Люди вокруг меня начали пританцовывать и подпевать в такт. А я слушала песню с удивлением. Я никак не ожидала, что меня воспоют в песне. И не как простую красавицу, а как спасительницу джинов. Совсем недавно я вообще не думала, что еще хоть раз окажусь на джэгу. Но, упав на дно, я вдруг вознеслась под самые небеса. Я вспомнила, как, заполучив молоко лани, я представляла, что меня вот так прославят в песне. И вот это произошло. Но вовсе не так, как я ожидала. И это уже не было для меня так важно. Как удивительно все происходит в этом мире, и как судьба порой ведет совсем не той дорогой, которой ты думал пойти. Я бросила взгляд на стоящего рядом Нурби. Мог ли он представить, отправляясь в путь за своей непутевой сестрой, что он окажется здесь? Что дочь Нагучидзы украдет его сердце? А Канболет? Я нашла его взглядом на другой стороне танцевального круга, он о чем-то переговаривался с уорками Талостана. Мог ли он, откликаясь на зов своего кунака, представить, что встретит свою невесту? Я почувствовала, что краснею. Судьба повела нас неисповедимыми путями, и наши жизни изменились навсегда.

Песня подошла к концу. Люди восторженно хлопали и улюлюкали, отдавая дань уважения таланту музыкантов и джэгуако. Когда шум стих, Талостан сообщил, что сейчас будут выбирать пщащэ дахэ, чем вызвал новую волну восторга.

Хатияко вышел в центр круга и начал громогласно объявлять имена претенденток на звание первой красавицы джэгу. Те, кого он называл, приглашались в круг. Имена первых двух красавиц были мне незнакомы. На всеобщее обозрение вышла сначала высокая изящная девушка-джин в нежно-зеленом платье, украшенном изумрудами и малахитом. Она скромно встала на отведенное ей место и из-под длинных опущенных ресниц рассматривала толпу. За ней последовала довольно крупная и фигуристая красавица с тугой толстой косой цвета спелого овса в темно-синем платье с золотым узором. Она тоже заняла свое место и смотрела в землю, будто и не интересуясь происходящим.

После этого хатияко по очереди вызвал всех трех дочерей Талостана. Гошемида, Сина и Нэжан вышли в круг, легкие и изящные в своих голубых с белым платьях. На расстоянии они были похожи на близняшек. Такие тонкие, гибкие, нежные и прекрасные. Я даже не сомневалась, что одна из них будет выбрана пщащэ дахэ. Оставалось лишь гадать, как хасэ смогут определить, кого из троих выделить.

– И наконец, как вы сами могли догадаться, в круг приглашается наша почетная гостья Сурет, дочь Шертелуко! – провозгласил хатияко.

Ко мне подлетела девушка-распорядительница¹³⁹, а я даже не сразу поняла, что меня тоже выбрали для участия в смотре. С остриженными волосами и сильно исхудавшим лицом, куда мне было тягаться с прекрасными джинами. Не говоря уже о том, что своими подвигами я едва ли заслужила репутацию достойной женщины.

Но мое имя уже было названо, и противиться было бесполезно. Я послушно прошла на указанное места, бессмысленно глядя себе под ноги, и стала ждать развития событий.

– Приглядитесь к красавицам, почтенные, – обратился хатияко к старейшинам, сидящим прямо напротив нас, – кто же из них своей красотой и манерой превосходит других?

Музыканты заиграли музыку и девушки из числа помощниц хатияко начали по очереди подходить к каждой из нас и, держа под руки, проводить на высоких котурнах по кругу, чтобы каждый гость мог оценить наши достоинства.

Все это продолжалось достаточно долго и поддерживало публику в возбужденном состоянии. Все от мала до велика разглядывали претенденток на звание первой красавицы и обсуждали, кого же выберут старейшины. Мне стало не по себе. Я чувствовала себя лошадью на рынке, которую показывают заинтересованным покупателям. «Глядите, какие у нее мощные ноги», «А зубы-то, зубы какие!»… Я постаралась отбросить эти мысли. Люди хотели лишь отдать должное красоте выбранных девушек. Это было большой честью. И все же что-то в моей душе продолжило свербеть.

Когда смотрины завершились, старейшины хасэ начали совещаться, тихо перешептываясь. Их длинные седые бороды и усы забавно шевелились, когда старики двигали губами. В какой-то момент разговор чуть не перерос в настоящую перепалку, но все же старейшины смогли соблюсти приличия.

