– Ей больше не нужен тот, кто будет относиться к ней, как к вещи. Как к рабу. Я не собираюсь так с ней поступать. На этом тема закрыта.

Я вхожу в комнату:

– Дай мне знать, когда Вьюнок что-нибудь сообщит.

Глава 4

«В темницу ее!»

Эти слова продолжают звучать у меня в голове, но… никто ничего не делает.

Авиелл выглядит так, будто в любой момент готова своими руками отправить меня в подземелье, а Лиран просто смотрит на нее, моргает и выглядит совершенно сбитым с толку. К нам приближается Арк, и я начинаю спрашивать себя: враг он или друг. Слова архангела крепко засели в моей голове.

– Мы не будем отправлять ее в темницу, – говорит Лиран и снова прикладывается к бутылке.

Что здесь происходит? Это что, спектакль? Вряд ли Авиелл говорит всерьез.

– Схватите ее сейчас же! – снова требует Авиелл, и двое охранников подбегают и хватают меня за руки.

Я не сопротивляюсь. А что мне еще делать?

– Подождите, – говорю я, прежде чем они успевают меня увести.

Я разглядываю каждого из них: разъяренную Авиелл, сочувствующего Арка, нерешительного Лирана – и наконец обращаюсь к сестре.

– Почему вы хотите посадить меня в тюрьму? Ты… – уточняю я.

– Потому что мы больше не можем тебе доверять. Если бы Лиран не выпил бутылку бренди, он бы меня поддержал.

– Но ты же знаешь, что я хотела принести тебе клятву, но была похищена архангелом. – Я в недоумении поднимаю брови.

– Похищена, – фыркает она. – Мы знаем, что вы заодно. Ты его…

Арк поднимает руку, призывая ее замолчать. Проклятие. Архангел. Марви. Он был прав.

– Я должна…

– Заставь ее замолчать, Арк! – приказывает Авиелл.

Герой выглядит нерешительным, а я начинаю извиваться в руках охранников.

Что это такое? Дурной сон? Авиелл же не такая. Я чувствую жжение в сердце. Хотя я начинаю чувствовать, что уже давно знаю – она именно такая.

– Арк! – рявкает Авиелл.

В следующий миг меня окутывает черный туман, и я тону в этой темноте.

Когда я открываю глаза, ожидаю увидеть Марви. Но я лежу в своей постели. Здесь тепло, а из окна в комнату льется свежий воздух. Я быстро смотрю в ту сторону, в надежде, что появится Миел.

Но вместо него я вижу Арка, который сидит в кресле рядом с балконом и смотрит прямо на меня.

– Привет, – шепчет он, продолжая меня разглядывать.

– Где все остальные?

– Я хотел поговорить с тобой наедине, Навиен.

– Зачем? – спрашиваю я, выпрямляясь.

Там, где прячется черное сердце, грудь зверски болит. Я оглядываю себя и понимаю, что на руке у меня кровоточащая рана. Что случилось? Как я сюда попала? Очень медленно появляется смутное воспоминание, что сюда меня привел ангел и сказал мне свое имя. Но что было потом?

– Я знаю, что ты сбита с толку, герой. И я знаю, что ты сейчас под влиянием ангела. Вот почему я здесь: чтобы напомнить тебе, кто ты есть. Что ты есть.

Я пристально смотрю на него.

– Ты герой, Навиен. Рождена, чтобы служить твоей сестре и ее княжеству. Если она или кто-то вышестоящий решит, что тебе лучше больше не иметь воспоминаний, значит, так будет правильно. Этому тебя обучали. Интересно, когда ты успела все забыть? Когда изображала княжну?

Я сглатываю ком в горле. Что-то во мне пробуждается. Нет. Пробуждаются сразу два чувства. Желание подчиниться, попросить прощения. Но в то же время желание иметь возможность самой решать, что для меня правильно. Побеждает первое, и с его победой приходят муки совести. Арк обращается к той части меня, которую обучали подчиняться. Без этого я ничто. Но я замечаю еще кое-что. У меня внутри глубокая тьма, и это нечто новое. Это тени во мне, которые окутывают душу и сердце и кричат, что Арк прав. Я хочу бороться с ними, потому что инстинктивно знаю, что теперь у меня есть сила думать самостоятельно. Но эти тени и эта чернота непреодолимы и действуют так, будто Арк ими управляет. Будто он смог разобраться в этих тенях в моем организме и теперь тянет их за ниточки, заставляя меня, словно марионетку, делать то, что ему нужно.

