Тем летом Эшлин отправилась в Лондон, чтобы навестить свою старшую сестру Марлин, которая училась там в колледже для медсестер. Марлин недавно вышла замуж и родила девочку по имени Мишель. Во время пребывания в семье сестры в районе Хаунслоу у Эшлин неожиданно начались схватки, и 13 июля 1971 года она родила здорового мальчика, Даниэля-младшего. Через пару месяцев они вернулись в США, причем у ребенка был британский паспорт, так как официально он родился в Великобритании. Они поселились в небольшом доме в районе Фрипорт на Лонг-Айленд, который арендовал отец Дэниеля. В течение следующих нескольких лет семья Думилея пополнилась Дингилизве, который родился в августе 1973 года, Димбазой, родившимся в октябре 1975 года, и, наконец, девочкой Тхетдживе, родившейся в мае 1977 года. Не желая оставаться домохозяйкой, Эшлин нашла время, чтобы поступить на программу по обучению медсестер в Совет по профессиональному образованию округа Нассау (VEEB). К моменту рождения дочери она закончила обучение и стала лицензированной практикующей медсестрой (LPN).

Тем временем Дэниел-старший продолжал преподавать и заниматься активистской деятельностью. Помимо того, что он участвовал в создании школы Эйсмана, в которой обучались в основном проблемные чернокожие ученики, он также помог основать общественный центр имени Мартина Лютера Кинга-младшего для местной молодежи. Он сыграл важную роль в принятии на работу в полицейский департамент Лонг-Бич первого чернокожего офицера. Учитывая глубокое влияние Луиса Фаррахана и «Нации ислама»^[16] на некоторые слои чернокожих граждан в 70‑е годы, не было ничего удивительного в том, что он и его жена присоединились к этой организации и стали регулярно посещать мечеть в соседнем городе Рузвельт. Никогда не отличавшийся особой религиозностью, он нашел вдохновение в настойчивых призывах к расширению прав и возможностей чернокожих.

Хотя Эшлин воспитывалась христианкой, она приняла ислам и начала читать Коран. Как интеллектуально любопытная и заядлая читательница, она передала свою любовь к языку и письменному слову своим детям. Несмотря на медсестринское образование, она была достаточно прогрессивна и практиковала натуропатическую медицину и йогу, медитацию и вегетарианство задолго до того, как это стало мейнстримом. В то время как Дэниель-старший посвятил свое творчество живописи и резьбе по дереву, превратив подвал дома в свою студию, где он хранил стопки готовых холстов и художественные принадлежности, Эшлин с удовольствием разрабатывала и шила одежду для всей семьи.

Раннюю жизнь детей Думилей, выросших в семье среднего класса с двумя родителями, можно назвать вполне обычной. Несмотря на то что в семье в почете была дисциплина, детям позволялось быть самими собой, заниматься тем, что им было интересно, например, кататься на скейтборде и ездить на велосипедах BMX. Однако их отец строго контролировал получение детьми информации из СМИ, отдавая предпочтение образовательным программам каналов NPR и PBS. Но они все равно предавались еженедельному ритуалу просмотра утренних мультфильмов по субботам и прочих детских программ.

Дэниель-младший не проявлял особой страсти к учебе в школе. В одном из самых первых табелей успеваемости, когда ему было всего шесть лет, учительница описала его как «очень спокойного мальчика, который ладит со своими сверстниками»^[17]. Далее она отметила:

Думилей может расшифровывать значение слов и понимать смысл прочитанного. У него хорошие задатки, но очень плохие способности к работе, он невнимательно слушает и не следует указаниям учителей^[18].

Очевидно, DOOM, как его называла мама (и это имя закрепилось за ним, далее это имя будет использоваться в предпочтительной форме с заглавной буквы), уже был увлечен другим ритмом жизни. Несмотря на то что он получал в основном тройки, ему все же удалось получить пятерку за отношение к учебе, но за старание стояла двойка. Зато учитель хвалил его способности к рисованию.