Наконец, один из стариков подозвал к себе хатияко и передал ему решение хасэ. Мужчина вышел вперед и заговорил так, чтобы все слышали:

– Наши дорогие старейшины долго совещались и не могли прийти к компромиссу, ведь все представленные сегодня девушки необычайно хороши собой, обладают изяществом манер и воплощают в себе хабзэ! И все же им удалось принять решение: пщащэ дахэ этого славного джэгу – это Сурет!

Я вскинула на хатияко удивленные глаза. Это какая-то шутка?

– Сурет отличается не только красотой и выдающимся умением танцевать. Ее доблесть и мужество посрамят многих мужчин!

Гости захлопали в ладоши и затопали ногами. Мои конкурентки тоже тепло приветствовали мою победу. А я все еще не могла поверить в происходящее. Не нужно было даже долго всматриваться, чтобы понять, что из всех претенденток на титул первой красавицы я была самой невзрачной. В прошлом я, конечно, нередко становилась пщащэ дахэ, но тогда я еще не растеряла свою красоту, да и соревновалась с обычными людьми.

Потом я вспомнила, что и у нас старейшины нередко выбирали девушку исходя вовсе не из цвета ее кожи, толщины косы и стройности осанки. Пщащэ дахэ становилась почетная гостья джэгу или дочь влиятельного человека, чье внимание хасэ аула хотели привлечь. Я и сама не раз избиралась первой красавицей потому, что Шертелуко пользовался большим уважением и почетом среди других пши. Вот и теперь старейшины, поспорив, решили, что уважить гостью и продемонстрировать свое гостеприимство и знание хабзэ куда важнее, чем отметить красоту какой-то из девиц. Должно быть, об этом они и спорили.

– Сейчас пщащэ дахэ станцует для вас. В пару ей приглашаем Канболета, сына Инала, самого искусного танцора и наездника среди нас!

Канболет вышел круг, весьма довольный собой. Его явно не смущала наигранность всего происходящего. Он наслаждался вниманием людей и оказанной честью.

Вместе мы повели удж – заключительный танце джэгу.

– Я рад, что мы танцуем вместе, – шепнул Канболет, мимолетно улыбнувшись. Я ответила ему тем же.

Рука об руку, как было возможно только в удж, мы пошли вперед. За нами уже выстроились другие пары, чтобы образовать большой танцевальный круг, знаменующий окончание праздника.

Когда круг замкнулся, мы все взялись за руки и закружились, славя жизнь, природу и богов. Это был простой танец, не требовавший особого мастерства, но в нем всегда было что-то таинственное и волшебное, и это особенно чувствовалось здесь в стране джинов.

Музыканты играли и пели, а мы кружились, кружились, кружились. Я снова вспомнила свой сон. Свой танец с джинами. Во сне они сказали, что ждут меня, и это правда было так. Я оказалась их избавительницей. Но и сама я многое обрела на своем пути к ним.

Постепенно, танец завершился, и все участники разошлись по сторонам, освобождая место для тхамады и хатияко. Пришло время для дарения подарков, после которого праздник считался завершенным, и все разъезжались по домам.

Талостан одарил музыкантов и нескольких джинов, хорошо проявивших себя в танцах и состязаниях. Им достались бурки из золотистой сияющей овчины и тонкие плети, будто сплетенные из чистого серебра. Не обделил тхамада подарками и нас. Все-таки этот праздник устроили именно в нашу честь.

– Сурет, дочь Шертелуко, прими этого скакуна, – под радостные возгласы толпы в круг ввели прекрасную гнедую кобылу, – я знаю, что Джамидеж отправился домой, а значит, тебе нужна новая лошадь. Эту кобылу покрыл мой лучший жеребец, она родит твоему сыну отличного коня.

Я с поклоном поблагодарила Талостана, удивляясь его предусмотрительности. После расставания с Джамидежем я и правда тревожилась о том, как теперь доберусь до дома. Кобылу увели, но я знала, что завтра она будет ждать меня, полностью запряженная.

– Канболет, сын Инала, ты молод и скоро придет тебе пора обзавестись семьей. Прими эти сокровища. Их хватит и на выкуп жены, – Талостан вручил Канболету большую, почти в локоть длиной шкатулку, полную сверкающих драгоценных камней.

