«Голоса?..» – Морен вновь огляделся в поисках угольков глаз, что выдали бы чертей. Никаких голосов он не слышал, лишь смех ещё в самом начале и шепотки, уже давно утихшие. Значит, черти выбрали себе жертву и нацелились на неё. Нужно было как можно скорее найти их и прикончить, пока они не свели Охотника с ума. Пытаясь удержать обезумевшего коня, Михей выронил факел, и тот потух под копытами.

Ночной мрак поглотил всадников, тени словно бы стали гуще. Миг – и фигуры приблизились, окружили их. Руку протяни – и дотронешься, захотят схватить – и уйти не сумеешь. Истлав выстрелил снова, и снова болт прошёл насквозь, вонзившись в дерево. Морен вертел головой во все стороны, всматривался в ветви, подлесок, кустарники и речную гладь меж деревьев, но никак не мог отыскать спрятавшихся за мороком бесенят. Нужно было срочно что-то предпринять, пока…

Земля под ногами пришла в движение, точно черви разрывали её. Десятки, а то и сотни рук, как из могил, потянулись к лошадям. Они хватали их за ноги и хвосты, и Морен ясно ощутил, как что-то обвило его стопу, сжалось на щиколотке и потащило вниз. Ведомый вспыхнувшим страхом, он замахнулся было, желая ударить мечом, но в последний момент вспомнил, с кем имеет дело, и только дёрнул ногой, смахивая с себя наваждение. Лошади брыкались, топтались, трясли головами и ржали, напуганные пуще всех. Удержаться в седле стало по-настоящему сложно. Морен видел, как Истлав махал мечом, отгоняя тянущиеся к нему кисти, но никак не мог попасть, потому что конь под ним то вскидывал копыта, то вставал на дыбы. А вот клинок Михея нашёл цель. Когда он ударил по торчащей из земли руке, брызнула алая кровь. Вороной зашёлся истошным, надрывным верезгом и повалился наземь – Михей едва успел выпрыгнуть из седла. Задняя нога жеребца оказалась перерезана, и кровь толчками лилась из раны.

– Что за чертовщина?! – взревел Михей, но голос его едва мог перекрыть ржание лошадей.

Истлав, теперь и сам не менее бледный, прокричал:

– Добей его! Всё равно уже не поможем.

Морену очень хотелось отпустить лошадей и дать им унести их отсюда. Но если кони рванут во весь опор через лес, низко склонённые ветви могут отсечь всадникам головы. Прикинув варианты, Морен спрыгнул на землю и хлопнул лошадь по заду. Та стремглав сорвалась с места и умчалась в чащу не разбирая дороги – туда, где углядела брешь меж теней и деревьев. Смех зазвучал вновь, одновременно отовсюду – черти заманили их в ловушку и теперь затягивали силки. А руки из земли продолжали рвать одежду и хватать за ноги. Истошное ржание вороного оборвалось – Михей сумел добить его с удара, но Морен не видел это, лишь слышал – занятый поиском чертей, он не следил за тем, что делают остальные. Избавиться от морока и наваждения можно, лишь зарубив того, кто его наслал. И тут он догадался.

Стоя спиной к Охотникам, он вынул из поясной сумки бутылёк с настойкой из полыни – надёжным средством от любой нечисти. Обычно он смазывал ею меч, но сейчас приспустил маску и влил содержимое в рот почти до дна. Полынь жгла нёбо и язык, разъедала щёки изнутри, от боли слезились глаза, но Морен знал – терпеть недолго. Он прыснул настойкой себе под ноги, обрызгав тянущиеся к нему руки, и по лесу разнёсся вой.

Морок спал, вылезшие из-под земли конечности исчезли, а на их месте появилась троица чертей. Мелкие, заросшие спутанными волосами, похожие на людей, но со свиными копытцами вместо ног и рылами вместо носов, они визжали и извивались под жгучей полынью, и именно их руки тянули Морена за сапоги и одежду, а остальные, неосязаемые, лишь пугали и путали глаз. Без жалости он перерубил всех троих ударом меча, и визг прекратился.

Смех, до того плясавший в ветвях, затих. Фигуры-тени исчезли, словно дым, развеянный ветром. Морен натянул маску и обернулся к остальным – Истлав усидел в седле, и под ним лежал ещё один чёрт, насмерть затоптанный конём. Руки ушли в землю так же, как и появились, последняя волна то ли шёпота, то ли смеха разнеслась по лесу и утихла где-то вдали, долетая до них лишь отголосками эха. Оставшийся при них жеребец успокоился и затих. Михей затравленно озирался, держа перед собой меч, но всё уже закончилось.

