– Все по местам. Если у меня будет желание обсудить с вами личную жизнь, я это сделаю, – жёстко чеканит Варвара.

– Так это вы не с нами будете обсуждать, а с директором, и с департаментом образования, – продолжает глумиться Аделина, наглая до отвращения.

Зачем она это делает? Хотя, понимаю. Ревность. Она подкатывала не один раз, еще когда я тогда сох по Соньке… Дождалась, коза…

– С кем я это буду обсуждать – не ваше дело, Агапова! – а Варя молодец, не прогнулась, – У вас сейчас иные задачи. Я так понимаю, вопрос похищения сестры Красовицкой остро стоит на повестке. Так что… будет лучше если вы покинете класс, и подумаете о своем поведении вне этих стен.

– Никуда я не пойду, у меня занятие, оплаченное, между прочим.

В этот момент над входом загорается красная лампочка и играет мелодия звонка. Да, да, тут в студии тоже есть звонки, как в школе.

– Ваше оплаченное время закончено. Прошу на выход. Студийцы, кто готов доработать урок – греческий зал еще час в вашем распоряжении.

Варвара выходит в коридор. Иду за ней как привязанный.

– Варя…

– Молчи. Всё, Данила, всё…

– Что – всё?

– Всё! Я не могу ставить под удар репутацию, я её не для того зарабатывала. Ты понимаешь, что меня отсюда вышвырнут, не разбираясь если эта дрянь откроет рот? Я ведь так и знала, что эта Соня…

– Это не Соня. Соня не могла…

– А кто? Нас видела только Соня! Так что… Она рассказала, эти подслушали. Вот так, Данечка. Верь после этого в дружбу.

– Варя…

– Варвара Михайловна. Извини, у меня следующее занятие через полчаса, надо готовится…

Она уходит, громко стуча каблучками. Словно вколачивает в меня мысль о том, что всё кончено.

Чёрт, она и вчера была пипец как недовольна и моим опозданием, и тем, что я рассказал, про помощь Соне.

– Я все понимаю, Даня, но зачем?

– В смысле, Варь? Они голодные, им есть нечего.

– Сегодня ты накормил, а завтра? А потом она привыкнет, что её кормят, ей помогают, начнет давить на жалость, будет считать, что ей все должны, потому что она сиротка.

– Варвара, притормози.

– Не разговаривай со мной так, пожалуйста. Я тебе не подружка школьная. И я знаю, о чем говорю. У меня примеры есть, двоюродная сестрица такая. Всю жизнь моей мамочке пела, какая она бедная, несчастная, сирота Казанская, пока ей мать – дура, бабушкину квартиру не отписала. И та сразу отчалила. Хату продала и свалила за границу. Матери с тех пор ни разу не позвонила. Вот так. Так что… я про жалость много чего знаю.

– Варя, это не жалость. И Соня не такая.

– Да, конечно, не такая. Мы так и будем о Соне? А вообще, знаешь… я, пожалуй, поеду домой. Настроения нет, спасибо твоей… подружке.

Я злился, но понимал, что лучше Варю не трогать. Она позволила мне проводить её до дома, и даже поцеловать. Хотелось большего, давно и сильно, но, она обещала, согласилась на следующие выходные поехать со мной за город.

И вот, когда всё на мази, когда уже почти… Всё срывается! Блин!

Из-за Сони, о которой я вроде бы и думать забыл.

Оно мне надо?

Чёрт, вспоминаю её больные глаза, её худенькую спину, с выпирающими позвонками, плечики дрожащие, талию, которую могу пальцами обхватить…

Что же мне с тобой делать, Красотка?

Глава 17

– Соня… – Ирина Вениаминовна, гладит меня по руке. – Надо успокоиться, ситуация, сама понимаешь, сложная.

– Я не отдам Арину. Мне проще продать эту долю в квартире и уехать.

Я действительно подумываю об этом. Сижу в кабинете у директрисы, она поит меня горячим чаем. Ни слова о происшествии в греческом зале…

– Куда ты уедешь?

– Какая разница? Подальше от Москвы. Туда, где можно жить нормально, без всего этого.

– Это не выход.

– Очень даже хороший выход. Здесь что меня держит?

Я прекрасно понимаю, что держит. Могила мамы, отца… Бабушки. Дом, который я считала своим и который сейчас у меня отнимают, не просто физически отнимают – память уничтожают все там меняя, делая ремонт, продавая нашу мебель.

