– С этого и надо было начинать! Продолжайте наблюдение. Я скоро приеду! – рявкнул БАС.

Около полуночи Борис Абрамович приехал в Малый Вузовский переулок. Он уже выяснил главное про странную церковь в центре Москвы и церковный орга́н. Инструмент работы известного немецкого мастера Рёвера построен еще в 1898 году. Бурный век не потревожил старинный орга́н, он никогда не подвергался перестройкам и сохранил свой первозданный звуковой облик. По количеству регистров инструмент занимает третье место в Москве после орга́нов, установленных в Концертном зале имени Чайковского и Большом зале Консерватории.

Важная неизвестная в неопределенном уравнении найдена – это уникальный орган. Рядом с инструментом сейчас таинственный органист из Германии. Осталось выяснить его намерения.

С улицы баптистская церковь была похожа на старинный двухэтажный особняк – ни купола с крестом, ни колокольни. Сосновский велел остановить «мерседес» на противоположной стороне переулка. К нему в машину подсел Воронин.

– В церкви что-то намечается, – сообщил агент.

– Конкретнее!

– Приезжают люди, отдают в дверях что-то похожее на открытку, их пропускает молчаливый охранник.

Знакомый ритуал взволновал Сосновского.

– Как выглядит охранник? Высокий, морда кирпичом?

– Точно!

– Упертый фриц из посольства. А посетителей ты разглядел?

– Их немного. Художник с бакенбардами – Уханов! Еще был режиссер, ну этот с усами… – Воронин назвал нескольких известных личностей.

Бизнесмен стиснул зубы. Всё сходится – полночь, большой орга́н, за кафедрой маэстро Шуман, успешные люди собираются на тайный концерт. Они внутри, а он на улице. Неужели его прокатили?

В переулок въехала белая «вольво», припарковалась около церкви. Сосновский навсегда запомнил автомобиль, столкновение с которым круто изменило его жизнь. Три года назад он заплатил за ремонт «вольво» немалые деньги и до сих пор считает их самой удачной инвестицией.

Из машины вышла элегантная женщина. Она! Сразу вспомнились ее слова: элегантность – это красота, которая никогда не увядает. Сосновский бросился к балерине Воланской.

– Майя!

– Вы?!

Балерина узнала бизнесмена и замерла в растерянности. В этот момент она доставала из сумочки открытку, и Сосновский разглядел на ней памятник отнюдь не Пушкину, а Ломоносову. Почему? Новое неизвестное в нерешенном уравнении.

– Майя, зачем вы здесь? Что за церковь? Почему другая открытка?

Женские глаза холодно блеснули.

– Это другой концерт. Вторая ступень – Воля.

– Какая еще воля?

– Первая ступень – Вдохновение. Вторая – Воля. Чтобы добиться подлинного успеха одного вдохновения мало. Нужна еще воля!

Подсказка сработала. Неопределенное уравнение получило мгновенное решение. Лицо Сосновского озарила радость. Ну, конечно! Любой талант без воли и решимости обречен к забвению. Сколько бесхребетных гениев спились и закончили жизнь в нищете всеми забытыми. Только талант, обладающий волей, добивается благополучия, почитания и успеха. Как Ломоносов. Неизвестный юноша пришел в столицу из глуши, продемонстрировал вдохновение, проявил волю и добился славы.

Вдохновение – ключ к созиданию. Воля – ключ к победе. Победе над конкурентами, ведь таланты тоже конкурируют друг с другом. Хлебные места достаются не всем. Теперь понятно почему на закрытый концерт попадают лишь избранные. Горстка элиты.

Сосновский вцепился в руку балерины. Его глаза горели желанием.

– Я хочу на этот концерт. Мне очень надо. Продайте пропуск.

– Но этот как-то… – балерина замялась.

– Вы же открытку получили бесплатно. От Хартмана?

– Да.

– А я дам вам деньги. Деньги на постановку балета.

– Балет, – горько усмехнулась балерина.

На ее лице и шее прорезалась сетка морщин. Она вдруг стала выглядеть на свой возраст: уставшей и изможденной. Грустные глаза говорили, что лучшие годы, годы успеха и триумфа безвозвратно канули в прошлое.

