Хотя слово «трясина» звучало как-то не особо романтично и красиво. Лучше всё-таки утонет. И если бы глаза у Захара были синие, или хотя бы голубые, тогда бы получилось добавить, как в океане. А тут даже с налёта не придумаешь, с чем сравнить. Не скажешь же, что утонула в орехах.

Невольный вздох вырвался сам собой и, словно внезапный порыв ветра, сдул зачарованность момента.

Захар чуть заметно тряхнул головой, хмыкнул, поинтересовался с немного наигранной насмешкой:

– Так в школу-то идём?

В школу? Ну да. А то, что он скажет «Да ну нафиг эти уроки. Лучше пойдём, Марьяна, куда-нибудь ещё. Вдвоём. Например, просто погуляем» – это всего лишь наивные фантазии. Тем более Легостаев наверняка и имени её не знает. И с чего бы вообще у него возникнуть подобному желанию – гулять с какой-то там недотёпой из десятого.

– Идём, ага, – сокрушённо подтвердила Марьяна, и они наконец-то спустились с мостков на тротуар, пересекли его, прошли между двух домов, зашагали по тропинке, проложенной через широкий газон.

Хорошо хоть вместе, вдвоём. Пусть даже так. Но и это длилось недолго. Не потому, как дорога быстро закончилась – у них ещё половина пройденного оставалась в запасе – просто их неожиданно нагнало:

– Захарчик! – произнесённое девичьим голосом.

Глава 5

Этот голос Марьяна сразу не узнала, но зато он моментально показался ей каким-то неприятным. Не то, чтобы визгливым или писклявым, но реально неприятным. И кому он принадлежал, она всё-таки примерно предполагала.

Возможно, сердце подсказало. А ещё внезапное желание вцепиться Захару в рукав пиджака или в лямку рюкзака и потянуть дальше, чтобы он не останавливался и не оглядывался. Но у Марьяны и смелости не хватило, и излишнее здравомыслие помешало.

Она даже невольно притормозила следом за Захаром, и обернулась, и убедилась, что предчувствия её не обманули. Правильно она угадала, так и было – их нагнала Амалия Копосова.

Как всегда, выглядела та идеально. Шелковистые светлые волосы гладко расчёсаны. Выразительные синие глаза подкрашены – умело, но не слишком броско, чтобы не провоцировать учителей якобы вызывающим внешним видом. На губах наверняка блеск натурального оттенка. И, само собой, нигде она не застряла, никуда не провалилась.

А вот тут действительно жаль, хотя Марьяна не женоненавистница и не коварная змеюка. Но немного помечтать-то иногда можно? Будто соперницы тоже попадают во всякие нелепые ситуации и смотрятся глупо.

Копосова стремительно преодолела последние разделявшие их метры, придвинулась к Захару чуть ли не вплотную, произнесла:

– Привет! – И сразу без какого-либо стеснения и замешательства положила ладонь ему грудь, потянулась вверх, чмокнула в щёку, а Легостаев воспринял это как нечто само собой разумеющееся, как давно выработанный их личный ритуал.

Он не отодвинул побыстрее одноклассницу от себя подальше, а улыбнулся и откликнулся:

– Привет!

Зато Марьяна промолчала. Не стала напрасно сотрясать воздух, ведь Амалия в её сторону даже не смотрела. Будто Марьяны здесь и не было, будто Захар шёл в школу в полном одиночестве.

– А чего это ты не торопишься? – поинтересовалась у него Копосова, добавила скороговоркой с нарочитым беспокойством: – Опоздаешь же. Времени-то совсем чуть-чуть осталось. – И ещё не закончив фразу, уже проворно подцепила его под локоть, развернула, повлекла вперёд, по-прежнему начисто игнорируя Марьянино присутствие.

У той даже впечатление возникло, что Амалия её реально в упор не видела.

С людьми такое на самом деле случалось, когда им очень-очень не хотелось чего-то замечать и признавать – включалось избирательное зрение. В данный момент Марьяна его тоже бы с радостью включила, чтобы развидеть бодро скачущую перед ней в сторону школы сладкую парочку. Но, к большому сожалению, никак не получалось.