По воле случая DOOM принадлежал к первому поколению людей, выросших на рэпе. Хотя он был слишком мал, чтобы посещать те легендарные первые рэп-вечеринки в Бронксе, ему исполнилось восемь лет летом 1979 года, когда новинка на музыкальной сцене – декламация рифмованных слов под бит – наконец достигла национальной известности благодаря треку Rapper’s Delight, который стал настоящей сенсацией от группы Sugarhill Gang. Помимо того, что эта песня познакомила общество с рэпом, она еще и послужила толчком к появлению шифровок в школьных дворах, когда дети, воспитанные на «Сказках Матушки Гусыни», пытались подражать ее увлекательному потоку слов. Всякие причуды всегда были валютой среди молодежи, но DOOM относился к рэпу серьезнее, чем большинство из них. «С третьего класса у меня была тетрадка, в которой я составлял слова в рифмы просто ради удовольствия», – вспоминает он. «Мне нравятся различные этимологии, сленг, появившийся в разные эпохи, разные языки, разные диалекты. Мне нравилось говорить с кем‑то, перебрасываться словами, и они не могли предугадать, что ты скажешь дальше. Но как только ты что‑то произносишь, они всегда говорят: «Ох, офигеть!»^[19]

Но еще до того, как рэп стал главной темой разговоров в городе, все внимание общества было приковано к диджеингу. Когда DOOM’у было около 8 или 9 лет, он и его братья и сестры проводили несколько дней в неделю в доме няни Долорес. Она жила с двумя взрослыми сыновьями, Чарли и Дагом, 17 и 20 лет соответственно, которые носили афрокосички и были сильно увлечены музыкой. В подвале своего дома во Фрипорте они установили пару вертушек и микшер, чтобы заниматься диджеингом, крутя популярные в то время джемы из таких песен, как Bounce, Rock, Skate, Roll Вона Мейсона и Crew, Good Times Чика и Genius of Love от Tom Tom Club.

«Мы подглядывали за ними, – вспоминал DOOM о сыновьях Долорес, – подглядывали в подвале за тем, что они делают»^[20]. Он наблюдал за ними с лестницы в подвале и в конце концов был приглашен спуститься вниз, чтобы принять участие в действии. «Так я впервые познакомился с тем, что мы называем хип-хопом, – говорил DOOM, – Вы знакомы с этими ощущениями, когда крутишь пластинку? Какие ощущения вызывает фейдер, когда двигаешь его, понимаете, о чем я?»^[21] Тактильные ощущения от манипуляций с пластинками принесли этому молодому новичку и его братьям радость и привыкание. Хотя до собственного аппарата было еще далеко, они практиковались, когда могли, в домах друзей и родственников, испортив множество игл и виниловых альбомов.

Но эти беззаботные дни детства – бесконечное лето, отсутствие обязанностей и чувство единения – вскоре были омрачены разводом родителей. Хотя Эшлин сохранила право опеки над детьми, переехав к своей матери на 114 E. Hudson St., она разрешила своему бывшему мужу беспрепятственно посещать их. Несмотря на то что разрыв отношений был полюбовным, а дети оказались на редкость стойкими, оглядываясь назад, сложно переоценить урон от того, что семья стала неполной. Но, не имея собственного жилья, Эшлин и сама чувствовала себя ребенком. Жизнь с матерью и несколькими младшими братьями и сестрами создала такую ситуацию, что она не могла долго оставаться на Лонг-Бич.