– Тебе надо учиться. Тут у тебя есть шанс. Скоро будет конкурс, грант позволит победителю обучение в профильном ВУЗе на выбор.

– Шанс что именно я выиграю не велик. – качаю головой, не хочу надеяться, это… это больно.

– Соня, ты же знаешь, что как раз твои шансы самые реальные? В прошлом году ты всё пропустила, были причины, но в этом ты должна!

– Если меня отсюда не попрут. Если не заберут Аришку.

– Не бойся, отсюда не попрут. И сестру… сестру твою мы тоже в обиду не дадим. Кстати, где она?

– С ней эта мадам из опеки разговаривает.

– Надежда мне понравилась, мне кажется, она прониклась вашей проблемой.

Мне бы уверенность директрисы! Если честно, я уже столько видела этих милых дам из опеки! И слышала их разговоры.

Ребёнок нужен, ребёнок не нужен… Какую премию дадут за то, что изъяли детей из неблагополучных семей.

Не хочу об этом думать. Какое право у них забирать мою сестру? У нас все нормально! Я даже могу похвастаться, что кормлю её деликатесами – спасибо Да Винчи.

Мне стыдно, что он был там и увидел, как я… Да, стыдно, что видел меня такой… несдержанной, воинственной.

Я знаю, мальчикам такое не нравится. Им нравятся нежные, женственные, милые, слабые… Варвара Михайловна очень женственная с виду. Такая милая, лапочка… Помню, как она пришла в студию, как сразу всем понравилась. Она была в меру строгой, сразу сумела дать понять, что троллить её не стоит. Не пыталась быть подружкой, но вроде и не сильно задавалась. Я оценила её педагогические способности, объясняла она хорошо, не давила, всегда всё чётко.

Правда, у нас были разные вкусы. Порой то, что нравилось мне она называла мазней и безвкусицей. А я находила в этих работах эмоцию, энергию, драйв.

Однажды она так при всех раскритиковала Данилу, было его жаль. Мы были на общем занятии, что-то типа факультатива, в студии часто устраивали такие, мог прийти ученик из любого класса, хоть из первого. Старшие помогали младшим. Даня как раз работал с парнишкой из начинашек…

Не помню уже суть, но Варвара была не то что бы резка, скорее… Мне показалось, что то, что она сказал было унизительно.

Поэтому у меня был шок, когда я их увидела.

И я до сих пор не могу поверить.

– Соня!

Аришка залетает в кабинет, бросается мне на шею, мы обнимаемся. Я целую её щечки, кажется, они горят. Проверяю температуру.

– Нет, нет, она в порядке, просто мы сидели в соседнем кабинете, там очень жарко.

– Соня, я пить хочу!

– Пойдем, там у нас сок есть.

– И ягодки еще были, да? И ананас.

– Может вы тоже пройдете, посмотрите, как мы живём? – обращаюсь к Надежде, надеясь, что она откажется.

– С удовольствием посмотрю.

Спускаемся вниз, на лестнице я вижу Даню, он что-то пишет в телефоне. Видит нашу процессию, кивает сестре и смотрит на меня как-то… чересчур внимательно.

– Даня, привет! Спасибо тебе за…

– Соня, всё хорошо? – Он перебивает, что Арина всё равно успевает ляпнуть слово ягоды. И я чувствую, что краснею.

– Да, все нормально.

Больше мне сказать нечего, хотя… Очень хочется, чтобы он заскочил к нам, просто узнать, как дела, просто поговорить. Словно по заказу он произносит неожиданно.

– Я зайду потом?

– Хорошо, приходи.

Краснею, сама не понимая почему. Что может сказать эта дама из опеки по поводу визитов ко мне парня? Вдруг подумает о чем-то нехорошем? Не надо было говорить, чтобы он приходил. Или… Боже, да какая разница! Не решит же она, что я устраиваю свидания при Аринке?

Заходим в комнату. Хорошо, что я вчера перед сном навела порядок, да и утром после завтрака навела чистоту. Всё на своих местах.

Достаю из шкафчика чашку, открываю сок.

– Может, чаю хотите? – честно, мне не хочется её поить, но не предложить вроде бы невежливо.

– Не откажусь, спасибо.