Сосновский понял ее настроение.

– К черту балет! Что вам надо? Что нужно сейчас? Подумайте, Майя.

– У меня есть сбережения. Немалые, но в рублях. А я планирую уехать, у меня в Мюнхене квартира. – Глаза балерины забегали, она понизила голос: – Вот если вы поможете обменять рубли на валюту. Безопасно и по выгодному курсу…

Сосновский знал, что даже самым известным людям страны при поездке за границу государство меняет весьма скромные суммы. Свободная продажа валюты в стране запрещена. Однако новое время предоставило новые возможности. Не всем, а самым амбициозным и умеющим убеждать. БАСу было свойственно и то и другое.

– Устрою! Буквально завтра. Моя охрана обеспечит вашу безопасность.

– Ну что же. – Воланская приподняла открытку и заглянула в глаза Сосновскому. – Завтра в одиннадцать вы заедете за мной. Договорились?

Бизнесмен галантно клюнул подбородком, поцеловал женскую руку и выхватил заветный пропуск.

В церкви его встретил Андреас Хартман. Дипломат удивился, у Сосновского тоже были нелицеприятные вопросы, но оба промолчали. Тишина важнее, таковы правила. Борис Абрамович молчаливым кивком головы приветствовал знакомых и занял место среди горстки избранных. Его план сработал. Удача подстегнула и без того огромное желание вожделеть и внимать новой музыке.

Музыка и правда оказалась другой. Звучала соната. Одна из трех, написанных непризнанным гением для второй ступени секретной Пирамиды Власти. Концерт длился час, вдвое больше, чем первая ступень. После концерта пораженный магической музыкой Сосновский пребывал в трансе дольше других.

Гости сидели на центральных скамьях главного нефа церкви, а на боковом балконе как обычно лежал на скамье Марк. Мальчик делал вид, что спит, пока работает папа. На самом деле он сначала подслушивал работу Генриха Фоглера, а потом отмечал, как действия настройщика повлияли на звучание труб.

Сосновский, получивший инъекцию Воли, вцепился в Хартмана и требовал регулярных приглашений на все концерты. Дипломат оценивал удачливого наглеца и кивал: настырный, далеко пойдет, в эпоху перемен Западу в России понадобятся именно такие люди.

– Господин Сосновский, считайте, что приглашения у вас в кармане, – мягко заверил дипломат.

– Считать – моя специальность. Просчетов не терплю! – решительно ответил БАС.

В течение следующего года Борис Абрамович прослушал четыре концерта Вдохновения – две токкаты и два вальса – и все три сонаты ступени Воля. Ему льстило, что он вхож в число избранных, но если творческая интеллигенция была озабочена успехом в искусстве, он жаждал денег. И вскоре уже корифеям искусства льстило знакомство с влиятельным БАСом. Он быстро достиг высот в бизнесе и постоянно строил новые амбициозные планы.

ORT. Токката от слова «касаться», вальс от слова «кружиться» – первое и второе символы любви и вдохновения. Соната от слова «звучать». Слушать, впитывать и ментально меняться. Примите в открытую душу и то и другое – и почувствуйте разницу! Тогда ваши внутренние перемены ощутят и окружающие.

Глава 10. Август 1991. Москва.

Для своего главного офиса Борис Сосновский выбрал старинный особняк на Новокузнецкой улице. Во-первых, дом напоминал ему церковь, зарядившую Волей. Во-вторых, здание имело закрытый двор для автомобилей. В-третьих, уединенный особняк подходил для всего. Здесь бизнесмен проводил деловые встречи с нужными людьми и сбрасывал напряжение с молодыми красотками. Активная жизнь БАС вел строго по графику. Список его дел был расписан по часам, задержки бизнесмена злили. Однако уже третий день подряд личный график летел к черту!

Борис Абрамович отшвырнул газету и включил телевизор. Центральные каналы снова транслировали «Лебединое озеро». Прекрасная музыка сидела в печенках, а тонконогая балерина порхала по сцене и выразительно вытягивала шею, словно вопрошала лично его: «Как вы там? У меня в Мюнхене всё прекрасно».