Эшлин любила независимость и была полна решимости сделать все возможное для своих детей и сохранить их вместе, поэтому она провела следующие два года, пытаясь встать на ноги. Несмотря на наличие постоянной работы, она несколько раз проезжала по всему мегаполису в поисках жилья, которое могла себе позволить. Некоторое время семья жила на Лиспенард-стрит в нижней части Манхэттена, а также к северу от Бронкса, в районах Йонкерс и Маунт-Вернон. Но, несмотря на трудности, с которыми они сталкивались, дети стойко все переносили, находя отдушину в своих фантазиях. «Именно тогда мы начали коллекционировать комиксы, – вспоминает DOOM. – У нас в наличии была вся вселенная Marvel. Вообще вся. Железный человек, Люди Икс, Фантастическая четверка, даже Альфа Рейс. Все это было очень круто. Все спин-оффы и все такое. Вся вселенная Marvel – то, как они ее создали, – все сыграло в итоге свою роль»^[22]. Помимо того, что комиксы будоражили воображение, они предоставляли собой полноценный мир, фактически целую вселенную, в которой можно было спрятаться.

Во времена постоянной смены школ, друзей и районов хип-хоп стал для них еще одним явлением, которое поддерживало и увлекало их. Впервые они услышали гарлемского рэпера Kurtis Blow, который исполнял свои хиты Christmas Rappin’ (1979) и The Breaks (1980), на шоу суперзвезды диджея Фрэнки Крокера на WBLS, главной радиостанции Нью-Йорка. Но настоящий, «живой» хип-хоп можно было найти только на подпольных радиоволнах, вещающих на дальних концах FM-диапозона. Когда их мама была в больнице на очередной адской смене, братья засиживались допоздна, настраивая дрянной радиоприемник на волну 105,9 WHBI-FM, радиостанцию в Ньюарке в штате Нью-Джерси, чтобы по средам с 1 до 3 часов ночи послушать шоу Zulu Beats. Ведущие, диджеи Африка Ислам и Дональд Ди, причисляли себя к движению «Зулу нации», которая своими глазами наблюдала за тем, как Бронкс из района жестоких банд превращался в творческий анклав, который объединил разрозненные элементы рэпа, диджеинга, брейк-данса и граффити, превратив это в праздник мира, любви, единства и веселья.

«Раньше они просто крутили брейки, но теперь к ним добавлялся закадровый голос», – вспоминает DOOM. «У вас есть Funky Drummer или Apache, рок, знаете ли, и они ставили еще что‑то из старых комедий, например, фрагменты из Монти Пайтона, – добавил он. – Меня это всегда очень раздражало, понимаете, о чем я говорю? Потому что я не знал, откуда это взялось. Так что приходилось копать еще один слой смыслов. Мало того, что нужно было найти, откуда идет звук, нужно было еще понять, подождите, подождите, что это за голос, понимаете? Так что мне это всегда было интересно»^[23]. Диджеи The Awesome Two (Special K и Teddy Ted) и The World-Famous Supreme Team (Cee Divine the Mastermind и Just Allah the Superstar) также вели шоу на радио WHBI, которые братья записывали на пленку. Не имея никакого музыкального образования, DOOM, как и многие другие представители его поколения, увлекся хип-хопом за его доступность, оригинальность и свежесть использования старых записей для создания чего‑то нового.

В 83‑м году, после двух лет скитаний, семья вернулась на 114 E. Hudson в Лонг-Бич, отчасти благодаря усилиям DOOM и его братьев и сестер. Вернувшись под крышу бабушкиного дома, они, по крайней мере, могли рассчитывать на поддержку семьи и друзей, а не пытаться выкарабкаться из проблем в одиночку. Находясь в непосредственной близости от Квинса, Лонг-Бич с момента своего основания в 1922 году также выделялся как уникальный анклав в нью-йоркской метрополии. Занимая самый западный барьерный остров на южном побережье Лонг-Айленда – полосу длиной около трех с половиной миль и шириной менее мили, – он был первоначально прозван «Ривьерой Востока» за свое богатое население и прекрасную набережную. Тихие жилые кварталы с домами на одну семью и ухоженными лужайками перед ними были характерны для города, который в 80‑е годы оставался заселен преимущественно белым населением (около 84 %) с небольшим количеством чернокожих, латиноамериканцев и азиатов.