Приготовить званый ужин за такой короткий срок, да он с ума сошёл. Мне даже показалось, что я ослышалась. Он же должен понимать, что это невозможно.

– Званый ужин, Эдуард? ― глупо переспросила я, всё же надеясь, что неправильно его поняла.

Сердце так стучало, что казалось, разорвётся. Клянусь, это было бы лучшим выходом для меня. Силы уже на исходе.

– Да, а что тебя удивляет? ― спокойно спрашивает он, как будто говорит не о званом ужине, а о том, что ему приготовить на завтрак.

Неужели он не понимает, что всё меня удивляет начиная с того, что Щедрины через шесть дней, а ужин за такое время одной не подготовить.

Это, даже если не брать во внимание, что мне самой нужно готовить еду. Целых двенадцать блюд по три перемены.

Но, кроме этого, есть ещё много чего: подписать и разослать приглашения, достать посуду, проверить, перемыть всю, почистить серебро, позаботиться об украшении гостиной и столовой.

Я не справлюсь, и Эдуард это знает. Странный способ показать мою никчёмность. В этом случае, унижая меня, он унизится сам.

– Обычно приглашения рассылают за три недели, а тут осталось всего шесть дней, ― набралась смелости возразить ему.

― Да, ты права, ― он сделал вид, что задумался. ― Соберём самых близких, человек двенадцать.

Двенадцать человек, так это обычный званый ужин, больше приглашать даже неприлично. А он делает вид, что облегчает мою участь. Или, может, в Корнуоле другие правила?

– Прости, Эдуард, у нас в Лорингии званый ужин должен состоять из двенадцати человек, больше приглашать уже неприлично и приглашения нужно разослать за три недели, ― всё же решилась я с ним поспорить, а иначе всё сорвётся, и Эдуард обвинит меня. Да он в любом случае обвинит меня, так хоть остаётся шанс быть услышанной. ― Раньше не учтиво, а позже, значит, что мы вспомнили о гостях в последний момент.

– Как у вас там всё сложно, ― усмехается он, и я делаю вывод, что у них не легче. ― Я напишу тебе завтра список, кого следует пригласить. Подпишешь и разошлёшь приглашения.

Достучаться до Эдуарда, равносильно, что ждать помощи от богов. И то и другое бесполезно. Остаётся только смириться со своей участью и попытаться сделать так, чтобы муж не смог придраться.

Горькая улыбка коснулась моих губ. Когда не к чему придраться, Эдуард свирепеет ещё больше.

– Ты же понимаешь, что я одна не смогу подготовить ужин на двенадцать персон, ― делаю я последнюю попытку донести до мужа всю абсурдность ситуации. ― Это просто нереально. Званый ужин готовят больше месяца, а ты мне даёшь всего пять дней.

– Не преувеличивай, ― отмахнулся он от меня, словно от надоедливой мухи.

Я решила, что терять мне уже нечего, потому что он специально поставил меня в безвыходную ситуацию.

– И ещё я сама должна буду приготовить двенадцать блюд по три перемены, ― в моём голосе пробивается отчаяние. ― Я не смогу это сделать. Предупреждаю сразу, чтобы ты потом не говорил, что я тебя подвела.

Хотела ещё добавить, что нормальные хозяева приглашают поваров для подготовки званого ужина. А тут сваливает всё на мои плечи.

– Хорошо, дозволяю, чтобы Мэгги тебе помогала, и даже…― он задумался. ― Я дам тебе в помощницы Бонни.

Как благородно. Это не спасёт ситуацию, но всё же я буду не одна.

– Благодарю, Эдуард, ― склонила я голову перед мужем. Он любит такое выражение покорности.

– Пусть Мэгги приготовит всё, как у твоей тётки в рецептах, а ты сама испечёшь ваш семейный Щедринский кекс, ― после его слов, я облегчённо вздохнула.

Я любила печь и, часто помогая кухарке, пекла хлеб. Выпечка меня успокаивала, и уже не казалось, что я никчёмное существо, живущее за счёт мужа.

Этим внезапным званым ужином Эдуард хотел показать, что я ни на что не способна. Что я плохая хозяйка, как он твердит каждый божий день.

– Мы не устраивали званых вечеров с того самого момента, как я привёз тебя сюда, ― вдруг разоткровенничался муж. ― Признаться, я даже сейчас не уверен, что ты справишься.

