Наполняю поилку, убираю коробку в сторону и вместе с Елкой выхожу на улицу. Мне все еще кажется, что это один сплошной дурной сон. Я должен был просто завезти Марининого пацана в детсад. Проще не бывает. Но что-то пошло не так.

Не успеваем даже до угла дома дойти, как там, уперев руки в бока, нас встречает гроза в виде ее няни. На мгновенье мне даже кажется, что у нее глаза сверкают красным. Ярким таким, как у светофора. В ночи.

– Няня! – радуется Елка, побежав вперед.

– Так, Елина Михайловна, потрудитесь объяснить, что все это значит?!

Женщина стоит в одной тонкой кофточке. Даже не переобулась. Так в комнатных тапках и выскочила.

Снимаю с себя куртку и протягиваю ей:

– Оденьтесь, а то простудитесь.

– Правда же, он хороший? – улыбается Елка, прижавшись к ней.

Обведя меня недоверчивым взглядом, женщина берет малявку за руку и ведет в дом.

– Идемте, – велит мне.

– Куда?

– Знакомиться будем.

Черт! Такого уговора не было. Елка обещала, что меня дальше калитки не пропустят. Я уже должен гнать к Полине. Она же там с ума сходит. Не удивлюсь, если уже выяснила, что в офисе меня тоже нет.

Я догоняю эту парочку и, склонившись к Елке, шепчу:

– И как ты все это объяснишь?

– Ой, не кипятись. Десять минут жалко?

Ее няня поднимается на крыльцо и открывает дверь, впуская нас в веранду. Санки, ледянки, «ватрушки», пара лопат. Все как у всех в это время года.

– У меня торт печется. Так что будьте любезны, – язвительно приглашает меня хозяйка, открывая вторую дверь. – Только обувь снимите.

Выбора у меня нет.

Оставляю ботинки и куртку там же, где все. Поправляю свитер, пальцами зачесываю назад волосы и вхожу вслед за Елкой в просторную гостиную.

Изнутри дом еще уютнее. Мягкие диваны, кресла. Красивые шторы. Светильники. Статуэтки. Коврики. Видно, что интерьер здесь не продумывается. Дом просто пополняется тем, что нравится домочадцам.

Возле наряженной у лестницы елки умывается толстый котяра. Единственный, кому плевать на мое появление. Все остальные, онемев от гостя, уделяют мне все свое внимание.

Парень с мобильником у уха. Девушка с пилкой для ногтей. Старики перед телевизором. Двое дополнительных детей, подглядывающих за нами с лестницы. Вроде все.

– Не обращайте внимания, это всего лишь Елкин папа, – бросает им ее няня и указывает мне на дверь кухни.

– Пойдем, – Елка берет меня за руку и тянет за собой. Как бычка на заклание.

В кухне легче не становится. Здесь такой набор ножей перед хозяйкой, что меня за минуту можно на мелкие кусочки порубить. А она нарочно проводит пальцем по рукояткам, берет самый большой тесак и кладет посреди стола.

– Присаживайтесь. – Указывает на барный стул.

Елка тем временем залезает в холодильник, достает графин с лимонадом и наливает два стакана. Один подает мне. Второй няне. Подкупает.

– Иди погуляй, – командует та.

– Ну няня…

– Бегом.

Надувшись, Елка уходит с кухни, и я остаюсь один на один с женщиной, умеющей расчленять взглядом.

Лимонад пить не рискую. Захлебнусь на хрен. От смеха, например. Потому что все это так нелепо. До абсурда. Какой-то чувак когда-то вдул ее племяннице, а я теперь отдуваюсь.

Брожу глазами по кухонным шкафам. По магнитикам на холодильнике. По фотографиям на пробковой доске.

– Ну? – начинает женщина с тесаком и лимонадом. – Расскажите о себе, Михаил.

– Я предпочитаю, чтобы меня называли Майк. – Спотыкаюсь о суровость в ее лице и перехожу ближе к теме: – Не знаю, с чего начать.

– Где вы познакомились с Лидой?

С Лидой? Никогда в жизни не был знаком ни с какой Лидой. Наверное, она про Елкину мать. Тогда пора импровизировать.

– Как и многие другие. В универе, – говорю первое, что приходит на ум.

– Хотите сказать, что Лида, воспитанная, начитанная, правильная девушка, закрутила роман с подозрительным типом, который даже в тридцать лет называет себя Майком?

