Клятва и клёкот (страница 10)
– Да, – кивнул Мстислав Огнебурый. – Напомню еще раз: об этом проклятом месте не стоит вспоминать!
На том и порешили. Чародеи увидели в Марье глупую наивную княжну, Марья в них – мудрых советников. Славный морок получился – любая ведунья позавидовала бы.
Отец оставался в стороне. Мало пил, ел – больше слушал и кивал. Наверняка у него были свои мысли, но делиться ими при чародеях никак нельзя. Лишь когда их разморило и начались пляски скоморохов, которых позвали для «дорогих гостей», отец взял Марью за руку и прошептал:
– Не волнуйся, дочка. Я послал Сытника к скалам. Он все разведает и вернется с вестями.
На миг Марья забыла, что надо улыбаться и пировать – сердце сжалось. Сытник! Он был хорош в ратном деле, но путался, если приходилось иметь дело с чарами. Сколько раз Любомила избавляла его от чужих проклятий! Сколько оберегов на него потратила! Даром что сова!
– Только его? – Марья натянуто улыбнулась. Хоть бы никто ничего не заметил!
Князь кивнул и приподнял чашу с отваром, чтобы выпить в честь гостей. В очередной раз.
Чародеи последовали совету Марьи. Они, как те чудовища, принялись есть от души, сгребая из мисок все, что вкусно пахло, запивали и ухмылялись, нахваливая князя. Как всегда. Не заботил их ни голод, что гулял за пределами столицы, ни война. Да они вообще не хотели ничего менять! Зачем, когда и без того сытно живется?
Привыкли пользоваться славой родов, мол, заточили великую тьму, защищали княжество столетиями, и за это их ценили и боялись. Да вот беда: нынешний Совет отличался от первого и могуществом, и желанием бросаться вперед. Будь их воля, воины остановили бы врага еще у Ржевицы. Да и соседние страны подтянулись бы, ведь у той же Ярины Ясной хватало красноречия. Что ей мешало отправиться к степнякам и попросить помощи?
Не зря поговаривали, что Совет изжил себя. Даже некоторые бояре намекали на то отцу, а порой и сами выступали против Совета, да вот беда: через время от их пыла не оставалось и следа.
Марья кисло посмотрела на отца. Тот же туманный взгляд. Неужели он настолько испугался чародеев, что нырнул в думы? А может, захмелел или осторожничал. Бывали ведь дни, когда он раздавал наказы и много говорил с дружиной; жаль, что их становилось меньше. Смерть – Марья чувствовала это – ходила вокруг него, вилась у сафьяновых сапог и давала о себе знать, захлестывая его душу волнами бессилия.
– Тебе не кажутся странными их ответы? – шепнула Марья ему. – Что, если войско дойдет до Гданеца?
– Они готовы к этому, – неохотно отозвался он. – Меня… убедили, что мы справимся.
Ха! Как бы не так! Все вокруг кричало, что чародеи нарочно бездействуют, словно их… О, нет, они не могли предать! Ладно народ, города и пшеничные поля, но ведь у них в Гданеце расписные терема. А еще за эту землю проливали кровь их предки.
Нет, тут другое: эти люди не видели войны, не знали, насколько ценна жизнь, а точнее – не желали замечать ничего, кроме собственных скрынь. Гданец жил, торговал, расширялся, а все остальное их не беспокоило.
Им никак нельзя доверять. Придется все-таки самой. Надо только подготовиться. О, сколько работы! Бегать Марье целую седмицу или две, собирая обереги, разведывая, что творится в округе, выбирая одежду попроще. А еще ведь надо выяснить про Лихослава…
Марья вздохнула. Сама она дорогу не осилит, это ясно. Значит, уговорит Дербника, больше довериться некому. Он выводил ее в город, он может повести и дальше. А там уж как боги решат. И хорошо бы до Дня птиц успеть: в суматохе-то не сразу заметят. Пока обряд проведут, пока после соберутся, пока поймут, что к чему, – Марья будет далеко.
2
Разведай, вынюхай, а зачем – непонятно. Ох, хитер Пугач! Напоил хмелем, уговорил и стал терпеливо выжидать. Ни словом не обмолвился за целую седмицу – лишь косился в сторону Зденки. Как будто оно было так просто!
Не нравилось Зденке лезть в душу Дербнику, ковырять старые раны ради невесть чего. Обещала? Так ведь хмельной была! Но слово не воробей. Всю седмицу Зденка не билась ни с кем, кроме Дербника. Глядела на него, задумчивого, спрашивала, сама рассказывала – про добротные стрелы, про сговорчивого кузнеца да про травника, что вился в птичнике заместо Любомилы. Без толку – не знал Дербник ничего. А может, притворялся хорошо.
