– Люди всякое болтают. Конечно, я кое-что слышала, но тебе не нужно ничего объяснять. Эта горячая ванна – зона, свободная от всякой ерунды.

Я смеюсь, потому что у меня такое чувство, что в самой Роуэн нет никакой ерунды. Даже просто находясь рядом с ней, я уже меньше нервничаю.

– Рад это слышать, – говорю я.

– Ага, хорошо, залезай уже.

Я усмехаюсь.

– Весьма деликатное приглашение. Уверена?

– Не жди, действуй.

– Ну ладно… Если ты правда не возражаешь.

Я раздеваюсь до темно-синих боксеров и забираюсь в воду. Джакузи большая, между мной и Роуэн не меньше четырех футов, но все равно возникает ощущение, что я вторгаюсь в ее личное пространство. И, несмотря на ее обещание ничего не выдумывать, доверять ей причин нет. Последние несколько лет, проведенных с Евой, научили меня жить в состоянии повышенной готовности.

Я ополаскиваю лицо водой и тру ладонью уставшие глаза.

– Прости. Мне следовало оставить тебя в покое.

Роуэн морщит лоб.

– Чертов Бэтмен. Ты только что сюда пришел. Думаю, тебе это нужно больше, чем мне.

Она сокращает между нами расстояние и протягивает мне бокал с вином. Заметив мою нерешительность, она поднимает голову.

– Тебе нужно, чтобы я подписала соглашение о неразглашении? Я не устрою сцен, и ты не прикажешь меня уволить. Так?

Я невесело усмехаюсь и беру вино.

– Спасибо. – Первый глоток приятно оседает в желудке и ослабляет напряжение. – Должен отметить, что, когда женщина рассказывает историю про какого-нибудь мудака из нашего бизнеса, мой первый порыв – поверить ей.

Роуэн приподнимает бровь.

– Мой герой.

Я начинаю хохотать. Не помню, когда в последний раз такое случалось.

– Я просто хотел сказать, что моя осторожность с тобой вызвана верой в любовь женщин выдумывать истории. Это скорее из-за…

Евы. Она высосала из меня все доверие, досуха.

– Личных причин, – заминаюсь я. – У нас с Евой сложные отношения уже… ну, какое-то время. – Я делаю еще глоток и возвращаю бокал. – Типа, когда пытаюсь сблизиться, то вторгаюсь в ее личное пространство, а когда отступаю, то превращаюсь в мудака, который недостаточно ее любит.

Роуэн кивает. Она не отодвинулась на свою половину джакузи, а продолжает сидеть менее чем в двух футах от меня. Вблизи ее глаза еще удивительнее: ясные, светло-голубые с темно-синим ободком.

– Значит, ты не знаешь, в каком сейчас положении, – констатирует она.

– Я определенно знаю, – с горечью произношу я. – Стою на яичной скорлупе или на зыбучем песке. Поживи так достаточно долго, и начнет ехать крыша. Будешь сомневаться в каждой мелочи. Как, например, вылезти из горячей джакузи, в которую только что залез.

Роуэн разглядывает бокал с вином.

– Именно поэтому я не завожу отношений.

На моих губах появляется улыбка.

– Слишком много бумажной работы?

– Боли. – Она прокашливается. – Стресса. Слишком много стресса.

– Я слышал, если правильно построить отношения, то стресса не будет. Но остается лишь верить экспертам на слово. – Я с любопытством смотрю на Роуэн. – Что в тебе такого, что я постоянно вываливаю на тебя свои проблемы?

– Я ассистент. Мы решаем проблемы.

– На многих съемках ты работала?

– На дюжине, – отвечает она. – Плюс-минус.

– А чем еще ты занимаешься?

Она хмурит брови.

– Что ты имеешь в виду?

– Мне казалось, что это подработка.

– Знаешь, что нужно делать, когда кажется? – отвечает она, и теперь в ее голосе слышится раздражение.

– Без обид, – говорю я. – Все знакомые мне ассистенты здесь только подрабатывают или набираются опыта, чтобы двинуться дальше.

Роуэн приподнимает бровь.

– Регулярно общаешься с ассистентами? – Она фыркает. – О чем я говорю? Передо мной мировая звезда, которая представилась мне своим полным именем.

Я ухмыляюсь.

– Не люблю вводить в заблуждение…

У нее невольно вырывается смешок, и я чувствую себя, будто на славу сыграл очередную сцену.