Третьи сутки «Лебединое озеро» чередовалось новостями, где партийные чиновники и престарелые генералы, назвавшие себя Государственным комитетом по чрезвычайному положению или коротко ГКЧП, сидели за столом перед журналистами и что-то мямлили про сохранение СССР. Комитет объявил о смещении президента страны и ввел в столицу войска. Если первое Сосновского позабавило – полстраны с превеликой радостью отсидели бы за Горбачева на вилле в Крыму, то бронетехника на московских улицах расстроила важные планы.

То, что чиновники всех рангов затаились в ожидании «чья возьмет» – это полбеды. Иностранные дипломаты тоже были ошарашены. Вчера Андреас Хартман отменил органный концерт Воля – вот настоящая проблема.

Подпитка воли для бизнесмена после четырехмесячного перерыва была крайне необходима. В стране революция, прежние правила летят к черту. Жизнь стала похожа на скачки даже не с барьерами, а по карьерам. В прямом и переносном смысле. Чтобы остаться в седле, амбициозному предпринимателю требовался постоянный допинг Вдохновения, помноженный на силу Воли. С их помощью он придумывал смелые проекты, претворял их в жизнь и обогащался.

В кабинет к Сосновскому стремительно вошел Андрей Воронин. Теперь его должность называлась начальник службы безопасности. Бывший офицер КГБ сумел сохранить прежние связи и получал информацию от коллег.

– Борис Абрамович, военные уходят от Белого дома, снимают блокаду, – доложил Воронин.

– Ельцин победил ГКЧП? – оживился БАС.

– Народ помог. У Белого дома митингует огромная толпа. Войска не решились штурмовать.

– Военным отдали приказ на штурм?

– Приказ был, но… – Андрей беспомощно развел руки.

– Не хватило воли! – сделал категоричный вывод Сосновский.

Попадать в подобную ситуацию он не желал. Вскочил из-за стола, обошел Воронина, что-то обдумывая, и спросил:

– Органист по-прежнему в «Интуристе»?

– Мне бы сообщили, если он вышел. Санат Шуман приехал в Москву вместе с женой Лией и сыном Марком. Сидят в номере, улететь не могут, международные рейсы отменены.

– Мы можем проехать к гостинице?

– Прорвемся! – пообещал глава службы безопасности.

Они выехали, беспрепятственно проскочили мост через Москва-реку. Около Кремля и на улице Горького еще оставались танки и бронетехника. Измотанные солдаты готовились к маршу в казармы, курили сигареты без фильтра и косо смотрели на сверкающий «мерседес» с затемненными стеклами, остановившийся у фешенебельного отеля «Интурист».

Вооруженные голодные люди Сосновского нервировали. Люди с оружием должны быть сыты, а голодные безоружны – иначе рванет так, что разнесет страну. Не в этот раз, так в следующий. Он поручил телохранителю Зайцеву остаться с водителем, а с Ворониным поднялся к номеру немецкого музыканта.

Борис Абрамович умел уговаривать и убеждать. Его подход был прост. «Что ты хочешь? Я дам тебе это», – обещал он собеседнику. Не всегда выполнял обещания, но был щедр на новые. Поэтому и сейчас БАС был уверен в успехе переговоров с музыкантом.

Девятилетний Марк первым услышал, что к их номеру подошли двое.

– Побудь снаружи, – распорядился главный.

– Опасно. Я должен быть рядом с вами, – ответил охранник.

– Что может мне сделать семья музыканта?

Марк узнал голос постоянного гостя на выступлениях отца в Москве. Невысокий лысеющий мужчина с мягкой семенящей походкой, согбенной спиной и суетливыми движениями, которые так не вязались с настойчивым и решительным голосом. Сосновский мог показаться заискивающим, пока не начинал говорить.

Гость вошел в номер, когда отец запаковывал чемоданы, а мама разговаривала по телефону с бабушкой в Сочи, успокаивая ее:

– Не беспокойся, мама, с нами все в порядке.

– Лия, как мне не волноваться, когда в Москве танки?

– Они не стреляют.

– А вдруг начнут.

– Как дела у папы? – сменила тему дочь.

– Отара скоро выпустят из колонии.

– Жаль, не увижу. Мы сегодня улетаем.