– Нет слов, которые могли бы описать мою благодарность, пши, – Канболет чуть склонил голову – сделать большее ему мешала увесистая шкатулка.

– Наконец, победитель Уэзрэджа Ябгэ, Нурби, для тебя я подготовил аркан, сплетенный из волос моей кобылицы. С его помощью ты сможешь поймать даже золоторогого оленя, – Талостан многозначительно посмотрел на Нурби, смущенно принимающего подарок. Я видела, что брат даже немного покраснел, осознав, что пши джинов, явно вызывающий у него восхищение, знает о его увлечении Дыщэ.

– На этом наше джэгу завершилось. Мы ели, пили, плясали, состязались и веселились три дня и три ночи во славу наших спасителей и в благодарность за наше освобождение. Пусть ваши поля будут изобильны, ваши стрелы – метки, а ваши дети – радостны!

Люди одобрительно загомонили, а музыканты заиграли последнюю песню. Джэгу закончилось. А значит, нам пришла пора возвращаться в мир людей.

Еще до начала праздника Талостан уговорил нас переночевать в его доме последний раз после завершения джэгу и наутро с рассветом отправиться домой. И правда, когда, разбуженная от беспокойного сна первыми лучами солнца, я вышла на двор, я увидела там уже оседланных и подготовленных коней. Среди них была и моя новая кобылица. Люди Талостана, выделенные им для нашего сопровождения, были здесь же и терпеливо ждали.

Кроме них я с удивлением увидела во дворе и Гошемиду, Сину и Нэжан. Стоило мне выйти, девушки подлетели ко мне, как белоснежные голубки, и заговорили на три голоса:

– Доброе утро, Сурет.

– Наши сердца радуются, что ты вернешься домой.

– Но болят от расставания с подругой.

– Возвратившись, не забывай нас.

– Мы ближе, чем кажется. Позови – и мы явимся.

– Мы не забудем, что ты спасла нас.

– Я не забуду, – добавила Гошемида, становясь серьезной, – ты спасла меня из плена Уэзрэджа Ябгэ, и я навеки в долгу у тебя. Если тебе понадобится помощь – только позови. Я всегда протяну тебе руку.

– И я, – добавила Сина.

– Я тоже, – согласилась Нэжан.

В порыве чувства я попыталась обнять всех трех девушек разом, и они ответили мне тем же. Мы немного постояли так, и я вдруг почувствовала себя в безопасности, почти как в объятиях Канболета. У меня никогда не было близких подруг, и вот общая беда свела меня с этими девушками-джинами и создала узы, которые невозможно было разорвать.

Мы отстранились друг от друга как раз тогда, когда из кунацкой появились Канболет и Нурби. Они выглядели такими же невыспавшимися, как и я, у них, как и у меня, хватало тревог, связанных с возвращением домой. Меня тяготила неотвратимость кончины отца и то, что я снова увижу его больным и прикованным к постели. Нурби, должно быть, мучился тем же, а кроме того и своей любовью к недоступной коварной Дыщэ. А Канболет… Мне хотелось верить, что спать ему не дает его обещание просить у Шертелуко моей руки.

Из дома вышел в противовес нам бодрый и свежий Талостан. Кажется, пши джинов никогда не терял стать и ауру авторитета.

– Что ж, вот и пришла пора нам проститься. Мои люди проводят вас до границы людских земель, к вечеру вы уже будете в ауле Шертелуко.

Мое сердце пропустило удар при упоминании отца.

– Пусть ваши будущие дела удостоятся песни столь же доблестной, как и уже свершенные вами подвиги, друзья мои. Помните, что вам всегда рады в земле джинов.

Мы поблагодарили Талостана за гостеприимство, джэгу и дорогие подарки. Еще раз простились с ним и его дочерьми. И, вскочив на коней, двинулись в путь, оставляя позади аул джинов, зеркальное озеро и страну волшебства.

Наши кони шли резво, спускаясь по проезженным тропинкам все ниже и ниже в долину. Это был легкий и приятный путь, который никак не мог сравниться с моим путешествием к Ошхамахо. Талостан не ошибся. Вскоре после обеда места, которые мы проезжали, стали казаться мне знакомыми, а когда на небе взошла уже вовсе не полная луна, на горизонте я увидела знакомые белые скалы, реку и аул на берегу.