– Мне двадцать девять…

Но мое уточнение ею игнорируется. Тесак кажется все острее.

– Почему вы расстались? – продолжается допрос.

Мне становится жарковато. Оттягиваю воротник свитера, подтягиваю рукава, делаю глоток холодного лимонада. Вкусный. Никогда такого не пил.

– Потому и расстались. Что она, Лида ваша, воспитанная, начитанная, правильная девушка, а я всего лишь подозрительный тип.

– Паясничаете? Значит, знали о ее беременности?..

В кухню влетает Елка с выпученными глазами:

– Мама вернулась!

Да твою ж… Да-а-а, Майк, эту ночь ты точно проведешь в обезьяннике, а, может, и четырнадцать следующих. С наступающим, мать твою!

– Прекрасно! – Тесак возвращается на место. – Вся семья в сборе.

Я провожаю эту тетю Мотю взглядом и разворачиваю к себе Елку.

– Мы так не договаривались, – шиплю ей.

– С ней какой-то дядька, – бурчит она, потеряв все былое предпраздничное настроение.

Слышу, как из гостиной доносится красивый женский голос. Нежный, мягкий. Такой голос на сцену бы. Или шептать на ухо перед сном. До мурашек пробирает.

– Всем привет! Вот… познакомьтесь… – представляет она того дядьку с запинкой.

– Майк, я не хочу, чтобы мама с ним женилась, – признается мне Елка. – Он мне не нравится.

– Ты его еще не видела даже.

– Мама из-за него опоздала сегодня. Значит, она его больше любить будет.

– Это Даниил, – слышу из гостиной. – Мой жених и…

Елка хватает меня за руку и дергает на себя. Не представляю, что у нее на уме, но чувствую, как ей плохо от мысли, что у мамы появился жених.

Сам не понимаю, как она выволакивает меня из кухни. Взглянув на этого самого Даниила с пыхтящей коробкой в руках, жмется ко мне крепко-крепко, словно негласно просит не отдавать ее ему. А стоящая рядом с ним Лида, которую я толком разглядеть не успеваю, вдруг грохается в обморок.

Глава 8. Лида

Не могу точно сказать, что я испытываю. Страх? Шок? Приступ паники? Ясно только одно: я слышу звон своих натянутых нервов. Плыву на грани комы. Сквозь отключку чувствую, как кто-то загребает меня мощными ручищами и несет в неизвестном направлении. Будто хищник в свое логово. Горячий, голодный, жадный.

В следующее мгновенье я уже лежу на чем-то твердом. Шубы на мне нет. Веки понемногу разлепляются, и по глазам бьет яркий свет кухонного спота. Глотком свежего воздуха и разрядом дефибриллятора прошивает меня компресс из промоченного холодной водой полотенца. Вздрогнув, подскакиваю на месте.

Удерживая свой вес на одном локте, быстро осматриваюсь. Я лежу на столе посреди кухни. Он у нас вместительный. Семья-то большая. Так что меня на нем целиком освежевать можно. Тем самым тесаком, что лежит возле широкой мужской руки.

Разглядываю проступающие вены, уходящие под плотные рукава теплого свитера. Крупные петли вязки, ромбовидный узор, квадратные пуговицы, горловину. Кадык, гладковыбритый подбородок, белозубый оскал, прямой нос, выразительные серые глаза под густыми бровями.

Опять начинаю видеть фейерверки. Голова идет кругом. Где-то в груди растет пустота.

Это не может быть он! Я просто перенервничала. Любого заглючит после экстремального перелета в метель. Я при посадке двенадцать раз с жизнью попрощалась.

Но все вокруг начинает проясняться. Я даже слышу, как тетя требует у Елки впустить ее на кухню. А моя дочь, заперев дверь, упрямо держит ее с той стороны и никого не впускает.

Неужели это не сон?

Опять падаю назад, но в этот раз мужской силуэт на рефлексе перемещается вдоль стола и успевает поймать мою голову своей рукой. Нависнув сверху, произносит знакомым голосом, пронизанным все той же бешеной энергетикой:

– Лида, ты меня пугаешь. Прекрати этот цирк.

Резко распахиваю глаза и смотрю в его напряженное лицо.

– Это всего лишь досадное недоразумение. Я не маньяк, не альфонс и тем более не педофил. С Елкой мы познакомились случайно.

В горле пересыхает от тревоги. Не имеет значения, как они познакомились. Важно, что теперь он о ней знает!