Конечно, можно было отвернуться и подождать, когда они скроются в перспективе, но до начала уроков действительно оставалось совсем чуть-чуть, поэтому она смиренно топала следом. Но и то в нужный кабинет ввалилась одновременно со звонком перед самым носом учительницы, резво рванула к своей парте, и всё равно схлопотала от суровой, неподкупной и к тому же весьма ехидной биологички Дианы Олеговны:

– Это, конечно, не опоздание, но, уверена, не так сложно приходить пораньше хотя бы на минуту. – Она обвела взглядом десятиклассников и дальше обращалась уже ко всем. – Согласитесь, это не трудно, но зато гораздо удобней. И не придётся носиться по школе и по классу, будто взмыленная лошадь.

Услышав про лошадь, некоторые, особо одарённые, ржанули. Но именно вот это Марьяну ничуть не задело.

На себя бы посмотрели – в шестнадцать реагировать на заезженные и не слишком остроумные сравнения как глупенькие десятилетки. И вообще, какая же это ерунда по сравнению с тем, что Захар и правда занят. Да ещё кем! Копосовой. А та и привлекательная, и уверенная в себе, и достаточно смелая, и…

Вот подобного Марьяна точно не ожидала. Внешне же Амалия настолько по-кукольному миленькая, ну прямо ожившая Барби. И удивилась ничуть не меньше Таси и Родика, которые предысторию ещё не знали, а появление подруги в последний момент списали на банальное «проспала».

Правда Тася сразу заметила, что Марьяна чем-то опечалена, но на уроке у Дианы Олеговны как следует не поболтаешь, если не желаешь нажить дополнительные неприятности, оттого и отложила расспросы до перемены. А после звонка с урока, когда втроём спокойно перемещались от одного кабинета до другого, они наткнулись на Амалию. И вполне вероятно, что отнюдь не случайно, что Копосова нарочно Марьяну искала, потому как, увидев её, сразу воскликнула:

– Эй, ты! – Поманила рукой. – Иди сюда.

Хотя, возможно, она обращалась к кому-то другому. Например, к Гамзину. Однако, судя по тому, что Тася и Родик одновременно изумлённо уставились на Марьяну, у них-то никаких иных версий не возникло. Да и Копосова пялилась прямиком на неё. Точнее сверлила не слишком дружелюбным взглядом. Марьяна его чуть ли не физически ощущала, но откликаться не торопилась, и Амалия, недовольно сведя брови, повторила:

– Иди сюда. Долго мне ещё дожидаться?

Если честно, сильного желания общаться с ней Марьяна не испытала. Пусть и имелся у них один общий интерес, но он-то как раз не объединял, а разделял и даже противопоставлял друг другу.

Хотя… ладно. Самой же любопытно. А вдруг у Амалии какое-то сообщение для неё? От Захара.

Несмотря на всю фантастичность и невообразимость последнее предположение Марьяне понравилось, да и друзья по-прежнему смотрели с заинтересованным ожиданием. И она всё-таки направилась к Амалии, подошла, спросила:

– Чего тебе?

Та фыркнула, закатив глаза и мелко мотая головой, проговорила:

– Ой, вот только не делай вид, что не догадываешься.

– Не догадываюсь, – подтвердила Марьяна, не столько искренне, сколько из чувства противоречия.

Копосова одарила её тяжёлым сумрачным взглядом – тоже никогда не подумаешь, что эти её незамутнённо-чистые, как драгоценные кристаллы или заповедные озёра, синие глаза на такое способны – уточнила:

– Тормозная? Или типа бессмертная? – И не дожидаясь, когда Марьяна что-нибудь ответит, пояснила или, скорее, пообещала весомо и жёстко: – Ещё раз увижу тебя рядом с Захаром, мало не покажется. – Специально сделала показательную паузу и, растянув губы в поддельную приторно-радушную улыбку, поинтересовалась: – Уяснила, мелкая?

– Я не мелкая! – возмутилась Марьяна. – У меня имя есть. – И назвала его, конечно.

Амалия снисходительно ухмыльнулась, заверила:

– Отлично, запомню. Пригодится. Будет что написать на табличке на кладбище.