– Ушли, – подытожил Истлав.

– Ещё вернутся, – произнёс Морен. – Так просто не отстанут.

– И что же делать?! – взревел Михей. – Мы остались без лошадей!

– Пешком пойдём.

Истлав тяжело дышал, высоко вздымающаяся грудь и налипшие на лоб волосы выдавали, сколь непросто ему дался бой, но он сохранил хладнокровие и строгую сталь в голосе.

– Моя кобыла вернётся, если я позову, – обратился к нему Морен, – но мне нужно время.

– У нас нет времени. Летняя ночь коротка, а ночь Купалья и того короче.

– Тогда ступайте вперёд, а я догоню, как только окажусь верхом.

Морен говорил твёрдо, давая понять, что больше идти на поводу у Истлава не намерен. Они сцепились взглядами, точно каждый проверял другого на прочность и упрямство. Глаза Морена уже не горели алым, угасли, как только отступили черти, но Истлав, вероятно, помнил, кто перед ним и на что он способен. Верил ли в рассказы и сказки о Скитальце – уже иной вопрос.

– Ладно. Михей, оставайся с ним, всё равно безлошадный, а я поеду вперёд. Не сыщете меня – возвращайтесь к Дарию.

Михей аж воздухом поперхнулся от возмущения и гнева, но и сказать ничего не успел – Истлав тронул коня в бока, и тот сорвался с места, сразу переходя на рысь. Морен глядел ему в спину и диву давался, насколько же этот человек упрям и самоуверен.

«Или настолько уверен в своём боге? Неужто верит, что тот его сохранит?» – подумал он ядовито.

Михей воззрился на него и недовольно засопел, ноздри его раздувались от гнева. Не обращая на него внимания, Морен громко свистнул и устремил взгляд в чащу – туда, куда дала дёру его лошадь.

– И что дальше? – спросил Михей. – Что будем делать?

– Я буду звать свою лошадь, пока не откликнется. Если нет – сверну к реке, как и советовал Истлав. Если идти вдоль неё, то не заблудишься.

– Но там русалки! Ты сам говорил…

– Меня они не тронут. За тебя не ручаюсь.

Михей открыл было рот, чтоб возмутиться, но Морен вновь свистнул. Язык всё ещё жгло после полыни, и вкус крови ощущался во рту, но боль казалась меньшей из бед. Когда он прервался, чтоб отдышаться, Михей заговорил вновь:

– Что за проклятые твари?

Морен обернулся и увидел, как Михей поддел носком сапога убиенного чёрта. Перевернул его на спину, вгляделся в лицо и поморщился от омерзительного вида.

– Вся нечисть из людей появляется, – продолжил Охотник. – Так от чего эта?

– От хмеля. Если пить без меры, рано или поздно станешь как они.

Михей посерел.

– Шутишь, что ли?

– Похоже, что шучу?

– Твоей рожи не видно, попробуй пойми, что у тебя на уме.

– Я не умею шутить.

Он свистнул ещё раз, но, как и прежде, лишь тишина была ему ответом. Когда черти отступили, лес вновь наполнился звуками ночных птиц и копошащихся в подстилке тварей, но на клич никто не отзывался. Поразмыслив, Морен решил, что будет лучше объяснить Михею, с чем предстоит иметь дело.

– Черти слабые, мелкие и трусливые, но страсть как любят потешаться над людьми. Они насылают морок, внушают дурные мысли, путают и обманывают. Будучи неспособными побороть человека силой, они заводят его в ловушку, вынуждают калечить самого себя, доводят до самоубийства, и всё ради забавы. Не верь своим глазам и мыслям – это первое правило, если столкнёшься с ними. Второе – помни, что вред они тебе причинить не могут, только чужими руками.

– Чужими руками – это как?

– Как ты своему коню сухожилия перерезал.

И снова свист, и снова без ответа. Морен выругался под нос, начиная думать, что лошадь к нему уже не вернётся – волки задрали или в овраг угодила. Вздохнув, он залез в поясную сумку и извлёк оттуда бутылёк с отваром. Покопался ещё, но больше сыскать не удалось. Всего один, слишком мало. Прочие остались в седельных сумках, а этого на двоих не хватит. Отдать Михею или самому выпить? Поразмыслив, Морен протянул бутылёк Охотнику, но тот не принял его и даже руки не поднял.

