Он склоняется ко мне ближе. Лицо его внезапно меняется: на нем отражается борьба. Не вполне понимаю, что происходит, но больше не чувствую себя отвергнутой.

– Поговори со мной… пожалуйста, – шепчет он.

Ощущаю его дыхание на щеке – и теряю способность мыслить. Вижу его глаза – и забываю об унижении и желании замолчать навсегда.

– Если бы мне пришлось выбирать, с кем отправиться на необитаемую планету, я бы выбрала тебя. – Солнце между нами разгорается сильнее. – Я мечтаю всегда быть с тобой. И не только… не только разговаривать. Когда ты ко мне прикасаешься… – Набравшись смелости, легонько провожу кончиками пальцев по плечу Джареда; под ними словно пробегают искры. Чувствует ли он этот жар? – Я не хочу, чтобы ты останавливался. – Надо бы выразиться яснее, но не могу подобрать слова. Ну и ладно. Я и так достаточно наговорила. – Если ты не чувствуешь того же, я пойму. Ничего страшного. – Жалкая ложь.

– Мел… – выдыхает он и прижимает меня к себе.

Губы Джареда обжигают, словно пламя. Я не понимаю, что делаю, но это уже не важно. Его пальцы перебирают мои волосы. Кажется, сердце сейчас взорвется. Не могу дышать. Не хочу.

Его губы щекочут мне ухо. Я снова пытаюсь их найти, но он удерживает мое лицо.

– То, что мы встретились, – чудо. Больше, чем чудо. Если бы пришлось выбирать между прежней жизнью и тобой, я не смог бы от тебя отказаться. Даже ради спасения пяти миллиардов жизней.

– Так нехорошо.

– Да, нехорошо, но это правда.

– Джаред, – шепчу я, снова пытаясь коснуться губами его губ. Он отстраняется, будто хочет еще что-то сказать. К чему лишние слова?

– Но…

– Но? – Какие могут быть «но», если мы оба охвачены пламенем?

– Тебе семнадцать, Мелани. А мне двадцать шесть.

– И что?

Джаред медленно гладит мои плечи, заливая их огнем.

– Ты шутишь? – Отстраняюсь, заглядываю ему в глаза. – Наступил конец света, а тебя волнуют какие-то условности?

Он медленно сглатывает.

– Большинство условностей существуют не просто так. Я буду чувствовать себя последним мерзавцем, если тобой воспользуюсь. Ты слишком юна.

– Юна? Всякий, кто выжил, может считаться дряхлым стариком.

Уголок его рта приподнимается в улыбке.

– Возможно, ты права. Но спешить все равно ни к чему.

– Чего ждать?

Джаред долго молчит, размышляя.

– Например… есть ряд практических вопросов.

Кажется, он пытается сменить тему. Не верится, что наш разговор принимает такой оборот. Если он действительно меня хочет, это бессмысленно.

– Видишь ли… – смущенно начинает объяснять Джаред; под золотистым загаром пробивается румянец. – Когда я делал запасы, то… не рассчитывал на гостей. Поэтому… – Конец фразы он выпаливает одним махом: – …о противозачаточных средствах не подумал.

– Э-э… – озадаченно морщу лоб.

С его лица исчезла улыбка; я впервые замечаю в нем гнев.

– Не хочу приводить ребенка в этот мир.

До меня доходит. При мысли о крошечном младенце, открывающем глаза в подобном месте, по спине пробегает дрожь. Достаточно видеть глаза Джейми, понимая, что ему, даже при самом удачном раскладе, нечего ожидать от жизни.

Внезапно Джаред вновь становится самим собой. Вокруг глаз разбегаются лучики.

– И потом, у нас еще столько времени, чтобы… подумать. – Опять уходит от разговора. – Ты хоть понимаешь, как мало мы знакомы? Всего четыре недели.

– Не может быть!

– Двадцать девять дней. Я считал.

Неужели прошло лишь двадцать девять дней? А мне казалось, мы с Джейми были с ним с тех самых пор, как остались одни, – два или три года.

– Времени навалом, – повторяет Джаред.

Меня охватывает дурное предчувствие, лишая дара речи. Он с тревогой заглядывает мне в лицо.

– Ты не можешь знать наверняка. – Отчаяние настигает вновь, словно удар хлыста. – Никто не знает, сколько нам осталось: месяцы, дни, часы…

Он добродушно смеется, касается губами морщинки между нахмуренными бровями.