Роуэн прищуривается.

– Твои родители по-прежнему вместе, я права?

– Да. Откуда ты знаешь?

Она пожимает изящным плечиком.

– Что-то подсказывает мне, что тебя оградили от неблагополучного детства. В тебе чувствуется некая твердость, уверенность.

– Очень любезно с вашей стороны, – отвечаю я. – Но если без шуток, то ты права. Мои родители все еще вместе. Они счастливы. Меня и моего брата воспитывали в огромной любви. – Я беру предложенный бокал с вином. – Ждал, пока мне не исполнится двадцать, чтобы пойти по кривой дорожке.

– М-м.

– А как насчет твоих? Еще вместе?

– Нет, – отвечает Роуэн, и ее взгляд мрачнеет. – Мой отец умер, когда мне было тринадцать, а мама сошла с ума. После этого мне пришлось взрослеть самостоятельно.

– Мне жаль, – серьезно говорю я. – Но это объясняет, почему ты такая способная.

Уф, очень остроумно, чувак.

Роуэн бросает на меня смешливый взгляд.

– Разве я такая?

– Да, и я в этом уверен, – говорю я беспечно, чтобы спасти момент. – Я тонкий знаток человеческой природы. Разве не заметно?

Роуэн фыркает от смеха.

– Где ты это вычитал?

– «Интач Уикли».

– Ты всегда цитируешь то, что пишут о тебе в газетах?

– Разумеется. Чтобы произвести впечатление на девочек, – говорю я, ухмыляясь и протягивая обратно почти пустой бокал. Наш бокал. – И как, работает?

– О, конечно. – Роуэн улыбается мне поверх бокала. – Ни разу не претенциозно и не самовлюбленно. Но я думала, ты не обращаешь особого внимания на таблоиды.

– На слухи – нет, – отвечаю я. – А вот на похвалы? Там все правда.

Она смеется. Когда я залезал в джакузи, то в голове не было никаких мыслей и целей, но теперь чувствую, что в Роуэн что-то есть. Она миниатюрная девушка – может быть, 5 футов 3 дюйма против моих 6 футов 2 дюймов, – но в ней тоже есть стержень и огонь. В нашем бизнесе до ужаса много фальши и дерьма, но у нее, похоже, к этому иммунитет. Приписанное мне сияние «кинозвезды» совершенно ее не впечатляет. Она видит меня…

И твой бардак в душе.

Наступает короткая тишина. Роуэн явно не из тех, кто любит вести светские беседы, но мне не хочется прекращать наш разговор.

– Как ты попала в этот бизнес?

– На низкопробную и бессмысленную работу ассистентом? – Она ухмыляется. – Откликнулась на объявление на «Крейгслист».

– В этом нет ничего такого, – говорю я. – Ассистенты – это винтики, благодаря которым работает весь механизм. Без них нам бы пришлось тяжко. И можешь смело мне сказать, чтобы не лез не в свое дело, но почему ты не займешься чем-нибудь посерьезнее?

Она вскидывает бровь.

– Думаешь, быть винтиком легко?

– Ты знаешь, что я имею в виду. Команда вас любит. Тим, Лоррейн… они все поют тебе дифирамбы.

– Не делай из меня Умницу Уилла Хантинга. Я трачу свой «талант» на мытье полов в классе, когда могла бы вести урок?

– Что-то вроде того.

– Ты ничего обо мне не знаешь, – возражает Роуэн, и улыбка исчезает из ее голоса, губ и глаз. – Ничего.

– Это правда, – соглашаюсь я. – Но твоя идея с костюмом…

– Была разовой акцией, – отрезает она и возвращается на свою сторону джакузи. – Так уж случилось, что мне нравится быть ассистентом.

Она не говорит мне правду. Во всяком случае, не всю. Я только наполовину шутил, когда сказал, что хорошо разбираюсь в людях. Профессия обязывает. В этой девушке за ее прямолинейностью скрывается много тайн. Как сейчас. В своем облегающем купальнике она практически голая, но на самом деле закована в настоящую броню.

Ты в этом уверен, Фрейд? Ты за много лет не смог понять Еву.

– Ты права, – снова соглашаюсь я. – Я тебя не знаю, и это не мое дело. Мне пора идти.

На лице Роуэн мелькает противоречивое выражение, а затем она пожимает одним плечом.

