– Я надеюсь, что ты права, а мои сомнения пусты. Но все же обещай, что ты позовешь меня, если будешь во мне нуждаться.

– Обещаю. А теперь нам пора.

– Да хранят тебя боги, Сурет.

Я потрепала коня по носу и поспешила прочь, на ходу повязывая на глаза шелковую ленту.

Лес встретил нас все так же неприветливо. Густой подлесок цеплялся за одежду, с высоких веток на голову капала липкая жидкость, огромные цветы распространяли вокруг себя зловоние, в тенях копошились, шипели и пищали невидимые мелкие существа. Нам удалось найти упавший и еще не слишком заросший склизким мхом ствол дерева, с которого хорошо было видно дорогу ко дворцу Уэзрэджа Ябгэ и ворота с орлом и петухом. Кое-как устроившись втроем на этом стволе, мы стали ждать, надеясь, что до возвращения карлика осталось недолго.

В ожидании неизбежной развязки я размышляла о том, что будет дальше. И воображение рисовало мне лишь мрачные картины. Еще совсем недавно я шла вперед, уверенная в неминуемости своего триумфа. Но я выучила горький урок. И теперь, думая о будущем, я представляла, как Уэзрэдж Ябгэ разделается с нами. Убьет ли он нас сразу, или захочет помучить? Карлик хотел сделать меня своей женой. Откажется ли он от своей задумки или возьмет меня силой? Я бросила взгляд на Нурби и Канболета. Мне все еще было горько из-за того, что я втянула их во все это. Но в то же время, если уж мне и суждено было доблестно пасть в борьбе со злым колдуном, для меня честью было сделать это плечом к плечу с этими двумя мужчинами.

Я поняла, что совсем не боюсь. Я приняла свою судьбу. Даже если мы ничего не добьемся и нас не воспоют в песнях, мы хотя бы попытаемся. Уже в том, чтобы бросить вызов Уэзрэджу Ябгэ, была доблесть.

– Почему же ты понурилась, Сурет? – вдруг обратился ко мне Канболет.

Я подняла на него недоумевающий взор.

– Не бойся и не печалься, со мной тебе ничего не угрожает, – мужчина ободряюще улыбнулся, но в его глазах я видела тревогу.

– Не давай обещаний, которых не сможешь исполнить, Канболет, – одернул друга Нурби. – Мы не знаем, что ждет нас во дворце Уэзрэджа Ябгэ.

– Я знаю, что буду защищать Сурет даже ценой своей жизни, и это слово я сдержу, – отрезал Канболет.

Нурби лишь нахмурился и промолчал. Я тоже не знала, что сказать. Я не просила Канболета об этом, и его решимость пугала меня. Это только в сказках такие слова звучат романтично. Но не когда нашим жизням угрожает реальная опасность.

Я поняла, что не хочу потерять Канболета. Но и отговаривать его я не смела. И мне оставалось лишь молиться, чтобы ему не пришлось жертвовать собой ради меня.

Мы прождали еще какое-то время, погруженные каждый в свои мысли, когда лес задрожал от громкого, почти громоподобного петушиного крика. Деревья вокруг нас закачались от внезапно налетевшего порыва ветра, и на наши головы закапали их липкие соки. Со стороны дороги послышался цокот птичьих когтей по камню. Уэзрэдж Ябгэ вернулся в свои владения.

Проверив глазоповязки, мы поспешили к воротам во дворец. Они уже начали бесшумно открываться, приветствуя хозяина. Карлик сидел верхом на петухе, ровно в основании крыльев огромной птицы, и поигрывал бронзовой плетью. Он был одет с иголочки: сплошь бархат и сафьян разных оттенков фиолетового. На лице Уэзрэджа Ябгэ покоилась довольная гримаса. Страшно было даже представить, что могло его обрадовать.

Мы поспешили проскользнуть в уже почти открывшиеся ворота. Я повела своих спутников вглубь сада и дальше в сторону загона петуха. Талостан обещал выждать достаточно, чтобы дать Уэзрэджу Ябгэ время спешиться, и никому из нас не пришлось иметь дело с огромной яростной птицей.

Затаив дыхание мы наблюдали, как карлик-колдун неспешно едет по выложенной камнем дорожке. Добравшись до загона, он легко, как с ледяной горки, соскользнул со спины петуха и ударом плети загнал птицу в загон. Уэзрэдж Ябгэ потянулся и стряхнул с одежды несколько мелких перышек. Он выглядел очень довольным.

