Главное не забыть хлеб и молоко. И масло сливочное. Беру пару больших пачек. Молока можно сразу коробку – его не надо в холодильнике хранить, но я не дотащу, значит надо завтра купить и завезти. И творожки. Ищу, какие Аринка заказала, кладу в телегу еще несколько йогуртов, разных.

Зависаю у отдела сладостей. Уверен, что сладкое они обе любят. Но что именно? Хватаю пачку известного печенья, «раффаэлки» – мои сестры за них готовы на любые жертвы.

Уже на кассе решаю, что можно еще и сок взять, и жвачку.

Оплачиваю покупки, сумма в чеке кажется мне адекватной. Хороший магазин, продукты тут всегда высшего качества. Как теперь это всё дотащить?

Вспоминаю дрожащую руку Сони и триста рублей. Чёрт, она не возьмет. Ну или скажет, что вернет деньги.

Ладно, придумаю что-нибудь.

Нагруженный пакетами бегом бегу к студии. Телефон вибрирует. Чёрт, приходится остановиться, поставить продукты на скамейку. Варя.

«Ты где? Я надеялась, ты приедешь к началу. Девочка же нашлась?»

Да, девочка нашлась и я бы успел в театр, если бы не предложил Соне помощь.

«Я постараюсь успеть на второй акт, встретишь меня?»

Тишина. Прочитано. Ответа нет.

Чёрт… Я облажался по полной. Варвара так мечтала увидеть эту постановку! Я через отца достал контрамарки – он знаком с актёром, который играет главную роль. Прекрасные места в центре партера, звёздный состав. Мне и самому было интересно, потому что пара актёров, задействованных в спектакле, снимались у отца в новом молодежном сериале.

Мы с пацанами, кстати, тоже там засветились.

Мы – это Тор, Коршун и я, Да Винчи. Легенды пятисотой гимназии. Дружим с детства, не разлей вода. Вместе учимся, вместе ходим на секции, вместе собрали группу. Тор – Роман Торопов – пишет тексты, Коршун играет на гитаре, я на синтезаторе, делаю аранжировки. Записываемся на домашней студии, которую нам сделал отец Ромки. Мой родитель предложил помочь снять клип и взял нашу команду в сериал. Одна из наших песен стала темой главного героя. Это круто. Нам даже платят приличные авторские за это дело. Приглашают выступать.

Мы учимся в одиннадцатом «Е» – да, да, такую букву нам дали, когда мы пошли в первый класс, дальше классов стало меньше, нас пытались сделать «вэшками» или «бэшками», но мы упёрлись рогом. Наша буква «Е» и всё. В итоге нам разрешили оставить так.

Сейчас мы с парнями как раз записываем новый альбом. У Тора поперли тексты, потому что он, кажется, влюбился и крутит роман с нашей новенькой, Леркой Щепкиной.

Правда, сначала он решил её слегка прессануть. Прощупать. Но Щепка оказалась железной. Так его отбрила качественно, я её зауважал, да и не только я. Тор, конечно, тот еще дебил, имбецил, как она его метко припечатала. Устроил Лере какой-то Армагеддон, получил плевок в рожу, решил докопаться дальше, на колени её поставить.

Тут и Коршун – Стас Коршунов – встрял. У него летом был роман с девочкой из «А» класса, Селеной – она тоже как раз с моей легкой руки попала в этот наш сериал, засветилась. Что-то там у них не срослось со Стасом, стали враждовать. Так Коршун решил взять Селену, с которой Лера подружилась, в качестве приманки.

Я говорил – ребят, что-то вы не то творите, сами потом будете разгребать. Ну, в общем, так и вышло. Щепка на колени сама встала, а реал – словно Тора поставила. Унизила. Но… что самое удивительное в итоге она его простила, и они вместе!

У Коршуна с Селеной пока не так, но что-то мне подсказывает, что ему очень хочется вернуть её. А ей… почему-то у меня ощущение, что ей тоже хочется к нему вернуться. И тут… наверное я чувствую какую-то свою вину, потому что…

Ну, в общем, был левый момент, когда мы с Тором решили – у Селены роман с другим. Коршун внезапно уехал со своей маман, а мы пару раз видели его девчонку с каким-то… Наверное, не стоило отправлять Стасу её фотки с тем хмырём. Но чёт нас с Тором забомбило… Теперь вот не знаем, как загладить, как повернуть так, чтобы Коршун и Селена снова были вместе.

