Запихав их в вещмешок, ничего умнее не придумали, как притащили улов ко мне домой. Надо же, как у меня отключилась голова, захваченная общей идеей. В итоге двор тёти Нины превратился в разделочный цех. Суслика надо было поймать в мешке, при этом они больно кусались, стукнуть молотком по голове, а затем с убитого снять шкурку – увы, но живых сусликов заготконтора не принимала. Я был главным «мясником», другие парни жгли костёр, чтобы добыть золу, третьи промывали стянутую шкурку в воде. Естественно, никто трупики в мусор не складывал, и они лежали там, где их оставили. Тут же крутилась сестра. Женька, философски осмотрев, чего мы творим, только покачал головой.

Когда пришедшая из техникума мама увидела, чем мы занимаемся, шума было много. Между тем дети познавали мир, подражая взрослым. Самоё досадное, что шкурки я подготовил и высушил по всем правилам «шкурной» обработки, но сдавать их в контору никто из нас не пошёл. Больше за сусликами наша банда не ходила.

Зато вместе со мной по вечерам ребята стали ходить в школу, где на спортплощадке мы подтягивались на турнике, крутили подъём-перевороты, выжимались на брусьях. Здесь собиралось много ребят: одни играли в футбол, волейбол или баскетбол, другие с сигаретами в зубах сидели на лавках у футбольного поля и перетирали за жизнь, третьи так же болтались на турниках. Причём, представители всех этих групп могли повисеть на турнике, побазарить с другими парнями у лавок и пойти поиграть в тот же футбол.

Как-то вечером, когда я подтягивался на турнике, парень, которого называли Акулой, крикнул мне:

– Эй, шкет, в футбол играешь?

Я понял, что это он обращается ко мне, и закивал головой:

– Играю.

– Тогда греби сюда!

Я уж было подумал, что сейчас стану играть в нападении, но услышал следующую фразу:

– Давай на ворота, шкет!

Что же делать, играли старшеклассники, так что где быть пятиклашке, как не в воротах. Правда, ворота были гандбольными, как и само поле, так что защищать их было несложно. Игра у меня пошла. Бывало, что нападающие противника очень даже прилично били по воротам, но я «тянул» эти мячи и даже отбил пенальти. Игрок пробил по центру прямо в меня, так что я просто выставил вперёд руки и взял мяч. Зато взрослые пацаны подходили и хлопали меня по плечам, мол, молодец.

Закончилось беззаботное лето и 29 августа с мамой мне пришлось идти в школу, где у всех классов проходил предучебный сбор. Среди толпящихся рядом учеников пятых классов были славяне, казахи, корейцы, армяне, татары, цыгане, то есть представители всех основных национальностей, живущих в городе. Меня определили в 5 «Б», в котором также оказался мой товарищ Лёнька Киреев. Класс был обычным – вокруг стояли обсуждающие лето мальчишки и девчонки из «аборигенов». Классная руководитель, русичка Наталья Евгеньевна Бабушева, тоже была вполне нормальной женщиной лет 30. Здесь мне предстояло провести несколько лет. Пристроив меня, мать повела сестру к её классу, а Женя сам нашёл свой новый 9 «Б» класс и теперь внимал речам своего классного руководителя.

Когда нас отпустили, мы с Лёнькой и моей сестрой отправились в кинотеатр смотреть идущий в прокате "Иван Бровкин на целине". Хорошая комедия подняла нам настроение. А я, глядя на колхозные поля, задумался: "Я, конечно, пацан, но деньги нужны. И как их достать?» Я мог не работать, но мне было неловко «стрелять» у родителей рубль на мороженное, кстати, очень вкусное, потому что из натуральных продуктов, или на бутерброды в школьном буфете. Женька всё лето подрабатывал на заводе, числясь учеником сторожа или токаря – я так и не понял, кого конкретно. Что касалось меня, то где мог работать 12-летний мальчик? Этот простой вопрос поставил меня в тупик. На сборе урожая – да, тем более, сейчас шёл сбор овощей. Вот только крестьянам, в отличие от героев картины о Бровкине, где они на заработанные деньги покупали материал на костюмы, деньги не платили, а ставили трудодни, на которые выдавали натурпродукты. И колхозник должен был их продать на рынке или обменять иным способом, чтобы получить «живые» деньги. Лишь с 1966 года советский колхозник впервые получил зарплату, но всё равно окончательный расчёт производился по концу года. Вкалывать на поле, собирая помидоры, чтобы потом эти помидоры продавать, я не желал.

