Хроники MF DOOM. Подлинная история главного анонима рэп-сцены (страница 7)
Я часто общался с 2Pac. Мы были как два запасных игрока в команде, не часто появлялись на сцене, так что за кулисами и в отеле мы много разговаривали о работе над своим собственным творчеством[35].
Serch говорил: «После Gas Face все закрутилось, завертелось, будто педаль газа выжали в пол. Мы рифмовали в гастрольном автобусе. Мы рифмовали с Pac’ом и Shock G в отелях. Мы рифмовали везде, где только могли. Это было похоже на сломанный кран, который однажды открыли и не смогли закрыть». Несмотря на долгие часы в дороге и резкую смену образа жизни, Serch отмечал: «В дороге DOOM по‑прежнему оставался практикующим, набожным мусульманином. Казалось, что он не изменился, но все‑таки постепенно DOOM менялся. Не только из‑за того, что начало с нами происходить. Возможно, он тогда стал более приземленным, как и все мы. Мы открывали для себя всякое дерьмо. Это было очень удивительное время». Это было ново и привлекательно, они были наивны и молоды, и все это работало на то, что ребята закрывали глаза на тот факт, что на самом деле они были не более чем наемными работниками звукозаписывающей компании. Как бы классно они ни проводили время, они все равно оставались белками в колесе музыкальной индустрии и, следовательно, подчинялись правилам ее игры.
Рэп-индустрия, как и Zev, взрослела, и ранее бунтарское звучание улиц оказалось в переходном периоде, сравнимым с подростковым возрастом. Одним из признаков этого стало то, что «большие мальчики» из крупных лейблов начали уделять рэпу еще более серьезное внимание. Журнал The Source, ранее бывший небольшой брошюрой, издававшейся в комнате общежития двумя гарвардскими фанатиками рэпа, практически в одночасье превратился в толстый глянцевый ежемесячник со штатом сотрудников и офисом на нижнем Бродвее. Все это произошло именно благодаря инвестициям крупных корпораций. Журнал объявил 80‑е годы «Десятилетием рэпа», и описывал путь рэп музыки от неизвестности к национальному признанию. Но 1990 год стал переломным, началом того, что можно считать битвой за «душу» рэпа, так как в течение нового десятилетия происходило постоянное столкновение двух разных лагерей – мейнстрима и андеграунда. С одной стороны, такие исполнители, как MC Hammer и Vanilla Ice, были королями чартов благодаря своим мультиплатиновым дебютникам, которые выпускались на крупнейших лейблах и тянули рэп в сторону поп-музыки. Но в том же году хардкор-альбомы от Ice Cube (AmeriKKKas Most Wanted), Public Enemy (Fear of a Black Planet), EPMD (Business as Usual), Boogie Down Productions (Edutainment) и Eric B. & Rakim (Let the Rhythm Hit ‘Em) стали голосами той части артистов, которые не шли на компромиссы и в полной мере отражали изначальную суть рэп-культуры.
Между этими двумя полюсами были новые и старые артисты, и все боролись за внимание аудитории. Некоторые, например Run-DMC и LL Cool J, с переменным успехом пытались вернуться в инфополе. На западном побережье продолжали прорастать семена гангста-рэпа, посеянные группой N. W. A. Прорастали они благодаря усилиям коллективов Compton’s Most Wanted, Above the Law и King Tee. Тем временем на востоке США более вдумчивый, сознательный рэп нашел свое выражение в творчестве таких новичков, как Brand Nubian, Poor Righteous Teachers, X‑Clan и A Tribe Called Quest. Последние представляли собой свежее воплощение Native Tongues, свободной ассоциации единомышленников, которые объединяли уличный сленг и афроцентричные концепции с джазовыми, абстрактными битами. Их знакомство с индустрией произошло после появления на альбомах их предшественников De La Soul и Jungle Brothers. В то время ощущалась острая нехватка опытных артист-менеджеров, которые были бы знакомы с рэпом. Поэтому уже состоявшиеся группы часто выполняли роль первооткрывателей новых талантов, как это делали 3rd Bass и KMD.