В общем, мои друзья, мои братья распробовали, что это за блюдо такое, любовь. И с чем его едят. А я…

А у меня Варвара Михайловна. Сам не знаю, как я так попал. Сразу зацепила. Нет, я понял, что она постарше, что она педагог, все дела, но… как говорят? Сердцу не прикажешь?

Меня просто повернуло на ней. Заклинило. Нежная такая, хрупкая, женственная. И очень строгая. Холодная. Вот это, пожалуй, больше всего меня заворожило. Снежная королева, прямо. Захотелось стать Каем и растопить её лед. Вот и пытаюсь, топлю… Мне кажется удачно, понемногу оттаивает. По крайней мере целовать себя позволяет уже очень часто…

И в кино водить, и в кафе, и вот, в театр…

С трудом достаю телефон. Всё так же. Прочитала. Ответить гордость не позволяет. Ладно, ничего.

Сейчас занесу продукты Красоткам и поеду. На второй акт успеваю.

Время еще, по сути, детское, даже не все занятия закончились. Охранник пропускает, но, когда я говорю куда и зачем, тормозит.

– Не задерживайся только, сам понимаешь – не положено.

– Я только пакеты отдам, там еда.

– Хорошо. Просто… если кто узнает, что к Соне парни по вечерам шастают – ей мало не покажется, она тут и так на птичьих правах.

– Понял, я и сам спешу.

Стучу в дверь, Соня открывает, прикладывая палец к губам, и тут же округляет глаза, увидев количество пакетов, которые я притащил.

– Это… это ты домой купил? – говорит сбивчивым шепотом.

– Это я вам купил. Забирай, мне уже бежать пора.

– Нет, Даня, я не могу. У меня нет денег, я… – чуть ли не заикается, бедняга. А я как назло вижу её глаза, которые на худеньком лице стали совсем огромные.

Она сильно похудела. Это уже не красиво, как скелет. Когда она попадала в поле моего зрения я думал, что она специально худеет, дань моде, а сейчас… Чёрт, она голодает?

– Я у тебя денег прошу? Давай я занесу.

– Нет… мне нужно молоко и хлеб, и всё…

– Соня, тут фрукты, овощи, курица, фарш, молоко, хлеб, масло. Да еще конфеты и печенье. Ты сейчас все это возьмешь. Без вопросов и возражений, поняла? Мне надо бежать.

– К ней? – она выпаливает это резко, и тут же закусывает пухлую губу. И я залипаю, хотя не должен. У меня Варвара, я люблю её. – Прости, Даня, я… я не могу принять, правда…

Захожу в комнату, оттесняя Соню, ставлю пакеты на хлипкий кухонный столик.

– Через «не могу», Соня, поняла? Разберешь сама?

– Спасибо тебе!

Внезапно она делает шаг, и обнимает меня, прижимаясь к моей груди. Худенькие плечики трясутся.

А у меня от этой её тряски в груди дыра размером с галактику.

Глава 14

Мне кажется, я рассыпаюсь, раскалываюсь на мелкие кусочки. Я отвыкла! Всего за какой-то год отвыкла от того, что мне помогают, поддерживают именно вот так!

Нет, конечно, помощь была! Если бы не Ирина Вениаминовна я бы вообще не выжила, к сожалению ей не удалось помочь нам с Ариной вернуться домой, но и то, что у меня есть работа и место, где мы можем жить – уже более чем ценно.

Мне и подруги пытались помогать. Школьные – Катюшка и Марта. Но они сами студентки из обычных семей, от них я только моральную поддержку могла принять. А подруги из студии…

Когда-то одной из самых близких была Аделина. Я делилась с ней всем, самым сокровенным. Ей единственной рассказала про тот поцелуй с Данилой. Ей плакалась, когда заболела бабушка. Её просила о помощи, когда надо было организовать похороны.

Тогда уже я понимала, что для неё наша дружба кончилась, но всё надеялась, что ошибаюсь. Видимо она общалась со мной, когда моя бабушка была в руководстве. Её боготворили студийцы, находиться рядом с таким человеком было честью. И еще бабуля по доброте душевной помогала. Брала картины моей подруги на конкурсы, на выставки, да еще и уроки частные давала бесплатно. Занималась и со мной, и с Аделиной, не делая разницы.

А когда всё это закончилось – закончилась и дружба. Ада даже похороны проигнорировала – не пришла. А потом просто отвернулась от меня, когда я подошла к ней на занятии. И понемногу начала превращать мою жизнь в ад. Ада в ад. Очень символично.