Хотелось поучиться на автомеханика, но пока я был слишком хлипким даже для того, чтобы гаечным ключом отвернуть «закисшую» от грязи гайку. Счетоводом меня тоже не взяли бы, опасаясь, что я такого насчитаю, что не рассчитаюсь за посчитанное. А вот на овощную базу перебирать овощи или фрукты можно было попробовать. Однако там требовалось таскать ящики и мешки, а надрываться я не желал.

В итоге, вспомнив своё настоящее детство, отправился на железную дорогу, где устроился в почтовое отделение сортировщиком писем. Я сидел на конвейере и раскладывал письма по областям. Работал 4 часа в день, получая 30 рублей в месяц. Когда дома узнали, что я учудил, родители провели со мной беседу, мол, даже Женя работал только летом, а во время учёбы надо учиться. Я настоял на своём, отчего папа сказал: «Что же, сынок, раз решил, значит, подрабатывай к семейному бюджету».

С сентября в нашей семье стали определяться с интересами. Сестра пошла в секцию лёгкой атлетики, став бегуньей. Брательник записался в местную секцию бокса, а я подумывал «профессионально» заняться футболом, но в этот год решил не загружать себя обязательными тренировками – хватало работы. Женя сказал, что видел в секции моего уличного друга Киреева. При встрече, я спросил у Лёни о его увлечении:

– Лёня, ты боксом занимаешься? А то мой брат видел тебя в секции.

– Занимаюсь. На военном полигоне была лишь секция бокса, так что я с первого класса туда хожу. Я так же видел твоего брата, только он в старшей возрастной группе.

Понятно, почему парень был таким крепеньким.

В коллектив класса мы с Лёнькой влились без проблем. К тому же мы оказались не единственными новичками. Вместе с нами пришла модная и симпатичная девочка Юлька Ларионова и вдумчивый парень Сашка Филимонов, занимающийся в кружках моржевания и радиотехники.

Как и в любом классе у нас были свои отличники и троечники, спокойные и задиристые, доброжелательные ребята и мелкие пакостники. В нашем классе были два «центровых». Одного звали Дима Осин. У Димы была многодетная семья с кучей весьма боевых старших братьев. Сам же Димон, несмотря на имидж хулигана, был вполне доброжелательным, но очень замкнутым человеком. И ещё он не любил, когда ему кто-то перечил, отчего сразу лез в драку. Вторым пацаном был Сергей Воронцов, которого все называли Додиком. Серёга, наоборот, любил быть в центе движухи, тусовался в компаниях старших парней, с кем-то чего-то делил или выяснял, в общем, был активистом. При всём этом мог спокойно «зарядить» по фейсу, если спор становился слишком бурным. Естественно, оба были троечниками, ибо учиться было некогда. Когда-то такие пацаны казались мне крутыми чуваками. Сейчас же, когда мой взрослый разум оказался в теле мальчика, все эти "центровые" были для меня обычными ребятами, про которых говорили «шпана». Получалось, что они были более приспособлены к тому, чтобы занять лидирующее место в социуме. Если не могли показать себя в знаниях, значит, авторитет завоёвывался в драках. Но самоё интересное, что являлось характерным для детей российской части Союза 60-80-х годов – они были добрыми. Мы могли набить друг другу лица, а уже на следующей перемене смеяться, стоя в одной компании. Вот такой была наша жизнь, а многие хулиганы вполне адекватными и отходчивыми ребятами.

Что ещё мне очень нравилось в этом времени – это проведение в трудовых коллективах и учебных заведениях различных соревнований. Страна исповедовала здоровый образ жизни, поэтому не была исключением и наша школа. Пока было тепло, учителя-физкультурники провели турниры между классами по футболу, а у старшеклассников ещё по волейболу и баскетболу.

