Они вышли из кареты и прошли в дом.

– Идём вместе к ней, – сказал Пракшин Капитону Макаровичу. – Хочу, чтобы ты сам всё услышал. У меня от тебя секретов нет.

– Если надо, пойдём, – ответил Шувалов.

Друзья подошли к комнате Полины, сыщик приложил ухо.

– Тихо.

– Постучись, тебе она откроет.

Пракшин костяшками пальцев постучал, но не сильно, чтобы не будить девочку, если она заснула. Потом отважился и заговорил:

– Полюшка, это я, крёстный твой, дитя моё, открой дверь. Ты же не желаешь моей смерти. Коли не откроешь, кондрашка нас с твоим отцом хватит. Будь милосердна, душа моя.

Полина услышала просящий тон крёстного, поднялась с постели и открыла дверь.

– Вот спасибо тебе, моя дорогая крестница, – сказал сыщик, немного повеселев, и вошёл в комнату. Вслед за ним проследовал граф.

– Полюшка, скажи мне, что у вас произошло? Все заболели после твоего возвращения. Барон что, обидел тебя?

– На словах, – коротко ответила девушка, не будучи расположена к разговору. Неуважительно выглядело бы с её стороны, если бы промолчала. Полина была воспитана так, что не могла причинить никому обиды, боли и неприятностей.

– Уже легче. Так в чём же дело? Что заставило тебя ни с того, ни с сего покинуть его дом и уехать? Я тебя знаю с момента рождения. Без причины ты бы не стала убегать. Что натворил барон?! – Пракшин повысил голос.

– Крёстный, помните, вы сами мне говорили, что мои предвидения – это дар.

– И сейчас подтверждаю свои слова. Совершенно верно. Это дар.

И что?

– Я вдруг увидела картину перед мысленным взором и поняла: барону грозит серьёзная опасность, а он наутро в дорогу собрался. Вот я не выдержала и сказала ему об этом, желая предупредить. Мол, переждать дома надобно. Нельзя ему ехать. А он как с цепи сорвался. Ведьмой на задании обозвал меня. Я как услышала, мне нехорошо стало. Вы же знаете, я грубидянов не переношу. Не терплю, когда на меня голос повышают и тем паче кричат. Собственно, и причины никакой не было. Неблагодарный он – ваш барон. Вот я и сбежала с тяжёлым осадком в душе.

– Ну теперь мне всё понятно. Поленька, голубка моя, разве ты не слышала о том, что не все люди владеют этими знаниями, а уж такими редкими способностями и подавно? Лишь некоторые, избранные, единицы. Прочие привыкли называть провидцев ведьмами и пройдохами. Всех мерят одним аршином. Но ты девочка умная и знаешь, что это чьи-то выдумки. Чего тогда на них внимание обращать? Сожалею, барон не знает, что есть даровитые люди на земле русской. И по сей день живут они среди нас. Их беречь надобно, а народ боится правды. Ну конечно, обычных людей тоже понять можно. Панически боятся услышать, что их ждёт, вот поэтому с опаской относятся к самородкам. Что тут скажешь: тёмные они. Ты должна быть выше этого.

– Но он ведь учился за границей, образованный, как-никак. Вон сколько книг у них в библиотеке, глаза разбегаются. Неужели никогда не слышал, что встречаются люди, наделённые от рождения даром?

– Душа моя, всё верно говоришь. Ты только не волнуйся. Утрясётся это. Верь мне. Я всё улажу. Объяснить ему надо, и он поймёт.

– Крёстный, видели бы вы, какая у него библиотека, лучше, чем у нас, – Полина никак не могла наговориться об этом. Поразило её воображение не только количество фолиантов и разных научных трудов, но, прежде всего, вкус и избирательность родителей барона в выборе художественных произведений.

– Поленька, я наслышан, что Антон Витольдович учился, и родители у барона учёными людьми были, многое изучали, да. А ещё я знаю, что добрыми и приветливыми слыли. Но это не значит, что все они даровитыми были. Нет, Поля. Дар даётся избранным. Послушай меня, девочка, прежде всего, успокойся, и продолжаем жить дальше. Ничего плохого не случилось. Маленькая неувязка. Ты меня поняла, крестница? Не стоит из-за этого случая волновать родных. А я стою на страже твоих интересов и никогда тебя в обиду не дам. Запомни это! – строгим голосом заявил Пракшин.

