Коням же Нурби и Канболета приходилось несладко. Несмотря на то, что мужчины вели их след в след за Джамидежем, ноги коней глубоко проваливались в густую глину. Гнедые красавцы с трудом переставляли ноги, ржали, били хвостами и пряли ушами. Поскольку мне не нужно было править Джамидежем, я то и дело оглядывалась назад, и у меня сердце кровью обливалось при виде страданий животных. Оставалось только надеяться, что на другой стороне пустоши найдется источник или речка, и мы сможем отмыть глину с их медных шкур.

Чем дальше мы заходили в топи, тем больше усиливалась вонь, издаваемая глиняными гейзерами. Испарения, исходящие от них, висели в воздухе, как туман. От их запаха кружилась голова и слезились глаза. А перед внутренним взором почему-то возникали ужасные картины кровавой резни.

От всего этого у меня быстро разболелась голова, и я поднесла руки к вискам, пытаясь унять пульсирующие спазмы. Когда у меня болела голова, Хуж всегда плотно обматывала мне голову платком¹⁰⁸. Сейчас я бы тоже не отказалась от того, чтобы заботливые руки, осторожно отодвинув волосы, затянули на моем лбу кусок мягкой ткани… Воспоминания о Хуж и доме помогли отогнать гнилые мысли, и мне стало немного полегче. В этот же момент меня окликнул Канболет, ехавший посередине:

– Сурет, что же клонит вниз твою прекрасную голову?

Мне, как обычно, стало неловко, но я постаралась не показывать этого:

– Тяжесть этого места почти невыносима, и только благодаря вам с Нурби я еще держусь.

– Хорошо. Только твоя красота освещает нам путь в этом мрачном месте, – Канболет одарил меня лучезарной улыбкой, и я поспешила отвернуться, делая вид, что всматриваюсь вперед, только бы он не увидел смущения на моем лице.

Постепенно вокруг нас стали снова появляться изуродованные кривые деревца, мерзкое зловоние чуть рассеялось, а кони моих спутников перестали утопать в густой грязи. Мы выбрались на твердую землю, чему были несказанно рады. К этому моменту все, и особенно лошади Нурби и Канболета, невероятно устали. Животные, покрытые пеной, храпели и спотыкались, да и всадники чувствовали себя не лучше, будто бы зловонные пары были к тому же еще и ядовиты.

Каждый из нас жаждал вдохнуть полной грудью, но прежде, чем мы смогли окончательно покинуть пределы пустоши, Джамидеж вдруг резко остановился.

– В чем дело? – обеспокоенно окрикнул Нурби, замыкавший нашу группу.

– Тихо, – нехарактерно для себя рыкнул Джамидеж, шумно нюхая воздух, – здесь воняет.

– Шутка ли… – усмехнулся Канболет, но альп махнул в его сторону хвостом, и налетевший ветер чуть не выбил мужчину из седла.

После этого все замолчали, и даже кони притихли, ожидая, пока Джамидеж закончит принюхиваться. Альп же водил туда-сюда головой, раздувая ноздри, и вертел ушами. Спустя некоторое время, за которое неизвестность стала совсем уж невыносимой, Джамидеж тихо сказал:

– Мы вошли во владения Нагучидзы.

– Откуда ты знаешь? – уточнил Нурби, успевший поравняться с нами, пользуясь тем, что земля вновь стала твердой и не представляла опасности.

– Я чую ее запах. Она близко, но пока не заметила нас.

– И что же нам делать? – мне было не по себе от самой мысли, что злая колдунья, поедающая детей, где-то рядом.

– Вам что, сказок не рассказывали в детстве? – фыркнул Джамидеж. – Кто-то должен отправиться к ней и обхитрить ее.

Я вспомнила, как герои сказок и легенд обманывали старуху-колдунью, заставляя ее помогать им, и поежилась. Но все же это из-за меня Нурби и Канболет оказались здесь, а значит мне и идти на встречу Нагучидзе.

– Разве мы не можем просто убить ее? – нахмурился Нурби, положив руку на рукоять кинжала.

– Ты думаешь, тебе под силу то, что не удавалось даже героям легенд?

Нурби нахмурился еще сильнее. Я почти видела, как тяжелые думы клубятся над его разумом, как черные тучи. Нужно было что-то делать.

– Я пойду.