Впрочем, его триумфальная ухмылка мгновенно исчезла с лица, когда за воротами поднялся шум. Я подумала, что настала пора действовать, и обернулась на Канболета и Нурби. Вот только Нурби рядом с нами не оказалось.

Предчувствую худшее, я повернулась обратно к карлику и увидела, как брат подходит к нему сзади с шашкой наголо. Рука Нурби потянулась к узлу глазоповязки, ослабляя его.

– Дурак! – сдавленно, но с нажимом прошептал Канболет.

Он понял то же, что и я. Нурби пошел против плана. Он не захотел подкрасться к Уэзрэджу Ябгэ и нанести подлый удар. Он решил вызвать колдуна на поединок. Доблестный поступок. Но какой же глупый. А ведь я боялась, что Нурби сделает нечто подобное, в бессмысленной попытке искупить свою несуществующую вину передо мной. Когда же он решил так поступить? Только сейчас? Или еще на совете Талостана?

Я застыла, едва дыша, не в силах оторвать взгляд от разворачивающегося перед моими глазами действа. Нурби сдернул глазоповязку, становясь видимым для Уэзрэджа Ябгэ, и прокричал:

– Твое жестокое правление окончено, карлик!

Уэзрэдж Ябгэ молниеносно развернулся на пятках и оказался лицом к лицу с Нурби, хоть и доставал ростом тому лишь до пояса:

– О, кто же это тут у нас, защитник моей милой невесты? Пришел сюда один одинешенек, как самый настоящий нартский богатырь!

Карлик рассмеялся. Его смех напоминал крысиный писк.

Не говоря больше ни слова, Нурби ринулся на него, занося клинок, но длинная борода карлика вдруг зашевелилась сама собой и бросилась к брату, едва не сбив его с ног. В последний момент Нурби смог уйти в сторону и уклониться от удара. Но борода не отставала, двигаясь стремительно, подобно кнуту. Нурби удавалось уходить от ее атак, но борода не давала ему подобраться к Уэзрэджу Ябгэ. Карлик же продолжал хохотать, явно развлеченный зрелищем.

Мы с Канболетом бессильно наблюдали за происходящим. Мы оба понимали, что вмешаться в поединок означало унизить Нурби. Он не простил бы нам такое. Но и смотреть за тем, как быстрая борода карлика заставляет Нурби танцевать, было мучительно.

Что-то громко ударило в ворота, и они зазвенели. Уэзрэдж Ябгэ перестал смеяться и повернулся на звук. Этого мгновенного промедления Нурби хватило, чтобы сократить разделавшее их расстояние. Казалось, еще чуть-чуть, и он сразит колдуна, но в этот решающий момент борода карлика обвилась вокруг ноги Нурби и потянула его назад, роняя на землю. От удара шашка выскользнула из руки брата и отлетела в сторону.

Другой рукой Нурби потянулся к весящему на поясе пистолету, но борода оказалась стремительнее. Я едва успела вдохнуть и выдохнуть, а она уже обвила Нурби, как веревка. Брат пытался вырваться, но у него ничего не выходило. Карлик мерзко ухмыльнулся, и борода начала поднимать Нурби над землей. Он повис, беспомощно дергаясь в этом коконе из седых волос, а Уэзрэдж Ябгэ подошел ближе, стуча по ладони бронзовой плетью.

– Что бы мне такого с тобой сделать, – спросил карлик-колдун с напускной доброжелательностью.

Нерби в ответ лишь стиснул зубы, глядя прямо на колдуна.

Ворота вновь содрогнулись от удара.

– Обычно я предпочитаю растягивать удовольствие, но видишь, мне нужно торопиться, кажется, твои друзья спешат на подмогу.

Уэзрэдж Ябгэ обошел Нурби по кругу, вопреки собственным словам явно смакуя этот момент. Он напоминал паука, жуткого смертоносного повелителя этого места, а Нурби был крохотной мушкой, которой не повезло запутаться в паутине.

– Может превратить тебя в червяка, которого склюет мой петух?

Ворота снова содрогнулись, и одна из створок с грохотом и звоном слетела с петель.

– Увы, нет времени. Тогда я просто раздавлю тебя, как букашку, которой ты и так являешься.

Уэзрэдж Ябгэ отвернулся от Нурби в сторону ворот, откуда – я не видела, но была уверена – шли Талостан и его люди. А борода начала сжиматься вокруг Нурби смертельным коконом. Лицо брата исказила гримаса боли.