– Если ты настаиваешь.

– Настаиваю.

Я не большой любитель выпить. От вина и трех дней «эмоциональной бойни» кружится голова. Но у меня достаточно ума, чтобы понять: нужно оставить Роуэн в покое. Она не заводит отношений, и, хотя я снова расстался с Евой, это не окончательный разрыв. Я еще не до конца выпутался из той заварушки, которую мы устроили.

– Ты действительно хороший ассистент, Роуэн, и твоя идея с шарфом спасла сцену. – Она хочет поспорить, но я поднимаю ладонь. – Не-а. Я собираюсь поблагодарить тебя, а затем позволю наслаждаться оставшейся частью вечера без моих комментариев, проблем в отношениях и непрошеных советов по карьере.

Сейчас мы близко, я вижу, как бьется пульс в нежной впадинке на шее. Ровно и уверенно. Бледная кожа серебрится от воды. Роуэн пытается забрать бокал, но я не выпускаю его из рук. Мы оба держим его, как на свадьбе.

– Ладно. Насчет шарфа – пожалуйста. – Она одаривает меня ехидной улыбкой. – Теперь счастлив?

Мой взгляд падает на ее рот, на полные губы, кажущиеся очень мягкими, и у меня щемит в груди. Я не помню, каково это – быть счастливым.

Я отдаю бокал.

– Спокойной ночи, Роуэн.

Глава 4

Роуэн

Я НАБЛЮДАЮ, КАК ЗАК вылезает из джакузи и вытирается своей футболкой. Хлопок скользит по его груди, обрисовывая четкие линии пресса, и я замираю. Капельки воды впитываются в ткань, оставляющую после себя гладкую кожу.

Господи боже. Его личный тренер заслуживает медали.

Проще любоваться идеальным телом Зака (близость которого я героически игнорировала, пока он находился менее чем в футе от меня в горячей ванне), чем признать разочарование от его ухода. Он с печальной улыбкой поднимает ладонь на прощанье и направляется прочь по тропинке. Мне кажется, что он тоже не хочет уходить, но через мгновение его поглощает тьма.

– Ну, вот и все.

Мой бокал пуст. Наш бокал. Как и бутылка. И горячее джакузи, которое почему-то кажется пустым, потому что Зака, который в ней сидел, теперь нет. Я хотела отдохнуть одна, в этом был весь смысл. И вдруг уже не хочу.

– Черт.

С моей стороны было глупо приглашать его в джакузи. Глупо делиться с ним вином и позволять себе смеяться вместе с ним. Смерть Джоша разбила мне сердце, и оно никогда не излечится. Оно искалечено, и я прячу его подальше в надежде избежать боли, которая обязательно пробудится, потому что любой, кому бы я его ни доверила, будет не Джош.

И тут появляется Зак Батлер. Он несколько раз за вечер смотрел на меня так… словно видел во мне что-то такое, что он был бы не прочь понять. Хуже того, я тоже это чувствую. Любопытство, которое не испытывала уже очень давно. Но сломанный орган в груди не может позволить мне даже любопытства.

– Не говоря уже о том, что это чертов Закари Батлер, – говорю я себе сквозь журчание воды. – Он не настоящий человек.

Но это бред. Окружающий его ореол славы далеко не так интересен, как то, что скрыто от посторонних глаз. У него уверенность кинозвезды, но без завышенного самомнения. И улыбка, в которую может влюбиться любая девушка.

Только не ты.

Я вылезаю из воды, и от прохладного февральского воздуха по всему телу проходит дрожь. Я вытираюсь, одеваюсь и беру телефон. Сейчас чуть больше десяти. Еще уйма времени.

Я отправляю сообщение.

Роуэн. Закончила с работой.

Ответ приходит мгновенно.

Клэй Дэвис. Ты ж моя девочка.

Я закатываю глаза. У нас не то чтобы постоянный роман – один раз перепихнулись, и все, – но Клэй Роббин никогда не удосуживался спросить «свою девочку», чем она зарабатывает на жизнь. Меня это устраивает, я с ним не для того, чтобы вести светские беседы.

Я крадусь обратно к своей машине, припаркованной на окраине съемочного городка. В своем гостиничном номере принимаю душ, надеваю черную футболку, высокие ботинки и джинсовую куртку, а затем еду в «У Джерри», убогое заведение неподалеку от шоссе 210.