Память, как назло, подкидывает сцену из прошлого, наша вторая встреча, если можно так назвать моё похищение у ворот общежития. В тот день он привёл меня в свой ночной клуб, грозился взять меня, хочу ли я того или нет. И когда я пыталась отдалиться от его пугающей фигуры, свалилась с дивана и вывихнула себе плечо. Давид вызвал какого-то друга-врача, и тот вместо обезболивающих накачал меня наркотиками, за что его очень жестоко избил сам Давид. Так жестоко, что мужчину вынесли, словно труп.

Со временем я забыла те немногие встречи, где он вёл себя как мудак, ведь он открылся мне с другой стороны, показал, что на самом деле он хороший, а с кулаками бросается только на тех, кто этого заслуживает. Но, кажется, я просто надела розовые очки, влюбилась и видела то, что ему было выгодно.

И я ещё много раз в этом уверюсь, уже этим вечером он покажет себя, напомнит, кто он такой.

Глава 3 Мстить можно по-разному

Аля

Вещей я с собой не взяла, не было времени на это, мне ведь дали пять минут, чтобы паспорт взять, который, к слову, и так был в сумке. И если бы не знала Давида, могла задержаться, но мне очень не хотелось, чтобы он ворвался в чужой дом за мной. Как не имела желания устраивать проблемы людям, которые пустили к себе и так мне помогли. Но, к моему большому удивлению, всё, что я здесь оставила, не тронуто.

Даже не знаю, как на это реагировать, радоваться вряд ли будет уместно. Не думаю, что он ждал моего возвращения сюда в той же роли, скорее всего давно продумал, что со мной делать будет, а вещи не выкинул, потому что это глупо. И слава богу, я хотя бы могу принять душ и переодеться.

В ванной я провожу достаточно много времени, в надежде, что вода смоет с меня напряжение, а прохладные струи скроют стекающие по щекам слёзы. Мне нужно успокоиться, от моих переживаний ничего не поменяется. Мы вернулись к тому, с чего начали, и если в прошлый раз я была виновата в том, что ударила его коленом прямо по самому дорогому, между ног, то в этот раз всё куда хуже.

– Я не ломаюсь, честное слово, и в клубе не специально… так вышло, знала бы, к чему это приведёт, точно не пошла бы… – сбиваюсь, когда парень меняет положение головы, склонив её к плечу. – Ты мне неинтересен, – продолжаю, почему-то веря, что моя речь достигнет своей цели. – Неужели тебе в кайф заниматься… этим с той, которая не хочет?

– Хрустальная, ты меня заебала своей болтовнёй, – устало вздыхает, опрокинув голову назад. – У меня дел дохера, а я стою здесь и сопли твои наматываю, хотя должен косу на кулак мотать и на хер свой натягивать, – он говорит это с предельной серьёзностью и утомлением, а у меня уши горят от его прямоты и не совсем культурной речи.

– Ты ненормальный… – мотаю головой в отчаянии. – Зачем? Почему я?

– Хочу и всё. Устраивает такой ответ? – спрашивает и идёт на меня, заставляя попятиться назад.

Мне тогда было очень страшно, особенно когда Давид спустил штаны, однако дальше этого он не пошёл.

«Ха, Аля, три раза, его просто отвлекли, если бы не тот звонок, поступил бы с тобой, как Рома», – усмехается надо мной голос в голове.

Нет, не верю в это, я ведь теперь знаю, какой он на самом деле, не стал бы меня насиловать, просто пугал, чтобы я сама сдалась. Давид на самом деле добрый, у него целый приют есть, где воспитываются бездомные, сбежавшие из детских домов дети. Разве этот человек способен на… боже, о чём я говорю, кого пытаюсь убедить? Он за несколько часов обозвал меня такими словами, что щёки краснеют. А то обещание у самолёта и вовсе уши в трубочку скручивает.

Я, конечно, не монашка, мы с ним многое пробовали в постели, но не таким тоном, словно я подобранная с трассы шлюха. И, естественно, я по нему очень соскучилась, и за этот год бывало, что мне снилось, как мы занимаемся любовью. Честно говоря, я и не против, но не с этим человеком. Я хочу своего Давида, того кто целовал мне пальчики, обнимал и нежно ласкал, а тот, кто за этой дверью, чужой мне человек.