Оно-то ведь как: вроде статный, крепкий, а стоит посмотреть в сердце, так там другое вовсе. Княжна не звала Дербника к себе – лишь глядела на птичник из окошка. Наверное, раздумывала, хватит ли их для защиты столицы.
Зденка ответила бы ругательством, Сытник же… Э, да что Сытник! Уехал их хозяин полседмицы назад. Теперь всем заправлял Пугач. Он тоже не давал спуску. Особенно тяжко пришлось птенцам. Их-то при Сытнике не трогали толком – мало ли, вдруг все погибнут на посвящении?
Зденка зевнула и склонилась над корытцем, чтобы промыть глаза. С каждым днем все сложнее было вставать, выползать из-под покрывала, разминаться и завтракать вместе с остальными. Холодно, зябко, ветрено. Ступаешь по мокрым листьям – и кривишься.
Мимо Зденки прошел витязь. И чего он тут забыл? Стража-то либо по местам стояла, либо в гриднице[21]грелась. Некоторые еще за дорогими гостями ходили – следили, чтобы никто не обидел.
Стражник тем временем подошел к Дербнику, шепнул что-то на ухо и развернулся. Дербника всего пробрало – аж румянец на щеках заиграл. Зденка поморщилась и стукнула кулаком в стену от досады. Вспомнила-таки княжна!
Нет, на саму Марью грех было наговаривать, но ведь оплетала она Дербника, хватала рукой за сердце, сжимала в нужный миг, а после пропадала, растворялась, словно морок поутру. А Дербник и рад! Ой глупец!
«Пугачу расскажу, пусть порадуется», – Зденка злобно усмехнулась, но тут же поежилась. Другая мысль устрашила ее: а что, если Пугач не зря ее выбрал – понял, что ей самой будет любопытно? Да нет, не мог он узнать. Ну росла Зденка вместе с Дербником, ну дружили они – и что с того?
А Дербник, повеселевший, побежал ко входу в терем. Зденка выпрямилась, выждала немного и тихонько двинулась следом. Лестница, еще одна – и поворот. Едва слышно, озираясь по сторонам и прячась среди теней. Дербник завернул к ходу для слуг – Зденка прокралась за ним. Боги, ну почему в тереме так ярко? Неужели им не жалко заговоренных свечей? А если Любомила неправильно заговорила? Тогда ведь и пожар случится!
Как все раздражало! Зденка шагала след во след, минуя скрипучие ступеньки. Лестница вильнула – вдали показалась расписная дверь. Неужто покои княжны? Ох бесстыдница! Дербник постучался трижды, и ему отворили.
Зденка осмотрелась: лестница заканчивалась, а возле двери – вот ведь диво! – никого не было. Куда подевалась стража? Марья отозвала? Ну-ну.
– Тень мглистая, высокая, – зашептала Зденка, – стань со мной одним, укрой собой от всех.
Заговор сработал: Зденка почти слилась с тенями. Если кто и заметит, то подумает, что померещилось. Теперь можно было подойти к двери и вслушаться.
– Ты просишь о невозможном! – кричал Дербник. – Княжна, одумайся!
– Это ты подумай! – недобро шикала Марья. – Мой род начал войну и мой род должен ее закончить, иначе все перемрем!
– Сытник все разведает. Дай ему время!
– Нет у нас времени! – кажется, она топнула ногой. – Нет его, понимаешь! Либо мы это сделаем, либо наши враги!
– Ты не можешь решать за всех! – отчаянно продолжал Дербник. – Надо созвать вече, Совет хотя бы… С боярами поговорить!
– Уже созывали, – качнула головой Марья, – со мной заговорили лишь трое из девяти, да и те только за себя переживают. Не удивлюсь, если они переметнутся.
– Княжна-княжна, – вздохнул он, – неужели нельзя ничего другого придумать?
– Ни один чародей, ни одна ведунья на такое не согласится, – отозвалась Марья. – Сытник не чародей, он не знает, не слышит всего. А я слышу, потому что кровью повязана!
– Не знаю, княжна, – отчаяние сменилось сомнением. – Пусть будет твоя воля.
– Я буду ждать, – Марья, кажется, прошлась по светлице. – Выскользнем посреди праздника – и никто не заметит.
– Твоя воля, княжна, – повторил Дербник.
Они начали прощаться – и вовремя: с другого конца послышались голоса стражников. Зденка тихонько пошла вдоль стены. Заговор еще работал: она сливалась с чернотой, вилась змеей среди пляшущих теней – и ни один людской глаз не мог увидеть ее. В сенях Зденка вышла на свет и спокойно зашагала к птичнику, обдумывая услышанное.
Выходит, княжна собиралась в Черногорье невесть зачем. На скалы полюбоваться захотелось? Или на чары? Невеселое, безумное дельце! Но рассказывать ли Пугачу? Вдруг его уже давно Огнебужские перекупили? Тогда Зденка подставит княжну под удар.