– Что это? – спросил он.

– Отвар из марьянника. – Увидев непонимание на его лице, Морен добавил: – Иван-да-марьи. Поможет очистить голову и защититься от чертей. Пока не пропотеешь, никакой морок не страшен, да и после мысли твои им будет сложнее путать.

– А сам чего не пьёшь?

– У меня всего один.

– Ну уж нет, – усмехнулся Михей криво. – Я твою отраву пить не стану. Либо сам глотни для начала.

– Я проклятый, на меня оно иначе подействует.

– Ничего, я уж выводы как-нибудь сделаю.

И он сложил руки на груди, показывая, что намерен ждать. У Морена челюсти свело от злости. Мирило с ситуацией лишь то, что он и так собирался отвар выпить, иначе черти и до его разума доберутся. Отвернувшись от Михея, он приспустил маску и сделал осторожный глоток. Ещё не зажившие раны во рту отозвались новой вспышкой боли, а когда отвар потёк по горлу ниже… Желудок скрутило, он закашлялся и выперхал в ладонь сгусток чёрной крови. Да уж, отвар очищал так очищал. Вернув на лицо маску, Морен протянул Михею остатки отвара, но тот брезгливо поморщился и отступил.

– Думаешь, теперь я эту мерзость в рот возьму? Не надейся даже!

– Я же сказал, – прохрипел Морен, всё ещё чувствуя, как саднит горло. – На меня иначе действует.

– Да плевать мне!

Больше Морен не стал спорить. Отвернувшись вновь, опершись свободной рукой на ивовый ствол, он допил отвар. Закашлял с новой силой, но на этот раз удержал проглоченное в желудке. Перевёл дух, свистнул ещё раз, так и не дождался ответа и, отчаявшись дозваться лошадь, резко развернулся и направился в сторону реки. Михей обомлел, хлопнул глазами пару раз и кинулся за ним, причитая на ходу:

– Э, эй! Ты куда собрался?

– К реке, говорил же.

– А меня здесь бросить хочешь?!

– Отчего же, ступай за мной. Только слушайся, когда я говорю.

– Почему я должен тебе подчиняться?!

– Никто никому ничего не должен, – процедил Морен. – Я проводник, а не старшой. Слушаться меня в твоих интересах. Я не несу ответственности за твою жизнь и за смерть отчитываться не стану.

Морену показалось, он слышал, как Михей скрипнул зубами от злости, но последовал за ним к реке, проглотив возражения.

– Почему тебя русалки не трогают? – лишь спросил он.

– Чёрная кровь им не по вкусу, – без запинки соврал Морен.

Выйдя из-за деревьев к речному берегу, Скиталец сразу же припал к земле, выискивая следы. Он не нуждался в факеле – глаза уже привыкли к темноте, да и на открытой местности луна и звёзды, отражающиеся в воде, освещали мир достаточно, чтобы разглядеть всё, что нужно. Но Морен ничего не нашёл – никакие всадники или пешие здесь не проходили, а значит, Дарий и Неждан с Миланом ещё их не догнали. Поднявшись, Морен обвёл глазами линию реки сначала в одну сторону, затем в другую. Но и вдали, сколько ни всматривался, не различил он их силуэты. Неужто, гонимые чертями, они ушли так далеко? Верилось с трудом, даже если путь через лес оказался короче, чем по изворотливому берегу. Зато заветный остров посреди реки, который и служил ему целью, чернел вдали пушистыми кронами.

Морен направился прямиком к нему.

– Что намерен делать? – осведомился Михей, перешагивая через поваленный в реку ясень, когда позади осталась едва ли пятая доля пути.

– Устроим привал напротив острова, и там дождёшься остальных.

– А ты? И как же цветок?

– А я отправлюсь на остров за цветком.

– Как так?! – изумился Михей. – Думаешь, он там?

– А вы проверяли?

– Нет… Не знаю, – бросил он раздражённо. – Но Истлав сказал путь в лес держать, а не на остров.

– То, что цветок видели в глубине леса, вовсе не значит, что только там он и растёт.

– Но так можно весь лес обыскать!

– Верно. Но я хочу проверить именно остров.

– А я?!

– Думаю, к тому времени Истлав нас уже найдёт.