– Что с твоими сиськами? – голос звучит так неожиданно, что я вздрагиваю и чуть не сваливаюсь.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю, опершись одной рукой о стену душевой, а второй прикрывая грудь.

– Живу, Хрустальная, – хмыкает и, отлипнув от дверного косяка, идёт ко мне. – Это мой дом, который должен был быть нашим, – добавляет и встаёт под душ прямо в одежде, уперев руки на стену по обе стороны от моей головы и заключая меня в ловушку. – Убери, – холодно бросает, кивнув на мою прикрытую конечностью грудь и прожигая меня взглядом.

– Нет, – едва слышно шепчу и жмурюсь, когда он наклоняется.

– Уберу я – будет больно, – хрипит у моего уха.

– Хорошо, – соглашаюсь.

Я не буду играть по его правилам, не по всем так точно. Знаю, каким он может быть с врагами, а сейчас я его злейший враг, но и я больше не испуганная лань.

– Хм, решила характер показать? – спрашивает, отстранившись на пару сантиметров.

В ответ я только плечом дёргаю и отворачиваюсь, не в силах смотреть в глаза, в которых столько неприкрытой ненависти.

– Отодрать бы тебя, как шлюху, и отдать толпе голодных мужиков, – проговаривает, оскалившись.

Перед глазами всплывает сцена из прошлого, и мне стоит больших усилий не заплакать.

– Ты этого не сделаешь, – заявляю уверенно, хотя это далеко не так. – И вообще, хотел бы отомстить, убил бы там, в Москве, а не притащил бы домой.

– Мстить, Хрустальная, можно по-разному, – снова наклоняется, произнося это прямо в мои искусанные губы. – Но я буду наслаждаться каждым днём, буду играть, трахать, унижать и слушать твои мольбы.

– Урод! – выплёвываю ему в лицо.

– Собственной персоной, – разводит руками. – Собирайся, мы едем в город, – бросает и покидает душевую кабинку.

Быстро собраться у меня не вышло, прежде всего мне пришлось протереть пол от следов воды, которые оставил Давид, а потом перебрать весь свой старый гардероб, чтобы понять, – я ни во что не влезаю. Не думала, что настолько расширилась, сравнивать было не с чем, я тогда уехала ни с чем.

Когда в комнату заходит Давид, я сижу на кровати среди кучи вещей в единственном платье, которое налезло на меня, но выгляжу я в нём, как девушка с трассы. Слишком узкое, выделяет каждый изгиб моего тела, и чересчур короткое, а ведь когда-то оно сидело на мне свободно.

– На панель собралась? – спрашивает, окинув меня внимательным взглядом.

Едва посмотрев на него, решаю не отвечать. Мне не хочется с ним разговаривать, тем более куда-то ехать, но разве меня кто-нибудь спрашивает? В отличие от меня, он уже оделся в чёрную рубашку, оставив расстёгнутыми верхние пуговицы, такого же цвета брюки и грубые ботинки. Волосы в беспорядке, но это только дополняет его образ.

– Переоденься, – бросает и устраивается с комфортом в кресле, явно ожидая хлеба и зрелищ.

– Мне не во что, – бормочу себе под нос.

– Интересно почему, – строит задумчивое лицо, потирая подбородок. – А, точно, бока отрастила, пока я на нарах отдыхал.

– Дав… – замолкаю, вспомнив его указания. – Ты будешь жалеть о своем поведении и обидных словах в мою сторону, – проговариваю, глядя ему в глаза.

– Да что ты? – разрывается громким хохотом.

Ну вот и как с этим человеком разговаривать? Конечно мне стоит сказать ему всю правду, ведь ждать удобного момента я могу долго. Но когда вижу его поведение и презрение в глазах, когда он смотрит на меня, хочется послать его к чёрту. И я боюсь, что, узнав правду, от меня попросту избавятся.

– А знаешь, я передумал, – встаёт на ноги и подходит к кровати. – Встань, – требует, но мне что-то страшно. – Встала, кому говорю!

Поднимаюсь и, обняв себя руками, смотрю на него снизу вверх.

– Нормально, – констатирует, покрутив меня, как куклу. – Тебе даже идёт, есть за что ухватиться, – с этими словами он шлёпает меня по попе, после чего сжимает ягодицы.

Абстрагируюсь от внезапной волны возбуждения и отхожу от него подальше. Я ведь его всё ещё люблю, и пусть он меня ненавидит, но на тело это никак не влияет, оно реагирует соответственно на касания любимого человека.

