– Представляете, она при нас отказалась говорить! Будто мы не знаем, что у нее весь зад прыщами чесучими усыпан! Ой… – сначала с возмущением, а потом поняв, что сказала это при постороннем, стушевалась и покраснела Жилька, но выразить свое негодование ей по-прежнему хотелось. – Целитель нам уйти велел. Мы собирались подслушать чуть-чуть, но ничего не услышали интересного. Она только разочек взвизгнула, и стало тихо.

Девочка пожала плечами, подошла к плите и, сунув нос в пустую кастрюлю, грустно вздохнула. Растущий организм худющей Жильки постоянно требовал еды.

– Поэтому мы к вам решили спуститься, вот. – Литеша развела руками. – Мало ли чем они там занимаются сейчас? Это точно не опасно? Ее же можно не лечить, у меня вон и так прошло. Ползолотого, ужас как много. Хорошо, наверное, быть целителем.

– Да уж неплохо, юная мамзель, но этому надо долго учиться, и не всем везет обзавестись состоятельной клиентурой. – Незаметно наблюдавший из коридора весь спектакль Эйти-бейн, лукаво улыбаясь, вошел в кухню. – А подслушать секреты вам помешал артефакт. Целительские тайны не для чужих ушей.

– Кстати, милые дамы, у вас очень занятная… м-м-м… подруга. Впервые вижу такую контрастную натуру. Мне кажется, у нее, кроме аллергической реакции на физлоку, что-то вроде расстройства личности. Вероятно, последствия стресса после попадания.

Мужчине тоже налили травяного отвара, и целитель, сев за стол, аккуратно пригубил горячий напиток.

– Вредность личности этой у нее повышенная и самомнение, – фыркнула Маирла, сверкнув синими глазами.

– Точно! А еще скандальность и жадность. – Руи заправила за ухо тоненькую косицу, украшавшую правый висок. На левом красовался кружочек гладко выбритой кожи, в котором уродливым шрамом розовело клеймо с затейливой загогулинкой рисунка.

Узкоглазая крупная попаданка попала сюда прямиком из храма в своем мире. Там ее предназначали в жены какому-то живому воплощению одного из местных божков. По рассказам Руи, девушки выбирались самые сильные. Их клеймили, якобы чтобы очистить от мирской скверны и причислить к стаду божьего пастуха. Благословенным женам предстояло родить сына, чтобы он пополнил штат служителей в храме. На вопрос Алины о том, что было, если рождалась девочка, Руи ответить не захотела. Видимо, тот мир был не менее жесток к обычным беззащитным женщинам, чем этот.

Целитель с мнением попаданок по поводу Варники спорить не стал. К их огромной радости, сообщил, что женщине на ближайшие несколько дней нужна диета из овощного бульона и травяных отваров, чтобы очистить организм от последствий недальновидного поедания незнакомой ягоды.

– Физлока хоть и имеет сладкий, приятный вкус, но совсем не предназначена для питания, – поучительно поведал он. – Ягоды очень ценятся двуликими, имеющими второй ипостасью облик с чешуей. Вот вам, мамзель… э-э-э…

Он посмотрел на сиреневокожую попаданку.

– Иитеа Ци-муо, – представилась девушка.

– Да-да, вам, мамзель, я бы рекомендовал лакомиться десятком этих плодов для укрепления и блеска чешуек. Остальным же не советую категорически. Даже без кожных высыпаний физлока вам не полезна. С чего вы вообще решились есть ягоды с незнакомого растения? И где, скажите на милость, вы раздобыли их в таком количестве?

Было видно, что мужчина совсем не в восторге от подобной безалаберности взрослых женщин.

Вот тут-то и настал звездный час Зайла Махторкиса. Сыскарь, заливаясь соловьем, живописал трудности, в которые угодили несчастные женщины, и полную невозможность решить эти проблемы легальными способами. Заодно он вскользь упомянул оранжерею директрисы, где, несомненно, таится куча опасных соблазнов для голодных попаданок.