Полина в ответ кивнула, не проронив ни слова.

– Пойми, пока я с ним не переговорю, мы всей правды не узнаем. Наберись терпения, прошу тебя. Оставайся дома и будь весёлой, слышишь, не огорчай отца с матерью. Глянь на батюшку своего, весь извёлся. И матушка грустит, места себе не находит. Ну, на что это похоже? Сходи к родимой, обними, приголубь и будь хорошей девочкой. Договорились? – скомандовал Пракшин и по-детски обаятельно улыбнулся ей.

– Так и быть, крёстный. Умеете вы уговаривать. Не могу отказать вам, – ответила Полина, подошла к нему, поднялась на носочки и поцеловала крёстного в щеку, затем отца.

– Вот и славно, – Осип Данилович обнял её и поцеловал в лоб. – Бывай, дорогая. У нас с твоим отцом ещё дела есть.

– Ладно, чего уж там. Спасибо, крёстный, что пришли.

– Я всегда рядом с тобой. Отдыхай и никого не расстраивай без причин. Ты у нас девочка умная. Помни об этом.

Осип Данилович взглядом дал понять графу, что им пора. Шувалов кивнул в знак согласия, и они вышли из комнаты Полины.

– Любит она тебя, – сказал граф.

– И тебя любит. Такая дочь у вас особенная уродилась. Сердце у неё доброе и большое.

– Правду говоришь, Осип.

После разговора с Полиной буря в душе сыщика не угасла. Он готов был рвать и метать, вплоть до того, чтобы рассориться с бароном навсегда.

– Сейчас он у меня получит, – сказал Пракшин, выходя на улицу.

– Вот те раз… Сам меня успокаивал, а теперь распсиховался? То уже позади. Забудь. Самое главное, что Полину ты успокоил и правду узнал. Всё хорошо, – вразумил Капитон сыщика.

***

Дорогие читатели!

Мы на некоторое время оставим друзей и перенесёмся в имение барона де Кардье, отмотаем плёнку немного назад, чтобы узнать, прислушался ли молодой барон к словам Полины, или упрямец пре6небрёг её советом.

Вот такого они не ожидали

Ранним утром, упрямый барон, забыв о предупреждении Полины, отправился в путь. У него появились неотложные дела, о которых он накануне говорил экономке. И как назло, начиная с предыдущей ночи, сильно подморозило, а к утру погода ещё больше ухудшилась: мороз усилился, разбушевался злющий колючий ветер, и началась пурга. За считанные часы замело все дороги, на пути выросли сугробы, под которыми лежал плотный слой льда. В карете стало невыносимо холодно и зябко. Ветер задувал во все щели.

– Ох, не нравится мне это. В конце октября и такая ужасная погода. Говорила няня, что после Покровов зима начинается, а я не верил ей, – рассуждал вслух барон.

– Ваша Милость, послушайте совета бывалого, может, вернёмся, пока далеко не уехали. Не следует сегодня отправляться в путь. Не нравится мне эта погода, застрянем на дороге, видит Бог, застрянем.

– Не могу, Аким. Поверишь? Сам не хочу никуда ехать. Но должен. Дела вынуждают.

– Как вы не понимаете? Опасно в такую погоду куда-то направляться. Гляньте, какая позёмка, пурга не на шутку разыгралась. Сами видите.

Но не тут то было. Молодой человек отличался упрямым нравом, да и долг заставлял совершать рискованные шаги.

