом пальце правой руки. Остин зажмурился. Демьян осторожным жестом поправил ворот его рубашки и сжал ладонь на плече.

– Иди к своей семье, Остин, – голос тихий и мягкий. Вкрадчивый.

Остин каменной статуей прирос к полу под ногами, глядя, как Демьян возвращается обратно к столешнице и берет в руки тарелку.

– Демьян, – еще более нерешительно позвал Остин. И почему он не заткнется? Ведь и так болтается на волоске, – она… – блять, Остин, заткнись. Закрой свой рот и иди домой. У тебя семья и дети, – девушка… – тебе определенно пиздец, Остин. Считай, что ты уже труп, – она не ест мясо, – выдавил Остин, слегка кивнув на тарелку в руках Демьяна.

Тарелка в руках Демьяна взорвалась фейерверком осколков, посыпавшихся к его ногам.

Дверь за спиной Остина оглушительно хлопнула.

Демьян взял в руки очередную тарелку. Положил на нее овощи, крупу, хлеб, сыр. Подумал немного и все-таки примостил на край небольшой кусочек жареного кабана. Как-никак его он сам поймал. Конечно, она этого не знает и в ближайшее время не узнает, ну а вдруг… голодная ведь. Поднявшись на второй этаж, толкнул дверь комнаты, где безучастная ко всему девушка так и лежала, свернувшись клубочком на кровати. Медленно и осторожно поставил тарелку на прикроватную тумбочку и не сдержал облегченный выдох, когда та с легким стуком осталась стоять на гладкой деревянной поверхности. Нервы теперь совсем ни к черту. Первый раз в жизни так штормит, что охота одновременно и наматывать чьи-нибудь кишки на кулак, и жалобно скулить, как побитый пес. В опустевшей башке кисель из кипящей спермы, еще чуть-чуть и из ушей полезет, а бесконечно стоящим членом хоть гвозди заколачивай. Демьян тяжко вздохнул.

– Если что-то будет нужно, я внизу.

Не дождавшись ответа, пошел к двери.

Спустя уже несколько часов, закончив уборку в кухне и бесцельно побродив по двору, Демьян поднялся по лестнице на второй этаж, подошел к двери ее комнаты и замер. Девочка за дверью спальни тихим жалостливым голосом выводила какую-то грустную детскую колыбельную. Внезапно ее голос сорвался, и следом послышались горестные всхлипывания.

Мужчина тяжело сглотнул, сжал кулаки и, скрипнув зубами, побрел прочь в сторону своей спальни. Сделав несколько шагов, остановился. Резко развернулся на месте, быстрым шагом вернулся обратно и решительно распахнул дверь ее комнаты. Девушка лежала на кровати спиной ко входу, все так же свернувшись в клубок, и горько плакала. Тарелка с едой стояла нетронутая.

Лия лежала, придавленная ощущением безысходности и чувством собственной беспомощности настолько, что даже не отреагировала, когда за ее спиной открылась дверь и раздались тихие шаги, и никак не сопротивлялась, когда Демьян лег позади нее и одним рывком разорвал футболку на ее спине.

Глава 13

Свет в доме уже не горел. Остин поочередно бесшумно заглянул в спальни сорванцов, чуть дольше задержавшись на пороге третьей, где в украшенной нежно-розовыми оборками полога детской кроватке сладко спала малютка Мари.

Милена тоже уже лежала в кровати, читая книгу в бледном свете ночника, стоящего на прикроватной тумбочке. Остин повалился на кровать рядом с ней и со вздохом облегчения притянул к себе.

– Ты сегодня опять поздно, – не прерывая чтения, констатировала Милена.

– Знаю, – виновато отозвался Остин, – прости.

– Ну хоть ночевать пришел…

– Прости, – снова повторил Остин, забирая из рук жены книгу и откладывая в сторону.

Сгреб рыжеволосую девушку с россыпью мелких веснушек на лице в охапку, прижимая головой к своей груди.

– Что-то случилось? – с искренним участием поинтересовалась Милена, мгновенно тая от его неторопливых нежных поглаживаний.

– Демьян нашел свою пару, – пояснил Остин, перебирая шелковистые рыжие пряди.