– Ты не княжна. И никогда ею не будешь. Ты никогда не сможешь никого полюбить или выйти замуж за человека или ангела. Ты всего лишь щит для Авиелл. И если ты перестанешь им быть, то превратишься в грязь, которую придется смыть. Ты поняла?

– Да.

Темная часть во мне побеждает и отталкивает ту Навиен, которую я почти не знаю, но помню, что она существует.

– Что сказал тебе ангел, герой?

Я ненадолго задумываюсь. А потом, несмотря ни на что, рассказываю ему лишь небольшую часть. Я опускаю почти все, что касается царства света и меня как Несущую свет. Я ничего не говорю ни об особенностях, ни об имени архангела.

– Хорошо.

Арк откашливается и встает. Я тут же поднимаюсь вслед за ним.

– Он рассказал тебе, как с ним связываться?

Я качаю головой. Слишком быстро и взволнованно, так что Арк подозрительно прищуривается.

– Может быть, через Вьюнка. – Я пытаюсь найти отговорку и указываю на светящийся кружок у себя на руке. – Они каким-то образом связаны.

Квири дергается на моей коже, будто пытается спрятаться. В какой-то момент мне кажется, что эта штука хочет поговорить со мной, но не может. Затем Арк кладет свою руку на то место, где она видна, и посылает туда тень. Видимо, чтобы помешать ей подслушивать дальше.

– Мы хотим, чтобы ты завоевала его доверие.

– Его доверие?

– Ты должна сделать так, чтобы он влюбился в тебя, герой. Если мы все правильно увидели, он к тебе неравнодушен. Наверное, это у него в крови. Тьма притягивает членов этой семьи.

– Разве ты только что не говорил, что я просто герой, который никогда не сможет полюбить человека или ангела? Грязный демон?

Я произношу эти слова, и они кажутся мне неправильными.

– Ты такая и есть. Однако он, похоже, видит все иначе. Но ведь он провел две тысячи лет в подземном мире и непохож на обычного благочестивого ангела.

– Что мне нужно делать?

Он достает из кармана куртки рулон бумаги и разворачивает его. Это карта. С одной стороны часть от нее оторвана.

– Это и есть царство света. Оно расположено к западу от Джараская. Но мы не знаем, как туда попасть. Я хочу, чтобы ты нашла этот путь. Ангел может рассказать тебе о нем. Поэтому ты должна заставить его доверять.

– Я…

– Это нужно сделать, лженаследница.

Я собираюсь ему ответить, но тут через балкон входит Миел:

– Сделай это для нас. Для меня.

Он подходит ближе, и у меня перехватывает дыхание при виде его светло-голубых глаз. Вокруг прекрасного лица – светлые локоны. Когда я вижу его взгляд, я понимаю, что архангел солгал. Миел любит меня. Каждая клеточка его тела излучает любовь. И все же во всем этом есть какая-то трагичность, которую я не могу выразить словами.

– Но они стерли у меня воспоминания. Это сделал Арк. Я это чувствую.

– Мы герои. Для этого мы здесь. У Авиелл и Лирана наверняка были на то причины.

Я делаю глубокий вдох и выдох, а затем киваю. Но то, что говорит Миел, не вяжется с его образом. И кивок тоже словно не мой.

Он подходит еще немного ближе и кладет руку мне на щеку.

– Как только все будет сделано, мы сможем быть вместе.

Сердце у меня будто обжигает огнем… Моя душа кричит, что это на самом деле не Миел.

– Я не могу принести клятву. Архангел сразу начнет подозревать…

– Ничего страшного. Я доверяю тебе. Лиран и Авиелл тоже.

Я снова киваю. Только непохоже, чтобы этот жест исходил от меня. От Навиен, которую я недавно обрела. Это кивнула герой Навиен. И было так приятно кивнуть. Так правильно. Можно ни о чем не думать. Будто я избавилась от бремени, которое на самом деле не мое.

– Как я должна буду все это сделать?