Кучер оказался прав. Они успели далеко отъехать, когда дорогу замело так, что её засыпали высокие сугробы, а мороз усилился и крепчал. Вернуться назад уже невозможно было. На одном узком участке колёса наткнулись на заледеневший булыжник. Карету сильно качнуло, затрясло, она не удержалась в одном положении и вместе с лошадьми перевернулась. Барона выбросило за версту от рухнувшего наземь экипажа. При падении он скатился вниз и получил множественные травмы. Бедный кучер угодил в овраг и покалечился не на шутку. Пострадавшие долго лежали без помощи, что в результате и вызвало осложнения. На их счастье на дороге появился случайный экипаж. Господа вышли, позвали лакеев и те перенесли барона на заднее сиденье. Его карету сдвинули с дороги, чтобы можно было проехать. Кучера уложили рядом с возницей. Внутри экипажа места не нашлось. Лишь во второй половине дня доставили пострадавших в имение де Кардье. Позвали слуг, те перенесли хозяина в его комнату. Камердинер с помощью слуг высвободил его от одежды. Молодой человек сильно пострадал: увечья были на лице и на теле. Отморожены пальцы рук и ног. Промёрз он до нитки, от обморожения наступили серьёзные осложнения, которые проявились поэтапно. Дворецкий немедля послал за доктором.

Сыщик Пракшин и граф Шувалов, не зная о случившемся, прибыли к имению барона поздним вечером. Они застали в доме невиданный переполох. Слуги носились, как угорелые, кто с чем.

– Что у вас стряслось? – спросил с порога Осип Данилович у пробежавшей мимо служанки.

– С барином нашим беда приключилась. Только бы не помер, – проронила на бегу встревоженная служанка и побежала дальше.

– Слышал, Капитон? Я так полагаю, предсказание Полины сбылось. Зря барон её не послушал.

– Чего уж теперь копья ломать? Получил, что хотел. Осип, мы зря приехали, – отреагировал раздосадованный граф.

– Нет, батенька, я обязан высказать барону, кто он есть на самом деле. Крестницу обижать не позволю.

Друзья поднялись на второй этаж.

– Не подскажете, где апартаменты Антуана Витольдовича? – спросил сыщик у расстроенного и озадаченного дворецкого, которого они встретили в коридоре. Он знавал барона со дня рождения. Шувалов обратил внимание, как опечален старый слуга. В свою очередь дворецкий красноречивым жестом указал на высокую дубовую дверь в конце коридора.

– Благодарю, – ответил ему сыщик и сказал Капитону, – нам сюда, видишь, дверь приоткрыта, значит, мы сможем войти. Гости проследовали внутрь помещения и обратили внимание на глухую тишину.

– Никак помер, – прошептал Шувалов на уху Пракшину.

– Типун тебе на язык, молод он больно для смерти, – ответил ему сыщик.

Озадаченный доктор хмуро поглядывал на больного, поминутно доставая из жилетного кармана часы на цепочке, чтобы лишний раз проверить пульс пострадавшего. Пракшин и Шувалов остановились поодаль, чтобы не мешать лекарю. Но даже на расстоянии в глаза бросались множественные ссадины на лице барона, многослойные повязки на правой руке и ноге. Всё это не составило труда увидеть и понять, как пострадал он. То, что случилось, явилось испытанием для молодого человека. Тело барона было прикрыто, но пострадавшая нога в гипсовой повязке оставалась снаружи и возвышалась на подушках. Глаза барона были закрыты, но боль не унималась, мужчина поминутно издавал мучительные стоны. Доктор интуитивно оглянулся и, увидев гостей, подошёл к ним.

– Доброго вам вечера, господа! – поприветствовал он довольно грустным голосом. Я доктор, Юсупов Олег Юрьевич.

– Осип, мы с доктором давно знакомы, – опередил сыщика граф Шувалов.

– Совершенно верно. А вот с вашим другом, Капитон Макарович, раньше не встречались.

– Имею честь представиться. Пракшин Осип Данилович, сыщик из Управления Правопорядка.

– Очень приятно. Много хорошего слышал о вас, но познакомиться не довелось.

– Поверьте, это не беда.

– Как знать? Быть знакомым хорошего человека всегда в радость.

– Вы правы, доктор.

– А с графом Шуваловым нас свела судьба. Я лечил и досматривал его покойную матушку, – по-дружески поделился лекарь.

– Да-да, давно дело было. Сколько воды с тех пор утекло, – подтвердил Шувалов.

– Понимаю. Жизнь.

– Олег Юрьевич, сделайте одолжение, объясните нам, что с бароном приключилось. Несколькими днями ранее навещал его, был живёхонек, прекрасно себя чувствовал, в хорошем настроении пребывал. Молодой, бодрый, весёлый. Нынче глазам своим не верю.