В этот момент Канболет сорвался с места, выхватывая шашку. Я не могла просто так сидеть здесь в кустах, ничего не делая, и, до конца даже не осознавая, что творю, бросилась следом. От Нурби нас отделяло совсем небольшое расстояние, и, когда изо рта брата вырвался крик, переходящий в хрип, Канболет подлетел к нему и одним метким ударом перерубил бороду отвлекшегося Уэзрэджа Ябгэ.

Карлик заорал, будто ему отрубили вовсе не бороду, а руку. Он схватился за голову, весь затрясся, из его рта вырывались жуткие проклятия. Кольца бороды вокруг Нурби тут же расслабились, и брат упал на землю, тяжело дыша и хрипя. Я бросилась к нему, срывая глазоповязку, и вдруг услышала шипение под ногами.

– Осторожно, Сурет! – крик Канболета, все еще невидимого, заставил меня остановиться и посмотреть вниз.

Там, где только что лажела отрубленная борода карлика, теперь шипела, широко раскрыв пасть, готовая к прыжку змея. И ее целью была я. Я поняла, что уже не успею увернуться: куда человеку тягаться в скорости с рептилией. Змея прыгнула, и я выставила вперед руки, чтобы защититься, и они уперлись во что-то. Широкая спина Канболета появилась передо мной. Мужчина полуобернулся ко мне и улыбнулся одними губами. Но его лицо тут же скривилось от боли, когда клыки змеи сомкнулись на его руке.

Не мешкая, Канболет рассек змею шашкой, и две ее безвольные части – голове и тело – упали к его ногам, дергаясь в последний конвульсиях.

– Канболет… – едва слышно прошептала я, одновременно чувствуя радость от того, что избежала смерти, и ужас за судьбу Канболета.

– Я же сказал, что защищу тебя, – вновь улыбнулся мне мужчина. И тут же потерял равновесие и, сделав неловкий шаг назад, начал заваливаться прямо на меня.

Я поймала его и не дала упасть, но и сил удержать Канболета, который был на две головы выше, у меня не было. Поэтому все, что я смогла сделать, – это помочь ему аккуратно опуститься на землю. Голова Канболета легла мне на колени. Его лицо побелело и покрылось испариной, зрачки расширились так сильно, что почти скрыли голубизну радужки.

Рука Канболета потянулась было к моему лицу, но, почти коснувшись, безвольной плетью упала на землю. По телу мужчины прошла судорога.

По моему лицу неконтролируемо текли слезы, застилая взор. Я так боялась потерять Канболета. Это было самое страшное. Страшнее, чем умереть самой. Страшнее, чем нам сгинуть вместе. Слезы капали на выбритую голову Канболета, но он уже не замечал этого.

– Богатырь… – Канболет с усилием выталкивал слова из груди, и все равно его голос звучал едва слышно. – Победил… Чудовище…

Он попытался улыбнуться, но вместо этого его лицо перекосила еще одна судорога. Меня саму будто обвила и стиснула борода карлика, как лишь недавно – Нурби. Я не могла вдохнуть, а каждый удар сердца отдавался болью. Я видела бледное лицо Канболета и вспоминала истощенное лицо отца. И я знала, что надежды нет. Знала, что волшебные лекарства, о которых пели джэгуако, – простая выдумка.

– Не… плачь… Сурет… – Канболет издал сдавленный стон, его тело вновь изогнулось от мощной судороги, и глаза молодого мужчины закатились.

Я закрыла лицо руками и зарыдала навзрыд, воя, как раненая волчица, от разрывающей меня на части боли.

Вдруг я услышала шелест платья, и кто-то опустился рядом со мной. Я открыла глаза и сквозь застилающую их пелену слез с трудом разглядела серьезно-озабоченное лицо Гошемиды. Между ее идеальной формы тонкими бровями пролегла складка. Девушка накрыла мою ладонь своей:

– Все будет хорошо, Сурет, – ее голос звучал как журчание ручья.

Она сложила руки на уже, кажется, переставшей вздыматься груди Канболета, наклонилась к нему и стала что-то шептать. Я не могла разобрать слов. Но я видела, как с каждым звуком краски возвращались лицу Канболета. Я вспомнила слова Нэжан: Гошемида исцеляет. Отчаяние, черным дымом окутавшее мою душу, начало рассеиваться. Надежда все-таки была. В этом темном царстве Гошемида сияла, как звезда.