Да Винчи… Увы, знаю, что Аделине нравился Даня, правда, по простоте душевной я не сразу это поняла. Сама открыла ей свои чувства. Ада потом спрашивала меня, буду ли я продолжать отношения, тогда, когда он уехал так надолго.

Что продолжать? Отношений ведь и не было? Просто танец, просто сумасшедший, крышесносный поцелуй. Просто мои чувства…

И его сообщения, на которые не было сил отвечать, потому что с бабушка оказалась в больнице, и я знала, что мы её теряем… Я отошла в сторону. А лучшая подруга попыталась начать с ним встречаться, насколько я понимаю – безрезультатно.

И это тоже стало одной из причин её ненависти.

– Сонь… тихо… всё… успокойся…

Он обнимает меня, а я стыжусь своих слез, стыжусь того, что бросилась к нему, стыжусь того, что не могу отказаться от того, что он купил. Должна! Да! Потому что… мне так легче. Не брать помощи, не рассчитывать на неё. Я знаю. Потому что когда рассчитываешь, потом бывает больно и тяжело, если в помощи отказывают.

– Сонь… мне идти надо. – говорит, но сам не отстраняется. Приходится мне опустить руки, голову, отодвинуться.

– Да, прости… прости я… Извини. Я… я верну деньги за продукты, у тебя остался чек.

– Тебе так хочется меня обидеть, да? Почему?

– Ты что? Я… я знаю, что все это дорого. Ты… тебя потом спросят на что ты потратил, и…

– Кто спросит? – его голос становится жёстким, таким… мужским что ли, словно вот сейчас я его реально обидела.

– Родители… ты… это же они тебе дают?

Говорю, и сама понимаю, что на самом деле обижаю дико! Его тело напрягается, дыхание сбивается.

– Сонь, я давно уже в состоянии заработать сам. Как музыкант, как фотограф. Я не прошу у родителей денег и мне не нужно отчитываться, поняла?

– Прости меня, я не хотела…Но… ты должен понять, я так не могу. Не могу просто взять.

– Хорошо, бери не просто. Бери… с благодарностью. – я не могу поднять глаза на его лицо, но понимаю, что он усмехается. – Скажи просто – спасибо тебе Данечка, ты настоящий друг.

– Спасибо… Да… Данечка… – выдыхаю его имя, кажется слишком… слишком чувственно, и дико заливаюсь краской, он не должен узнать, что я переживаю, не должен знать о моём отношении к нему.

– Вот и прекрасно. А если… если ты хочешь помочь мне в ответ, то… соглашайся на фотосессию.

Удивленно поднимаю взгляд. Он серьёзно?

– Какую фотосессию?

– Мне для портфолио нужна серия портретов, с детьми. Вы с Аришкой идеальные модели. Поможете?

– Аришка непоседа, я её нарисовать не могу, она всё время вертится.

– Я же говорю – идеальная модель, такая мне и нужна, заодно отработаю навык рабочего общения с клиентом. В общем, спишемся завтра, когда у вас будет время, а я найду студию, хорошо?

– Да, конечно. Ты… уже уходишь?

– Угу, на начало спектакля опоздал, но ко второму акту, надеюсь успеть.

– Тогда беги. Спасибо.

– Пожалуйста. Говори мне, если что-то нужно, ладно? Ну, я пошёл.

– Иди.

Он не двигается. И я. И это так… так мне нравится. Просто стоять рядом. Дышать рядом.

– Сонь, я потом хотел еще поговорить, узнать… что произошло, почему ты тут? Может я смогу помочь?

– Нет! – отвечаю слишком резко, наверное. Просто дико боюсь. Я помню угрозы, помню слова человека, который стал наследником тёти, помню людей, поселившихся в моём родном доме. Не хочу, чтобы Даня в это лез. Боюсь за него, очень сильно.

– Хорошо. Я поехал. Удачи тебе.

– И тебе. Да… Даня, я ничего никому не скажу. Ну, про вас с…

– Не замарачивайся. Знаю, что не скажешь. Пока-пока.

Обходит меня не касаясь. Тихо прикрывает дверь.

– Сонечка, это Даня был, да? Молочка принёс?

– Проснулась, кисюня? Или давно не спала и слушала?

– Слушала. Я думала, он тебя поцелует.

– Почему?

– Ну, от как принц, а ты принцесса, принцы целуют принцесс.