Алина поразилась мгновенной перемене, произошедшей с толстячком целителем, который еще минуту назад выглядел благодушным. Мужчина заинтересованно сверкнул глазами и как-то весь подобрался, словно хищник перед прыжком.

– Даже так? Хм… – Казалось, дядечка сейчас замурчит сытым котом, поймавшим глупую упитанную мышь. – Думаю, стоит посмотреть, что там есть. Потом обсудим цену.

Только и господин Махторкис был не лыком шит и своими интересами поступаться не собирался. Страж нахмурился и медленно, словно нехотя, произнес непонятную тарабарщину на странном гортанном языке. Хоп. И снова целитель засиял улыбкой, но фальшь ее чувствовалась, как мелкий песок на зубах. Было видно, что проснувшийся в толстячке торгаш надеялся обойтись без посредников и облапошить наивных женщин, как испанцы индейцев. На уровне «золото на бусики».

– Такие милые мамзели, еще и голодные. Безобразие! Властям должно быть стыдно, – сладкоречиво почти пел он, забавно растягивая гласные. – Конечно, помогу всем, чем смогу.

– Всем не надо. Купи все, что тебя заинтересует, а я обеспечу барышням продовольствие, – моментально обозначил границы Зайл.

Невозмутимые, улыбающиеся собеседнику и сидящим за столом дамам, мужчины, словно два шулера, играющие в покер, пытались обмануть друг друга и урвать кусок пожирнее.

В оранжерею, построенную на задворках приюта в маленьком садике, они пошли всей компанией. Оставить Литешу и Жильку в доме не получилось. Пронырливые, ничего не понявшие из разговоров девчонки заявили, что лучше знают, что больше всего там берегла Сколопендра, чем вызвали ненужное повышенное внимание Эйти-бейна к своим персонам.

Еще по дороге он с возрастающей алчностью в глазах выспрашивал про особенности заинтересовавших его растений.

– А цветочек на семь лепесточков или на пять? Кисточки такие висящие на кончиках веточек, да? – Было заметно, что Эйти-бейн аж приплясывает от нетерпения.

– Да не считали мы те листья. Кисточки были из таких крупинок, и еще точечки красные на цветках. Корни там жуть, прямо из земли прут, и Ско… э-э-э… мадам Биядль их надрезала и что-то собирала в черную баночку. – Более внимательная Литеша пыталась честно вспомнить все, что видела.

– Ага. Темное стекло, разрезы… хм… надо проверить. Традиционно рекомендуют измельчать и отжимать сок, но вот так по живому корню… – Целитель ускорил шаг, глаза горели фанатизмом кладоискателя, но вопросы задавать он не прекратил. Даже забыл в своем порыве, что за всем этим следит сыскарь.

Алина видела, как в глазах Махторкиса пляшут веселые чертики, с восторгом тряся счетами и калькуляторами. Сыскарь уже прикидывал барыши.

В самой оранжерее Эйти-бейн, несмотря на солидные объемы и многослойное одеяние, весьма ловко прошмыгнул по нешироким проходам между посадками. От его внимательного взгляда не укрылось ни одно растение. Вернувшись к входу, мужчина осмотрел небольшой шкафчик с удобрениями и инвентарем и задумался, очевидно что-то прикидывая про себя.

– М-м-м… Скажем так, милые барышни и весьма уважаемый мной господин Махторкис. Некоторые довольно непростые травки здесь очень, очень ценные, но в вашем случае тянут лет на десять каторги. – Целитель хитро прищурился, ожидая хода оппонента. Он отлично понимал, что угрожать сыскарю, небескорыстно взявшему под временную опеку попаданок, очень глупо, но вот сбить цену – вполне реально. – Я готов не только купить всю оранжерею вместе с содержимым, но и взять на себя ее перемещение в надежное и нужное мне место…

– Только?.. – Зайл понимал, что зельевару раздобыть такое можно лишь на черном рынке и втридорога, но целитель специально тянет паузу, чтобы попаданки, перепугавшись, захотели побыстрее избавиться от всего здесь растущего добра.