– Не переживай, Мел. То, что мы встретились, – чудо. Теперь я никому тебя не отдам.

Не спрашивая моего согласия, Мелани вернула меня в настоящее, к узкой ленте шоссе, вьющейся по пустыне Аризоны под яростным полуденным солнцем. Я смотрела на пустоту впереди и ощущала пустоту внутри.

Ее мысль тихим вздохом прозвучала у меня в голове: «Никто не знает, сколько нам осталось».

По щекам текли слезы… наши общие слезы.

Глава 9
Открытие

Позади осталась развязка Десятой автомагистрали. За спиной садилось солнце. Перед глазами мелькали бело-желтые полосы дорожной разметки да редкие зеленые указатели, ведущие на восток. Я торопилась.

Куда? Наверное, просто стремилась избавиться от боли, грусти, тоски по безнадежно утраченной любви. Значит, и от этого тела? Получается, так. Конечно, я посоветуюсь с Целителем, однако решение уже принято. Попрыгунья. Трусиха. Я мысленно повторяла эти слова, надеясь с ними примириться.

Если бы только нашелся способ уберечь Мелани от Искательницы! Это очень сложно. Вернее, невозможно.

Но попытаться стоит.

Я обещала Мелани, но она меня не слышала, по-прежнему погруженная в дремоту. Наверное, сдалась, понимая: слишком поздно.

Незаметно для себя я очутилась в красном каньоне из ее воспоминаний. Как ни старалась я сосредоточиться на проносящихся мимо автомобилях, на шаттлах, спускающихся в сторону аэропорта, на легкой дымке облаков, грезы Мелани меня не отпускали. Передо мной вставало лицо Джареда, каждый раз под разными углами. Джейми, кожа да кости, рос прямо на глазах. Руки так и тянулись обнять их обоих – невыносимое, яростное чувство, острее боли. Хватит. Нужно вырваться оттуда.

Почти вслепую я неслась по узкому двухполосному шоссе. Пустыня казалась еще более однообразной и мертвой, чем прежде. Приеду в Тусон задолго до ужина. Сегодня я еще не ела. При мысли о еде желудок недовольно заурчал.

Искательница меня уже дожидается. Живот немедленно скрутило, голод сменился тошнотой.

Я сверилась с картой на пассажирском сиденье. Скоро будет местечко под названием Пикачо-Пик. Там можно остановиться и перекусить, оттянуть встречу с Искательницей на несколько драгоценных минут.

При мысли о незнакомом названии – Пикачо-Пик – последовала странная, приглушенная реакция от Мелани. Она была тут раньше? Я порылась в воспоминаниях в поисках подходящей картинки или запаха, но ничего не обнаружила. Пикачо-Пик. И снова вспышка интереса, которую Мелани попыталась скрыть. Похоже, это слово что-то для нее значит. Она спряталась от меня в глубинные воспоминания.

Любопытно. Я прибавила скорость, надеясь, что вид этого места заставит ее проявиться.

На горизонте показался одинокий горный пик необычной формы – не слишком большой, но возвышающийся над низкими каменистыми холмами. Мелани с напускным равнодушием наблюдала за тем, как он растет.

Зачем она притворяется? Я попробовала это выяснить и получила неожиданно сильный отпор. Глухая стена оказалась толще, чем обычно. А я-то думала, ее давно нет.

Не желая думать о том, что Мелани становится сильнее, я постаралась не обращать на нее внимания и принялась разглядывать силуэт пика на фоне бледного раскаленного неба. Было в нем что-то знакомое, хотя ни одна из нас раньше здесь не бывала.

Словно желая отвлечь мое внимание, Мелани погрузилась в яркие воспоминания о Джареде, захватив меня врасплох.

Я зябко кутаюсь в куртку, ловлю последние лучи закатного солнца, пробивающегося сквозь заросли. Говорю себе: не так уж холодно, просто я не привыкла.

Незнакомое место пугает, а руки, внезапно легшие на плечи, – нет. Их тяжесть мне знакома.

– К тебе легко подкрасться.

Даже сейчас в голосе Джареда слышится улыбка.

– Ты и шага не успел сделать, а я тебя уже заметила, – говорю, не оборачиваясь. – У меня глаза на затылке.

Теплые пальцы проводят по лицу, обжигая кожу.