– Это мы устроим, – бормочет себе под нос Арк, доставая из кармана кастеты и надевая их на пальцы.

Я прищуриваюсь.

– Все должно выглядеть правдоподобно, – грустно говорит Миел, и в следующий момент Арк замахивается и бьет меня.

Первый же удар ломает мне нос. Я задыхаюсь, и тут на меня обрушивается еще один удар и разбивает губу.

Миел немного отстраняется. По щекам у меня стекают слезы. Они соленые и жгут рану на губе. Арк снова наносит удар. Он так сильно бьет меня в висок, что перед глазами пляшут звезды. Затем пинает ногой в живот. Я задыхаюсь и хватаю ртом воздух. Еще один удар. И еще. А потом удар по затылку, и больше я ничего не помню.

Когда я прихожу в сознание, все тело у меня болит. Запах вокруг кажется знакомым, но я не могу вспомнить почему. Я на холодном влажном полу, вся дрожу. Когда я пытаюсь открыть глаза, один глаз остается закрытым. Подняв руку, пальцами я нащупываю сильную припухлость и наконец осознаю, что нахожусь в тюрьме. Рядом со мной у стены сидит молодой мужчина. Выглядит он так же плохо, как я себя чувствую. И все же я его узнаю. Он тот герой из леса. Тот, кому ангел помог сбежать со своей семьей. Как он здесь оказался?

– Где твоя семья? – спрашиваю я хриплым, едва слышным голосом.

Он смотрит на меня без единой эмоции:

«Я не знаю».

Я слышу его голос только в своей голове, а это значит, что у меня не стоит мой защитный барьер. Я ищу в себе силы его восстановить, но их во мне нет. Будто меня опустошили.

«А что случилось?» – спрашиваю я его тоже через мысленную связь.

«Тот тип не сдержал своего слова».

«Высокий темноволосый мужчина, который вам помогал?»

«Помогал! – Теперь он громко смеется и сплевывает на пол рядом с собой. – Он просто хотел попасть в лагерь подготовки героев, где я работал. Когда он получил то, что хотел, он меня просто бросил».

У меня болит голова. Я не в состоянии упорядочить всю эту информацию. Что Марви хотел в лагере? Это вообще реальность или опять просто игра? Лиран и Авиелл хотят добиться, чтобы я не доверяла ангелу? Это невозможно. Они ничего не знают о встрече в лесу Гнева.

– Герой Навиен! – внезапно раздается властный голос.

Я смотрю вверх. Сквозь прутья решетки различаю мужское лицо. На нем нет лилии, и я не чувствую с ним связи, как с героем. Это человек. Наверное, охранник. Я еще раз ощупываю все больные места. Вытягиваю ноги, чтобы прикинуть, будут ли они меня держать. Эти действия пробуждают во мне какие-то воспоминания. Они связаны со страхом и беспомощностью, но в то же время и с архангелом. Я чувствую доверие. Доверие к нему. Но почему?

– Тебя выведут к народу.

– Выведут к народу? – переспрашиваю я, потому что не понимаю, что он имеет в виду.

В следующую секунду мужчина уже открывает дверь камеры и входит. Герой плюет в его сторону, за что получает удар. Он издает сдавленный звук, но не вскрикивает. Не позволяет себе показать, что ему больно. Или, может быть, ему не так уж и больно, ведь по сравнению с его душевными страданиями физическая боль кажется незначительной. Что такое сломанные ребра по сравнению с разбитым сердцем, полным безнадежности и одиночества? Пустяк.

Когда охранник подходит ко мне, я встаю и нарочито издевательски отдаю ему честь.

Он поднимает брови:

– Довольно смело, притом что люди сейчас будут решать, что с тобой сделать. Уж поверь, народ ненавидит героев.

Он хватает меня за испачканные кровью волосы и рывком поворачивает мою голову.

– Особенно тех, кто вырезает с лица свои метки демонов, чтобы быть похожим на одного из людей. Ты никогда не будешь человеком.

Он гаденько хихикает.

Я откидываю голову и бью его лбом, попав в нос. Слышится хруст.

Он вскрикивает и тащит меня из камеры за волосы.

– Ты скоро заплатишь за это, маленькая сучка!

Он закрывает дверь и, не ослабляя хватки, продолжает тащить меня вперед.