– Скажем, я даю за все пятнадцать золотых. И нужен будет допуск сюда, кроме меня, еще пары помощников с артефактами, чтобы упаковать все это. – Эйти-бейн с ласковой улыбкой доброго дядюшки погладил деревянные лакированные переплеты стекол, затянутых паутиной-неразбивайкой.

– Нет! – Алина сразу поняла, что дело нечисто. Торговаться она умела, хоть и не любила. Когда выгадываешь каждую копейку, ценишь любую возможность ее подзаработать или не потратить. – Начнем с того, что на саму оранжерею мы не договаривались. Инструменты, удобрения, земля, да тут уже свой особый микроклимат, посадки в правильном расположении, чтобы росли лучше… – Акуличева чуть не подавилась в праведном возмущении. – Только это стоит как минимум десять золотых, без самих растений.

– А мои затраты? – тут же напыжился толстячок. – Вы, мамзель, думаю, не в курсе, сколько стоит свернуть магически подпитываемую и засаженную оранжерею, ничего не повредив! Это, знаете ли, недешево!

Эйти-бейн с недоумением уставился на расцветшую в приторно-сахарной улыбке рыжеволосую девушку. Его необдуманно сказанные слова вызвали прямо-таки противоположную реакцию.

– Значит, двадцать за помещение и еще пятьдесят за растения, – вспоминая, сколько, по слухам, стоят продукты и одежда, тут же выдала Алина. – Нам еще нужна посуда, постельные принадлежности, ремонт бы хоть в кухне сделать. Если вы готовы нести такие расходы, значит, это того стоит!

– Но, мамзель, вас выкинут из этого вашего сарая через месяц или чуть больше. Зачем здесь что-то менять? – изумился мужчина. – Тем более вам, как вы понимаете, деньги я передать не вправе, только господину Махторкису. Зайл, конечно, человек порядочный, насколько это возможно в наше непростое время, но золото и не таких портило.

Сумма, запрошенная Акуличевой, и правда была большой. На десять золотых, которые, как оказалось, на самом деле полагались каждой попаданке после выпуска, можно было скромно прожить практически год, не устраиваясь на работу.

– Думаю, что все это, – рыжеволосая Акула обвела рукой помещение, – вам очень надо, раз не пугают даже сроки каторги, которые вы сами и озвучили. Господин Махторкис же, полагаю, получив половину суммы, не станет морить голодом одиннадцать бедных попаданок.

– Двенадцать, – рассеянно поправил девушку сыскарь. Он не ожидал, что сумма окажется столь велика, а уж щедрое предложение отдать ему аж половину и вовсе выбило мужчину из колеи. После него урвать еще что-то или тем более обмануть казалось ему невозможным. Совесть у Зайла Махторкиса в наличии все же была.

– Нет. – Алина хихикнула. – Варнику я не считаю. Уважаемый же сам велел кормить ее лишь овощами и травяными отварами. Так что одиннадцать нас и одна травоядная больная коза.

Это определение сварливой блондинки мигом разрядило напряженную обстановку.

Правда, Эйти-бейн сделал еще одну попытку сбить цену до шестидесяти пяти золотых, но рыжая тут же взвинтила цену до семидесяти пяти, с невозмутимым выражением лица наблюдая за ошарашенным таким поворотом целителем.

Толстячок в сиреневом пару секунд хватал ртом воздух, как рыбка, пытаясь придумать достойный ответ, выражавший его возмущение в культурных выражениях, а не тех, что рвались наружу от неслыханного нахальства рыжей барышни.

– Уделала она тебя, – неожиданно совсем несолидно для такого дядечки в форме, тонко, по-девчачьи, хихикнул сыскарь, и Эйти-бейн, махнув рукой, тоже улыбнулся. Правда, поинтересовался:

– А если бы я еще раз предложил меньше?

– Опять бы увеличила, до восьмидесяти, – охотно ответила Алина. – Вы же покупатель, и товар вам нужен. Он уникальный. На теневом рынке наверняка все это по отдельности стоит раз в пять дороже. Причем без оранжереи.