«Карлик что ли, – подумал Михаил и отвёл взгляд, неудобно стало, что он так разглядывает человека с физическим недостатком, – Чего он в лесу-то делал? Надо Семёныча спросить, что за карлик у нас в деревне живёт, раньше вроде не было таких никого…»

– Не ходи на овраг, – буркнуло снизу, Михаил глянул за забор, там стоял он, потирая рукой бороду, – Я говорю, на овраг пока не ходи.

– Ч… что? Почему не ходить? – оторопело спросил Михаил в изумлении глядя на карлика, – А ты…кто?

– Ты – Зверобой? – сердито засопел карлик.

– Кто? Я… нет, никакой я…

– Ты Кудеяров?! – карлик начал багроветь от злости и щипать себя за бороду, – Ты Ефросиньи внук и живёшь в этом доме?!

– Я… да, это я, но я не…

– Значит, ты – Зверобой. И я тебе говорю- не ходи пока на овраг!

– На двор его не пускай, – послышалось от крыльца знакомое контральто, – А то не отвяжешься от них потом.

Михаил обернулся. Аделаида стояла на крыльце облокотившись на перила со своей трубкой в руке, и не глядя на стоявших у палисада выпустила вверх дым.

– А ты… вы… и днём что ли можете приходить? – Михаил уже и не знал, чему больше удивляться.

– Могу и днём, – Аделаида помахала рукой и улыбнулась.

Сегодня на ней было синее платье с белым кружевным воротником, а на голове шляпка с синими и голубыми пёрышками, скреплёнными белым камнем.

– Не наговаривай на нас! – рявкнул карлик, сердито глядя на Аделаиду, – Болтаешь только, брякотуха! А ты, – тут карлик ткнул в Михаила толстым, как сарделька, пальцем, – На овраг не ходи! А не то худо будет!

Круто развернувшись на месте, карлик порысил обратно к лесу, в который опускалось закатное солнце, возводя в небо красный столб.

– К…кто это был? – спросил Михаил, хотя уже понимал, что не удивится любому ответу Аделаиды, – Карлик какой-то… Чего он, в лесу что ли живёт? И как он узнал, что я на овраг собираюсь ехать, веники резать?

– Вопросы, вопросы, – распевно проговорила Аделаида, и повела рукой в синей перчатке, – Ты в баню собирался, так ступай. А после станем пить чай, тогда и поговорим.

Михаил торопливо тёр себя мочалкой и размышлял. Не похоже было, что он свихнулся. Или похоже? Может, к Семёнычу сходить, поговорить… И расспросить невзначай про карликов, может и в самом деле приехали сюда жить, дом какой-нибудь пустующий заняли. Ну вот как цыгане, приезжают же откуда-то, живут, покоя от них потом нет никому. А тут может вот, карлики…

И с Аделаидой ничего не понятно, она же ему даже не прабабкой приходится, строго говоря. Михаил помнил бабушкины рассказы про своего мужа, Мишиного деда, вот у него и была родная сестра, которая обладала уникальным голосом, и служила в столичном театре.

То есть живой она ну никак не может быть! А значит, она призрак! Но, тогда как же она является к нему среди бела дня, нарядная, да ещё и заявляет – давай пить чай, Миша!

Как это понимать? Кто такой Зверобой? Что это, если не сумасшествие?! И Михаил, как военный человек, знакомый с дисциплиной, просто обязан поехать в больницу, дабы в безумии не утвердиться и не нанести тем самым вред гражданскому населению! Но… сейчас Михаилу уже не хотелось никуда ехать, ему было любопытно, что же будет дальше!

Нужно Сане позвонить и предупредить его, всё ему рассказать, и вот если друг увидит в Мише признаки сумасшествия, тогда пусть крутит ему ручки и везёт по известному адресу, без всяких разговоров. А пока… Интересно, а конфеты с чаем Аделаида тоже есть может?

Аделаида сидела у стола, изящно сложив обтянутые синими атласными перчатками руки и смотрела в окно. В комнате пахло миндалём и немножко цветами, Михаил неловко помялся возле двери, а потом пошёл в кухню готовить чай.

Немногим позже он накрыл стол к чаю, уж как умел, было немного неловко за разномастные чашки, и отколотый кусочек на крышке сахарницы – когда-то они с Леной увозили сюда посуду из дома, которая там уже не к месту была, а тут, вроде как на даче, ещё сойдёт.

А теперь напротив него сидела дама, которой более пристало держать в руке чашечку какого-нибудь тонкого фарфора…

– А ты молодец, – сказала Аделаида, – Держишься, не истеришь.

– Ну… бывало и хуже, – смутился Михаил.