Вот ведь, могла бы и с директрисой попить! Ставлю на стол вазочку с конфетами. Хрустальная, бабушкина, мне удалось утащить её из дома. Увы, спасти у меня получилось не так много вещей. Дядюшка был очень бдителен. Все говорил о том, что наследство делится поровну, всё имущество надо описать. Ага, а я дурочка слушала. А потом…

– Соня, мне всё-таки очень важно знать о твоей ситуации с квартирой. Ты же понимаешь, что в таких условиях…

– Условия нормальные. У нас в студии есть дети из многодетных семей. Одни живут впятером в однокомнатной квартире, думаете им лучше? Или всемером в двушке…

– Не лучше. Но я спрашиваю не из-за метража и условий. Пойми, Арину не имеют права лишать площади, да и тебя, если ты, конечно, сама не подписала никаких бумаг.

Я не подписывала! Точно! Но вот… почему-то холодок бежит по спине. Подделать подпись ведь легко? А документы? Паспорт я держу в сейфе у Ирины, на всякий пожарный. И всё равно боязно.

– Значит, вот что… делом твоим теперь буду заниматься я. И серьезно. И я не собираюсь вас разлучать, забирать Арину от тебя. Нет. Наоборот. Я хочу сделать так чтобы вы жили в своей квартире, в своем доме. И чтобы никто вас больше не терроризировал и не похищал. Ясно?

– Ясно, – мы с Аринкой отвечаем в унисон. Я обалдеваю от такого поворота, но мне так хочется верить в её искренность! Просто устала от треша, который творится вокруг.

– Да, Соня, а ты пока… постарайся вести себя прилично. Не нужно ни на кого нападать, не нужно никого провоцировать. Вот это может кончится плохо. И… за сестрой следи. Лучше, чтобы одна она не гуляла.

– Да, я поняла.

– Я тоже поняла! – кривит мордочку Аришка, – Я не буду одна!

Надежда допивает чай, встает, прощается.

Я выдыхаю, когда закрываю за ней дверь. Прислоняюсь спиной. Хочется сползти вниз, просто выдохлась, всё. Аут.

– Соня, а когда обед? А гулять пойдем?

– Обедать хочешь? Давай разогрею, потом можем погулять.

Успеваю поставить суп в микроволновку, стучат в дверь. Аринка радостно восклицает.

– Да Винчи! Привет! А мы будем обедать, хочешь с нами?

– Нет, спасибо, не голоден. Соня, мне кое-что спросить надо, наедине.

– А я не буду подслушивать! – Аринка демонстративно закрывает уши и глаза, улыбаясь во весь рот, моя маленькая буратинка, рот у неё большой, как и у меня, и улыбаться она любит, как я когда-то…

– Даня, я сейчас выйду, подожди в коридоре.

Ставлю перед Ариной тарелку, включаю ей мультик на стареньком ноутбуке. Понимаю, что это плохо, но так она посидит спокойно.

– Даня, я слушаю.

– Соня… ты… кому ты рассказала про нас с «Вээм»?

Слышу вопрос и цепенею…

Глава 18

– Что?

Я в ступоре. Не могу осознать до конца… Он серьёзно?

– Сонь, я не обвиняю…

– Именно обвиняешь… – жгучая боль давит прямо в грудь, сжимает, и нечем дышать. По телу разряды, трясёт, сразу как-то очень холодно становится.

– Сонь! Я просто спрашиваю!

– А я просто отвечаю. Извини…

Откатываюсь назад, за дверь, на мгновение прижимаюсь, сдерживаю дыхание, сжимаю зубы, потому что, если распущу себя – разревусь. А я не хочу… не хочу и не могу реветь. Подрываюсь, лечу к шкафу, мельком смотрю на сестрицу – она увлеченно следит за приключениями Рапунцель.

Так, небольшой тайник у меня в старой джинсовке, во внутреннем кармане. Не густо, конечно, но…

Достаю пять тысяч, потом, подумав, еще пять. Продукты из «Азбуки» стоят дорого, но я надеюсь, что этого хватит. Конечно, потом можно зайти на сайт магазина и всё посчитать, может я так и сделаю.

Ледяной пот прошибает, потому что это неприкосновенный запас. На черный день. Видимо они для меня наступили, черные дни…

– Сонь, ты куда?

– Никуда, я тут, я с… с Даней поговорю и вернусь, и будем заниматься с тобой, а то совсем забросили мы прописи.

– Хорошо. Только я мультик досмотрю?

– Ладно.

Выхожу. Данила стоит, прислонившись к стене, смотрит исподлобья.

– Соня, я…