– Я не разрешал…

– А мне плевать, – прерываю его на полуслове. – Ведёшь себя, как последний мудак, за один неполный день уже столько наговорил, что непонятно, кто кого простить должен, – выкрикиваю, жестикулируя руками. – Можно было вести себя как взрослый мужик, поговорить, спросить, а ты как обиженный мальчик, списывающий на контрольной, которого друг по парте сдал учителю. Ты не заслуживаешь быть с нами… – замолкаю, вовремя прикусив себе язык.

Понимаю, что сорвалась, когда вижу его перекошенное от злости лицо. Уже и не знаю, чего ожидать, он способен на что угодно, но к моему большому удивлению Давид просто выходит из комнаты, громко хлопнув дверью, а через минуту слышно, как закрывается входная дверь. И слава богу, пусть едет один, куда там собирался.

Скинув с себя платье, убираю все разбросанные вещи обратно в шкаф и, усевшись на кровать, звоню Марине по видеосвязи. Марина – это тот человек, который приютил меня в своём доме. Она вместе с мужем Макаром сделали очень много для меня, если бы не они, я не знаю, что бы со мной было.

Разговариваем долго, я убеждаю её, что со мной всё в порядке, она, в свою очередь, уверяет, что у них всё хорошо, и мне не о чем волноваться. Во время звонка сдерживаюсь изо всех сил, чтобы не заплакать. Одному богу известно, что творится в моей душе и как болит сердце. Но мне нельзя расстраиваться, я просто обязана быть сильной. После разговора иду в ванную, прихватив с собой аппарат, который успела схватить из дома Марины, хорошо, что хватило мозгов бросить его в сумку, от боли уже на стену лезть хочется.

Легла спать и долго не могла уснуть, ворочалась с боку на бок, но по итогу напряжение этого дня взяло своё, и я погрузилась в глубокий сон. А проснувшись, сделала утренние процедуры, намеренно долго, оттягивая выход из комнаты, чтобы не столкнуться с Давидом. Но это глупо, мы в любом случае столкнёмся, так что нет смысла прятаться.

В доме мёртвая тишина, и, пройдя мимо его спальни, отмечаю, что кровать не тронута, внизу его тоже нет, и я облегчённо выдыхаю, поняв, что он не вернулся. Пользуюсь одиночеством и тем, что холодильник забит продуктами, и спокойно готовлю себе завтрак, аппетита нет, но питаться мне нужно.

Побродив полдня по квартире, я уже начинаю сходить с ума. Как же всё глупо, зачем притащил меня из Москвы, если его и дома нет. С одной стороны, это хорошо, никто не оскорбляет, но с другой – не вижу в этом смысла. Если говорить нормально мы не стали, и всё, на что его хватило, это орать, какая я плохая, то можно было это сделать и там.

Нет, к чёрту всё!

С мыслями, что мне незачем здесь сидеть, собираю сумку, с которой приехала вчера, иду к входной двери и с досадой сползаю по ней вниз – заперто. Залившись слезами, я посидела на полу долго, пока дверь не открылась, и я не свалилась к ногам своего мучителя.

– Правильно, хозяина только так и нужно встречать, – усмехается, перешагнув через меня. – Сними, – бросает, поставив ногу, намекая на свои ботинки.

– Пошёл к чёрту, – выплёвываю, встав с пола и вытирая слёзы со щёк.

В спину раздаётся громкий хохот, и мне хочется схватить что-нибудь тяжёлое и бросить в него со всего размаху.

– Стой, – кричит, когда я начинаю подниматься по лестнице. – Стой, я сказал, – повторяет, не дождавшись выполнения приказа, и я застываю, глубоко вдыхаю и разворачиваюсь к нему.

– Что? – раздражение в голосе настолько явное, что он вопросительно брови выгибает.

– Тон сбавь, – цедит сквозь зубы.

– А то что? – с вызовом смотрю на него. – Изобьёшь или убьёшь сразу? – кажется, я сошла с ума, раз надвигаюсь на него вместо того, чтобы отойти подальше.

– Трахну, – отвечает и клацает зубами. – Жёстко, грубо, так, как тебе нравится, – добавляет, понизив голос, а у меня щёки краснеют.

– Никогда! – нахожу силы выплюнуть ему в лицо.