Хотя она явно преувеличивала, звучало не смешно и не нелепо. Из-за откровенно саркастических интонаций. Недаром же существовала пословица «В каждой шутке есть доля истины». Иногда маленькая, а иногда очень даже большая. И сейчас это считывалось слишком очевидно, даже ни капли сомнений не возникало в жизненности высказывания.

Вот недаром куклы Марьяне никогда не нравились. Частенько, если подольше всматриваться в их лица, реально становилось жутковато. А от некоторых – вообще прямо сразу. Даже когда они были вроде бы очень-очень красивыми и очень-очень походили на людей.

В последнем случае как раз особенно. Словно перед тобой не игрушка, а мёртвый или заколдованный человек. Потому и Амалия на контрасте с её внешней миловидность воспринималась весьма зловеще. Пожалуй, даже Чаки¹ при виде её убился бы об стенку от зависти.

Ещё некстати Марьяне вспомнились когда-то увиденные дерущиеся девчонки, и очень даже легко представилась на месте одной из них Копосова, а на месте второй…

Не-не-не. Дурацкая картинка. Ну её нафиг!

– Тебе ещё раз повторить? – ворвалось в сознание, заморозило его ледяным холодом недружелюбных надменных интонаций. – Или одного достаточно?

– Достаточно, – буркнула Марьяна.

Не то, чтобы согласилась, просто не совсем понимала, как себя вести. В подобных разборках она никогда в жизни не участвовала. А специально нарываться, провоцировать, хамить, будто она такая бесстрашная, дерзкая и резкая, – разве не глупо? Но до конца всё равно не сдержалась, заявила с многозначительным нажимом:

– И вообще-то он сам ко мне подошёл. – Правда потом почти сразу честно выложила, исключительно ради справедливости: – Но просто, чтобы помочь. – И напомнила вполне резонно: – А дальше же дорога одна.

Копосова чуть наклонила голову, одновременно приподнимая брови. Наверное, быки на корриде вот так же готовились к атаке. Осталось только взрыть копытом песок и громко выдохнуть, выпустив из ноздрей облачко пара.

Марьяна хоть и ёрничала мысленно, но не по себе ей было вполне реально. Не страшно, а именно не по себе.

Да кто её знает, эту Амалию? Вдруг она на самом деле не совсем адекватная? А теперь кукуха поехала ещё быстрее от надуманной ревности.

Глава 6

Марьяна напряглась, не представляя, что ожидать, но ничего особенного не случилось, по крайней мере в тот раз. Потому что Тася и Родик, до того наблюдавшие за их разговором издалека, не стали больше ждать, приблизились, но не испугавшись за подругу – вряд ли они хоть слово услышали из-за топота и гвалта, наполнявших рекреацию – а совсем по другому поводу.

– Скоро звонок уже, – обеспокоенно заметила Тася, а Родик добавил:

– Идти надо.

Амалия чиркнула по ним уничижительным взглядом, недовольно поджала губы, но не заявила, что ей на подобный факт наплевать. Вообще ничего не сказала, просто на прощание ещё раз выразительно посмотрела на Марьяну. Но та не стала впадать в ступор или каменеть от страха, а, вздёрнув подбородок, поспешно развернулась и рванула к друзьям. А потом они уже втроём рванули вдоль по коридору.

У них, между прочим, сейчас алгебра. А математичка Любовь Геннадьевна, всем известно, к опозданиям относилась ещё нетерпимей Дианы Олеговны и не обходилась только замечаниями, а плюсовала к общей домашке дополнительную задачу или уравнение. И никогда про них не забывала – вот же память у человека! – обязательно задерживала провинившихся в конце очередного урока и проверяла.

Хотя перекинуться несколькими фразами по пути они всё же успели, потому что – кто же не захочет узнать подробности и причины настолько странного и неожиданного происшествия?

– С каких это пор вы с ней общаетесь? – поинтересовался Родик, широко шагая.

– А мы и не общаемся, – скороговоркой пробормотала Марьяна между вдохом и выдохом.

– Тогда чего это было?

– Марьян, реально, чего она от тебя хотела? – подключилась Тася.

– Это долгая история, быстро не расскажешь, – опять скороговоркой выпалила Марьяна, сворачивая за угол.

– А нам и не обязательно, чтобы быстро, – невозмутимо откликнулся Родик. – Чем дольше, тем лучше.