Ответом мне были широко раскрытые глаза Нурби и Канболета.

– Об этом не может быть и речи, – первым среагировал брат.

Глупо было думать, что они согласятся на такое. Пора было вспомнить, что я все-таки женщина, а значит в глазах мужчин – слабое существо, нуждающееся в защите.

– Я пойду, – продолжил Нурби.

– Ты уверен? – впервые за все время нашего пребывания на Седьмом дне земли Канболет выглядел встревоженным. – Останься с сестрой. Я отправлюсь к ведьме.

– Я старший, это моя ответственность, – парировал Нурби.

Вот он, момент, которого я боялась. Ослепленный чувством вины, Нурби добровольцем вызывался на опасное дело. А ведь Канболет был прав, он был здесь один, да и у его отца хватало наследников. А Нурби нес ответственность не только за себя или даже меня, но и за всех своих людей. Но по лицу брата я видела, что спорить бесполезно.

– Хорошо, – Джамидеж качнул головой в знак согласия и продолжил. – Спешьтесь и идите за мной, тихо, как идет горный барс. Нагучидза пока нас не заметила, а значит, у тебя, Нурби, есть шанс.

Мы сделали, как велел альп, и пошли за ним по все сгущающемуся лесу, стараясь не задеть ни листика и не наступить ни на веточку. Довольно быстро мы подошли к обширной поляне, окруженной колючим кустарником. Посреди поляны стоял покосившийся домишко, напоминающий охотничье убежище в лесу. Прямо перед ним был разбит небольшой огород с травами, на вид одна ядовитей другой. На огороде спиной к нам трудилась обнаженная горбатая старуха. Ее кожа была такой дряблой и морщинистой, будто старухе было сто лет. О том же говорили и грязно-серые распущенные волосы длиной почти до земли. Свою обвисшую вытянувшуюся грудь колдунья закинула себе на плечи, чтобы не мешала работать. Все, как рассказывали в сказках.

– Ну, вперед, – шепнул Джамидеж, носом толкая Нурби в спину.

Тот на мгновение замешкался и, обернувшись на Канболета, прошептал ему на ухо:

– Если я сгину в лапах ведьмы, позаботься о Сурет.

Он думал, что я не услышу. Но я стояла слишком близко. Мне едва удалось сдержать подступившие слезы, и я уставилась в землю, стараясь не думать о том, что может произойти дальше.

Канболет сжал предплечье друга и молча кивнул.

Нурби медленно-медленно, чтобы не создать лишнего шума, протиснулся сквозь небольшую прогалину между кустами и начал красться к колдунье.

Нагучидза же продолжала работать, напевая себе что-то под нос. Нурби нужно было преодолеть совсем небольшое расстояние, шагов двадцать, но каждый из них мог быть для него последним.

С замиранием сердца я следила за тем, как он крадется к старухе, то и дело останавливаясь, будто каменея, не дыша. Я сама едва дышала, страх за брата душил меня. К тому же я чувствовала себя виноватой за то, что Нурби вынужден был рисковать стать обедом кровожадной ведьмы. И я поняла, что то же самое чувствовал и брат, когда видел, как Джамидеж уносит меня в ночь, прочь от нашего дома или в даль, в горы по бескрайнему морю высокой травы. Я причинила ему столько боли. И смела надеяться, что одного лишь «я тебя не виню» будет достаточно, чтобы залечить эту рану.

Нурби же преодолел уже половину расстояния, отделяющего его от Нагучидзы. Я подумала, что у него все получится, и в этот момент колдунья вдруг перестала петь и замерла, принюхиваясь. Неужели она почуяла его? Я не могла смотреть на это, но не могла и отвернуться. Как завороженная я глядела на ведьму, вот-вот готовую обернуться и нос к носу столкнуться с Нурби. Ее железные зубы щелкнули в предвкушении сытного обеда.

Я хотела броситься вперед, отвлечь старуху на себя.

Но Нурби оказался проворнее. В три молниеносных шага он преодолел отделявшее его от Нагучидзы расстояние и, наклонившись, припал губами к ее переброшенной через плечо груди¹⁰⁹. Я затаила дыхание, молясь богам, чтобы это сработало.

Ведьма зашипела и резким движением развернулась к Нурби.