Оказалось, что в разных классах нашего потока были свои футбольные лидеры. В "А" это были Юрка Ремин и Артур Мартиросян, в "В" – казахи Лёня Кимов и Андрей Хенгаев, Олег Проценко, Федя Ткачёв и Сергей Барабаш, в "Д" – Димка Савин и Серёга Першин. У нас тоже имелись свои «звёзды»: Саня Ходаков, Вадик Шанакин и Сашка Гавриков, так что баталии на футбольном поле были принципиальными.

Глава 2. Новый ученик

Между тем не всё оказалось так просто. За прожитые годы я пришёл к выводу, что некоторые люди вызывают к себе повышенное внимание своим отличием от окружающих. И внимание это может быть добрым или злым. Например, зачастую, порядочные люди не могут работать в органах власти или там, где крутятся деньги. Коллеги и начальство либо прогибают таких правдолюбцев под себя, либо выживают. В школе всё было проще. Лёня сразу же схлестнулся с Додиком, дав ему прикурить, а вскоре возле столовой подрался с наглым шестиклассником Терей. По этой причине он завоевал авторитет и в классе его никто не задевал.

У нас был такой возраст, что всем давали клички, обычно сокращая фамилию. В отличие от коренастого и тренированного Лёньки, которого пацаны прозвали "Керя", я был худосочным мальчиком, не обладающим особыми признаками силы. Конечно, за счёт знаний приёмов я мог отбиться от более сильных ребят, но одержать убедительную победу вряд ли. Что касалось учёбы, то, естественно, я являлся самым умным в классе, поэтому с первых уроков зарекомендовал себя отличником. Разве что в помощь себе завёл тетрадку, куда выписывал все формулы и правила русского языка, которые мы проходили. Вот как-то так. Ларионова, Киреев и Филимонов так же учились на пятёрки, добавившись к классным отличникам.

Поскольку я был новеньким, некоторые «аборигены» посчитали, что я должен был им во всём уступать. Так что за прошедший месяц я успел пару раз пересечься с троечником Пашкой Прониным. Парень был спокойным и добродушным, но со своими тараканами в голове. И вот в один прекрасный день он решил выяснить, кто из нас сильнее. Первую драку он проиграл, но гордый казачий дух его предков взывал к мщению, отчего на следующий день он получил во второй раз. После этого на некоторое время Пашка успокоился.

Как я вскоре узнал, Гена Акуленко, он же Акула учился в восьмом классе нашей школы и жил в пятиэтажках недалеко от меня, кстати, в одном доме с Ларионовой и Киреевым. Относился он к местным хулиганам, поэтому частенько дрался за школой или на улице, чему я несколько раз оказался свидетелем. Он носил причёску «бокс», то есть стригся очень коротко, на русых волосах было крупное белое пятно, словно он был «меченым», а говорил хриповатым, слегка подсевшим голосом. По этой причине, когда он обращался к кому-то из младших, тем становилось немного неуютно – мало ли чего Гене в башку взбредёт. Вместе с тем, просто так он никого не задирал и денег с мелкоты «не сбивал», то есть был правильным хулиганом. Бывало, он заходил к нам на улицу и гонял с нами в футбол. Иногда просто проходил мимо, видя нашу детскую компанию, поэтому знал меня в лицо.

Как-то выйдя из буфета, возле которого располагался школьный тир, я увидел ребят из спортивной секции стрельбы из лука. Оказывается, они занимались в тире нашей школы. И тут в руках Акулы я вблизи разглядел настоящий спортивный лук. Оружие было выше Гены, имело какие-то натяжители и прочие прибамбасы. Я даже замер, глядя на него. Гена увидел это и пошутил, мол, рот закрой, а то муха залетит. Я спросил у пацана:

– Ген, а можно лук подержать?

– Держи, только не урони.

Лук оказался достаточно тяжёлым, так что держать его на вытянутой руке при стрельбе было весьма непростым делом. Я вернул лук, с уважением посмотрев на паренька:

– Силён ты, Генка, такую тяжесть на прямой руке держать. Давно занимаешься?

– Третий год, уже второй взрослый имею. А начинал таким же, как ты сейчас.

Потом пришёл их тренер, и ребята зашли в тир, а я пошёл по своим делам.