– Ты словно дриада, притаившаяся среди деревьев, – шепчет он. – Красивая, как в сказке.

– Надо посадить вокруг хижины больше кустов.

Джаред хмыкает. От этого звука мои глаза сами собой закрываются, губы растягиваются в улыбке.

– Не обязательно, – говорит он. – Ты всегда так выглядишь.

– …сказал последний мужчина на Земле последней женщине перед расставанием.

Моя улыбка тает. Сегодня неудачный день для улыбок.

Джаред вздыхает. Его дыхание греет мне щеку, озябшую от лесной прохлады.

– Джейми, пожалуй, с тобой не согласится.

– Джейми еще ребенок. Пожалуйста, береги его.

– Давай договоримся: ты бережешь себя, а я – его. Иначе я не согласен.

Джаред шутит, но мне не до шуток. Как только мы расстанемся, всякое может произойти.

– Даже если со мной что-нибудь случится, – настойчиво говорю я.

– Ничего не случится, не переживай. – Слова бессмысленные, пустые, но их значение не важно, главное – я слышу его голос.

– Ладно.

Он прижимает меня к себе. Кладу голову ему на грудь, вдыхаю его запах, ни с чем не сравнимый, как запах можжевельника или дождя в пустыне.

– Мы никогда не расстанемся, я найду тебя где угодно. – Джаред в своем репертуаре: не может говорить серьезно. – Даже если спрячешься. В игре в прятки мне нет равных.

– Чур, считать до десяти.

– И не подглядывать.

– Идет, – бормочу я, стараясь скрыть слезы.

– Не бойся, все будет в порядке. Ты сильная, быстрая и умная. – Кажется, он убеждает не меня, а себя.

Почему я его покидаю? Шансов, что Шэрон осталась человеком, ничтожно мало. Правда, когда я увидела по телевизору ее лицо, у меня не возникло никаких сомнений.

Это была обычная вылазка за продуктами. Обчищая холодильник и кладовую, мы включили телевизор – как всегда, когда чувствовали, что нас никто не потревожит. Решили узнать прогноз погоды; не смотреть же смертельно скучные прилизанные репортажи, которые паразиты называют новостями. Мое внимание привлекли волосы – ярко-рыжие, почти красные. И взгляд, мельком брошенный на камеру, словно говорящий: «Я невидимка; вы меня не видите». Она шла недостаточно медленно, слишком явно стараясь держаться как ни в чем не бывало, слиться с толпой.

Похитители тел так не ходят.

Что Шэрон делает в огромном Чикаго? Может, есть и другие? Нужно отправляться на поиски, это не обсуждается. Если где-то остались люди, мы обязаны их найти.

Придется идти одной. От любого другого Шэрон убежит – от меня тоже, но, может, сперва хотя бы выслушает. Я знаю, где она прячется.

– А ты? – сдавленным голосом спрашиваю я. Нет сил выносить затянувшееся прощание. – С тобой все будет в порядке?

– Нас никому не разлучить – ни Богу, ни черту.

Не давая возможности перевести дух или вытереть слезы, Мелани окунает меня с головой в следующее воспоминание.

Джейми свернулся клубочком у меня под рукой – уже не помещается. Ему постоянно приходится подбирать длинные неуклюжие конечности. Его руки наливаются силой, но в душе он еще ребенок, дрожащий и напуганный. Джаред загружает машину. Будь он здесь, Джейми не стал бы выказывать страх. Он хочет быть храбрым, как Джаред.

– Я боюсь, – шепчет он.

Целую его волосы цвета ночи. Даже здесь, среди колючих смолистых деревьев, они пахнут пылью и солнцем. Джейми – часть меня; разделить нас – все равно что резать по живому.

– С Джаредом ты в безопасности. – Несмотря ни на что, стараюсь держаться уверенно.

– Знаю. Я боюсь за тебя. Что ты не вернешься. Как папа.

Вздрагиваю, вспоминая ужас, боль и страх, которые испытала, когда пропал отец, – правда, через некоторое время его тело вернулось и привело к нам Ищеек. Нельзя допустить, чтобы Джейми снова пережил подобное!

– Я вернусь. Я всегда возвращаюсь.

– Мне страшно, – повторяет мальчик.

Нужно быть храброй во что бы то ни стало.

– Обещаю, все будет хорошо. Я вернусь, честное слово. Ты же знаешь, я никогда тебя не обманываю.