– Да ослепнут мои глаза, что не увидели тебя! Да оглохнут мои уши, что не услышали тебя!¹¹⁰

– Ты мне мать, ты мне отец¹¹¹, – Нурби поклонился ведьме.

Его лицо оставалось таким спокойным и уверенным, я и представить не могла, как ему это удается.

– Ишь какой смышленый! Чего ты ищешь в этом краю? – ведьма вперила маленькие глубоко посаженные глазки в Нурби.

– Я ищу защиты от недобрых глаз.

Я невольно восхитилась тем, что Нурби в этот момент вспомнил о следящем за нами взоре Уэзрэджа Ябгэ и догадался попросить у старухи-ведьмы защитные чары.

– Раз уж тебе удалось провести меня, я помогу тебе. Но после этого убирайся из моих земель. Если я еще хоть раз почую твой дух – съем.

– Как прикажете, матушка.

– Научу тебя волшебным словам. Произнесешь их, и будешь до заката невидим.

– Так разве же мой враг не заподозрит неладное, если не сможет найти меня?

Нагучидза разочарованно цыкнула языком:

– Хорошо, я научу тебя другим словам, и до заката злому глазу ты будешь видеться заплутавшим в лесу.

– Но разве же есть в этом краю восходы и закаты, чтобы мне знать, когда чары рассеются? – не отступал Нурби, и я невольно восхитилась тем, что брат додумался до всего этого. Должно быть, в детстве он лучше слушал сказки стариков, чем я.

– Совсем извести ты меня решил, человечишко. Так уж и быть, я дам тебе волшебный поясок, подвяжи его, и будешь являться злому глазу заблудившимся в лесу, где бы ты ни был.

– Я иду не один, а со своей сестрой и другом. Мать моя, разве ты не поможешь и им, как помогла мне?

Нагучидза снова зашипела и несколько раз клацнула железными зубами прямо перед лицом Нурби. Но брат не дрогнул. Ни один мускул не шевельнулся на его лице.

– Чтоб тебя удды сожрали! Ладно. Будьте моими гостями, накормлю вас, напою. А там поглядим.

Я услышала, как шумно выдохнул Джамидеж. Обернувшись на альпа, я поняла, что он весь напряжен, а на его шкуре даже выступил пот. Он переживал за Нурби не меньше моего.

– Сработало, – тихо сказал альп и одним прыжком перемахнул через колючие кусты.

Нагучидза обернулась на Джамидежа и снова принюхалась.

– Чую знакомый запах. Не тебя ли жеребенком угнали из моего табуна¹¹²? Вижу, люди не загубили волшебного коня.

В ответ Джамидеж прижал уши к голове и, раздувая ноздри, оскалился на ведьму. К этому моменту мы с Канболетом уже тоже выбрались на поляну.

Нагучидза смерила нас быстрым взглядом и задумчиво, не обращая внимания на злость альпа, продолжила:

– Много лет назад в мои владения пробрался молодой джигит и выкрал жеребенка из моего табуна. Этот альп передо мной, но вора я не вижу, – Нагучидза задержала взгляд на каждом из нас.

Я бросила взгляд на Джамидежа, который уже успел успокоить свой гнев, и тот кивнул мне.

– Я его дочь.

Ведьма подошла ко мне ближе и схватила когтистой рукой за подбородок. От ее кожи веяло тленом. Краем глаза я заметила, что Нурби и Канболет опустили руки на рукояти оружия.

– Твой отец украл у меня коня. Твой брат хитростью стал моим названым сыном. Я гадала на бобах самой длинной ночью при полной луне и увидела, что дочь вора и сестра обманщика победит Уэзрэджа Ябгэ.

– От его глаз нам и нужна защита, – я собрала всю волю в кулак, чтобы выдержать острый, будто стрела, взгляд старухи и не отвернуться.

– Вот как. И почему же он ищет вас, а, человечки?

– Он хочет сделать меня своей женой, а моего брата и его кунака погубить.

Нагучидза покрутила мое лицо в разные стороны, будто разглядывала коня на рынке.

– Диво, диво. Из всех красавиц на свете он выбрал тебя: оборванку и замарашку, – я едва сдерживалась, чтобы не вырваться из цепких пальцев – слова старухи резали по больному. – И что же вы порешили делать?

– Мы сразим карлика, – жестко и уверенно ответил за меня Нурби.