– Я просто завез сына своей секретарши в садик. А там она на нервяке. Слово за слово, и я уже в роли ее отца на утреннике. Потом выяснилось, что она голодная и собирается ехать домой на маршрутке. Я, как любой нормальный мужик, не мог позволить ребенку добираться домой общественным транспортом в одиночку. Решил для плюсика в карму завезти ее домой, заодно покормить. Но тут во всю эту сумасшедшую историю влезла твоя тетя Мотя. В общем, я рад бы свалить. Меня подруга ждет. Проблема в твоих родственниках, которые теперь уверены, что я настоящий отец Елки. Так уж вышло, что я тоже Михаил. Для тебя Майк, – опять улыбается, вкладываю в эту мимику весь свой шарм и самолюбование. – Сори, я отвлекся. Короче, я искренне извиняюсь, что обломал вам с Даниилом столь торжественный момент, но, надеюсь, вы с Елкой сможете объясниться перед вашими родными, и тогда я пошел.

Господи, что он несет? На торчка вроде непохож. Возмужал, посерьезнел. Вместо майки со скандальным принтом и косухи теперь модный свитер. Волосы, которые когда-то собирал в пучок, превратил в стильную стрижку. Серьги в ухе больше нет. И взгляд не такой дерзкий. Женился, что ли?

– Лида, скажи что-нибудь, – просит он хмурясь.

Но трудно на это отреагировать, когда язык к небу примерз.

– Воды, – вытаскиваю я из себя несколько звуков.

– Лимонад будешь? Вкусный, – предлагает он, приподнимая мою голову и поднося к губам стакан.

Я делаю один долгий глоток, не сводя взгляда с Майка Кайсарова. Странно он смотрит на меня. Совсем не так, как семь лет назад. Тогда он лишь делал вид, что сходит по мне с ума. А сейчас будто реальный интерес проснулся.

Конечно! Я же обрезала косу и стала красиво укладывать волосы. Избавилась от злополучной родинки на щеке. Сделала ринопластику и лазерную коррекцию зрения. Выровняла и отбелила зубы. Набрала еще двадцать килограммов к тем сорока, что весила тогда. Сменила гардероб и научилась пользоваться косметикой. Сейчас надо сильно постараться, чтобы увидеть в нынешней Лиде ту страшилу, которую все называли Монашкой. Увы, именно такой я была до перевода на заочку. Результатом воскресной школы, будь она неладна!

– Полегчало? – интересуется он, помогая мне сесть. – Лида, я правда не больной. Я всего лишь помог Елке не ударить в грязь лицом. Ты волнуешься, это понятно. Ты ее мать. Оберегаешь ее от всего, ведь отца-то у нее нет. И мне кажется, он был конченым дегенератом, раз ты решила воспитывать ее в одиночку. Но это не мое дело, и лезть в него я не собираюсь. Я просто хочу уже вернуться в свою привычную среду.

Ничего не понимаю! Он что, не догадывается, что Елка – его дочь? Или еще круче – не узнает меня?

– Вы можете идти, – произношу я, проверяя ответы на свои вопросы. – Я все улажу.

Кайсаров с улыбкой выдыхает и ставит стакан возле меня.

– Рад, что ты все поняла. Обещаю, больше вы меня не увидите.

– Дай-то бог.

Я уже отсчитываю секунды до его исчезновения из нашей жизни, но дверь открывается. Вбежавшая на кухню Елка хватает Майка за руку и отводит в сторону, обидчиво косясь на меня. Манит его ручкой наклониться и, подтянувшись на носках, что-то шепчет ему на ухо. Кажется, это что-то может мне сильно не понравиться…

Глава 9. Майк

– Мне не нравится этот прилизанный герой, – шепчет малявка мне на ухо.

Замечаю, что ее чертовски симпатичная и еще чертовищнее бабахнутая мама запекает нас косым взглядом на невидимом вертеле. По крайней мере, меня. Ревность – это зверь. А Лидин жест руками в воздухе, который символизирует ее фантазии о моем удушении, не сулит мне ничего хорошего. Пора уносить ноги.

– Слушай, – сажусь на корточки и беру Елку за ручки, – ты же его совсем не знаешь. Вам надо познакомиться, притереться. Видела, какая у него коробка в руках? С подарком прибыл.

– Ага, с селезнем сутулым, – бурчит упрямо.