Я смотрела на него и не понимала. Мысли разбегались как тараканы на грязной кухне, и были такими же неприятными. Неужели он решится меня опозорить?

Открыла было рот, чтобы возразить, но тут же его захлопнула. Не хватало мне ещё перед сном получить затрещину.

Хочет считать, что я никчёмная. Пусть! Лишь бы уже перестал изводить меня своими домыслами.

– Я справлюсь, ― решительно заявила, дрожа от страха.

Чтоб пусто было тётке Ядвиге, она знатно нагадила мне своим письмом.

– Подготовь мне меню званого ужина, да экономь, ― грозно приказал Эдуард. ― Никаких этих новомодных штучек. Завтра с утра покажешь мне.

Хотела спросить, что он понимает под новомодными штучками, но воздержалась. Узнаю лучше у Бонни или Мэгги. Он забыл, что только что говорил мне, что на завтраке его не будет. Напоминать об этом я ему не рискнула. Да и зачем? Чтобы придумал мне ещё какое-нибудь задание. Я себе не враг.

– Думаю, что я приглашу матушку пожить с нами, чтобы она помогла тебе разобраться во всех нюансах жизни в Корнуоле, ― заявил он, словно оказывает мне благодеяние.

Если же его мать хотя бы наполовину такая же, как сын, то я просто не доживу до второго письма Аманды. Они вдвоём угробят меня этим своим званым вечером.

– Эдуард, зачем утруждать твою матушку, ― осторожно начала я. ― Я вполне справлюсь сама, а если что не так, то ты меня направишь.

– Ещё не хватало, чтобы я тратил своё время, объясняя тебе то, что должна была вбить в твою пустую голову, тётка, ― сел на своего любимого конька Эдуард. ― Тебе нужна твёрдая рука, но я не могу вникать в эти домашние дела. За всё это время ты так ничему и не научилась.

Я тяжело вздохнула. Переубедить его не получится.

– Матушка прибудет к нам завтра, организуй достойную встречу. И прошу, не опозорь меня.

Эдуард быстрыми шагами вышел из комнаты, а меня ноги не держали, и я осела на пол там, где стояла.

Глава 7

Мало мне Эдуарда, так ещё и мать его приедет. Видимо, её приезд был решён давно, а меня поставили в известность только что. Чтобы ей появиться завтра в нашем доме, ей нужно было выехать три дня назад.

Хотелось расплакаться, слёзы стояли в глазах, но никак не могли выплеснуться, наружу очищая душу. В груди стоял ком, который не удавалось проглотить.

Родителей Эдуарда я не видела ни разу. Он объяснял их равнодушие к невестке тем, что они стары для долгих переездов, а у него служба и выбраться для знакомства мы не можем.

Может, это и к лучшему, думала я, смирившись. В теперь, старушка мать на пороге. Чего мне ждать от этого внезапного приезда?

Я попыталась подняться, но не смогла. Бонни кинулась ко мне, чтобы помочь подняться.

Сила воли, которая держала меня при Эдуарде, испарилась, и я тряпичной куклой валяюсь на полу.

Завтра, как бы больно ни было, придётся встать и встречать женщину, которая родила чудовище, по ошибке именуемом человеком.

― Вставайте, хозяйка, ― Бонни поднимает меня с пола и помогает дойти до кровати. ― Я помогу вам раздеться.

Я помочь себе не в силах, но всё же задаю ей вопрос, который не даёт мне покоя.

– Что ещё ты ему рассказала? ― шепчу я ей на ухо.

– Ничего, клянусь, ― она осеняет себя родовым знаком.

Клятва родом самая сильная. Если солгала, то не будет тебе помощи от предков.

Эдуарду бы я не поверила. Он считает себя непогрешимым, почти что святым. Как же борется с нечистью и скверной, очищает государство.

А Бонни не будет рисковать своим благополучием. Значит, план побега не раскрыт. Вот только его мать, досадная помеха. Почему именно сейчас она приезжает?

– Бонни, ты не знаешь, почему свекровь именно завтра приезжает?

– Не знаю, ― покачала она головой. ― Но как появится постараюсь разузнать у слуг.

Я благодарно кивнула.

– Ваша сестрица передала ещё мазь от ушибов, ― с ловкостью уличного циркача она достала из внутреннего кармана юбки маленький флакончик.

– С письмом передала? ― настороженно спросила я.

Бонни опять кивнула.

Как же так получается, что письмо муж нашёл, а мазь нет? И если это передача от Аманды, то почему это дурацкое письмо с рецептами написала тётка? Это Ядвиги, его ни с чем не спутаешь. Красивый, каллиграфический, хоть на выставку отправляй.

– А письмо откуда?

– Ваша сестрица передала, ― подтверждает мои догадки служанка.

Она ловко расшнуровала ненавистное обеденное платье. Его купил мне в подарок муж. Красивое, но цвет совсем не подходил, придавая коже землистый цвет. Когда Бонни освободила меня от корсажа, я вздохнула свободнее. Затем турнюр, а после пришла очередь и удушающего корсета с нижней юбкой и лифом-чехлом. Запустив руки под сорочку, Бонни сняла мне панталоны.

– Давай оставим как есть, ― попросила я её, когда увидела, что служанка достаёт ночную рубашку, доходящую до пола со стоячим воротником и длинными рукавами, украшенную кружевами. ― Переодеться даже с твоей помощью я не смогу.

Она понимающе кивнула. Подняв нижнюю сорочку, Бонни ловко смазала тело мазью.

– Выпейте сонный отвар, вам необходимо поспать, ― она протянула мне кружку с тёплым отваром из трав.

Я покачала головой.

– Не сейчас, Эдуард обещал вернуться, ― сказала я, а Бонни поморщилась.

– Без отвара вы не заснёте, ― настаивала она на своём. ― Ваша сестрица предупредила, что мазь будет сильно жечь, поэтому дала ещё и этот отвар.

Бонни сунула мне в руки кружку и подоткнула одеяло.

– Не капризничайте, хозяйка. Если господин инквизитор и нанесёт вам визит ночью, то лучше бы вам спать. С такими побоями не до исполнения супружеского долга, ― беспокоилась обо мне Бонни больше, чем муж.

– Бонни, зачем ты показала письмо Эдуарду? ― в лоб спросила я её.

Не хотелось верить, что она оказалась предательницей. Такая чуткая к моему состоянию, заботливая и готовая помочь. Я не смогу справиться без неё. Без Бонни мне не сбежать.

― Я не показывала, ― опустила глаза служанка. ― Он застал меня во дворе, когда мне его передавали.

Я похолодела. С новой силой заболели синяки и ссадины.

– Кто передавал? Аманда? ― сипло спросила я.

Аманду он знал и откровенно не любил.

– Нет, ― ответила Бонни, и у меня словно от сердца отлегло. ― Письмо передала женщина средних лет, прилично одетая.

Почему же тогда он заподозрил? У Эдуарда просто звериная чуйка. Он безошибочно определял, когда ситуация стоит его внимания, а когда можно пройти мимо.

― Почему же тогда он её заподозрил? ― размышляла я вслух.

― Так, она сама сказала ему, что письмо для вас, ― огорошила меня Бонни.

Зачем она это сделала? Или это посыльный не от Аманды, а от Ядвиги? Тётка могла приказать, чтобы Эдуарда оповестили о её письме, показывая таким образом заботу.

Как бы узнать, кто прислал письмо? Мазь! Вот она ниточка к ответу. Тётка мазь бы не прислала.

– Кто передал тебе мазь? ― от нетерпения, схватила я за руку Бонни.

Но она с лёгкостью разжала мою руку и отошла.

– Не волнуйтесь, про мазь и травы для отвара господин ничего не знает, ― успокоила меня служанка.

Меня совсем не это беспокоит. Нервное напряжение нарастает, меня потряхивает.

– Кто тебе дал их? ― не отставала я от неё.

Я была настолько взволнована в ожидании ответа, что подалась на встречу к Бонни. Она снова уложила меня в постель.

– Или лежите спокойно, или я ничего не скажу, ― пригрозила она.

Я криво улыбнулась. Даже служанка распоряжается мной, как низко я пала.

Бонни отошла от кровати, на цыпочках подкралась к двери и резко распахнула её. Выглянув в коридор, она зачем-то постояла, словно чего-то ожидая. Она подозревает, что за мной следят? Или за ней следят?

Закрыв плотно дверь, она отошла и стала у окна, спрятавшись за тяжёлой шторой.

– Хозяин ещё не уехал, ― зачем-то сообщила Бонни нервничая.