В смущении он глянул в окно и увидел, что возле забора опять стоит мужик в костюме-тройке, тот самый.

– Да, снова пришёл, – кивнула Аделаида, проследив его взгляд, и перья на шляпке дрогнули, – Ему помощь твоя нужна. Что, будем помогать, или в дурку поедешь?

– Да как я ему помогу? Он же… он…

– Ну да, мёртвый. Я научу, как помочь. Нам с тобой теперь много чему научиться требуется. Твоего решения жду.

– Ладно, – кивнул Михаил, – Всё равно так жить невозможно, когда у тебя под забором мертвяк ошивается.

– Ну, тогда после чаепития пойдём и поговорим с тем, кто просит помощи Зверобоя! – удовлетворённо произнесла Аделаида и изящным движением поднесла чашку ко рту.

Глава 7.

На улице уже стемнело, чай был допит, Михаил убрал со стола и с интересом поглядывал на Аделаиду, которая сидела у окна, покачивая своей трубкой. Сегодня дым от неё пах вишней, его струйки выносило сквозняком за окно, Михаилу тоже захотелось курить, но он вспомнил, как смотрела на него Аделаида, когда он свои закуривал… Нет уж, подождёт, пока он отправится восвояси, и уж потом…

– Ну что? Ты готов? – спросила дама и встала.

Висевший над крыльцом тусклый фонарь давал немного света, на весь двор не хватало, огонёк его подрагивал на ветру, и от этого в вечернем сумраке плясали причудливые тени. У забора никого не было, когда они подошли, глаза Михаила привыкли к темноте и он различил тёмную кромку леса, там, в кустарнике, блуждали сейчас тусклые разноцветные огоньки.

– Никого нет, – с нескрываемым облегчением проговорил Михаил, – Вот и отлично! Может, нам сперва теорию изучить, записать, что нужно, а уж потом к практике… А то натворю дел, на смех меня поднимите.

– Дорогой, не бойся, мы все когда-то были такими, как ты, – немного напевно произнесла Аделаида, – Учиться лучше сразу на практике.

Она обернулась, выглянула за штакетины, чуть перегнувшись и стала искать кого-то глазами. И видимо нашла, потому что подняла руку и красивым жестом поманила:

– Подите сюда, любезнейший, не бойтесь.

Откуда-то и сумрака, сгустившегося в тени старого дуба за колодцем, отлепился кусок тени и стал приближаться, в нём вырисовывались очертания мужской фигуры.

– Что у вас стряслось, поведайте нам, – Аделаида приятно улыбнулась, но Михаил увидел, что её лицо стало строгим, она внимательно следила за тем, кто приближался к ним по ту сторону забора.

– Кххх, кххх, – мужик в костюме, остановившийся в метре от забора и принявший почтительную позу, чуть склонив голову, захрипел, явно пытаясь что-то сказать, но выходило у него плохо, земля сыпалась изо рта, много земли, Михаил думал, как она там у него поместилась.

Страха в его душе не было, да и противно не было, скорее жалость проснулась в Мишином сердце. Чуть тронули сознание воспоминания о том, как много видел он смерти, что даже успел привыкнуть к ней. Там, где он был, люди умирали часто и много… и всех их он помнил, лицо каждого словно отпечаталось на сетчатке глаз.

– Он не сможет вам ничего сказать, – раздался из-за мужика в костюме робкий женский голос.

Из-за его плеча испуганно выглянула девушка в платье с блёстками, та самая, которую Михаил видел в тот раз на мосту.

– Милая, не бойтесь, – сказала Аделаида, – Мы не обидим вас. Подите сюда и расскажите, что с вами случилось. Как вас зовут?

Мужик взял девушку за руку и кивнул, при этом голова его как-то нелепо мотнулась, как у куклы… словно шея у него была сломана и череп не держатся на ней.

– Меня зовут Алла, а его – Геннадий. Они привезли нас к реке и стали звонить, чтобы им денег привезли, иначе грозили убить нас. Гена… он бизнесмен… был… У него несколько фирм, недвижимости много, дом большой вот недавно в райцентре построил, и мы туда с ним переехали. А я…

Алла замолчала, провела рукой по платью, с него стала сочиться вода. Геннадий стоял рядом с ней и смотрел в упор на Михаила, так, что ему даже не по себе стало от этого взгляда.

– Я была его любовницей, – продолжила Алла, – Но мы… мы хотели пожениться, он подал на развод.

Внутри Аллы забулькало, Михаил понял, она собирается заплакать, Геннадий тронул её за плечо и устало помотал головой, стукнувшись ухом о собственное плечо.

– И что, деньги не отдали за вас? – спросил Михаил, – У кого они деньги требовали?

– Отдали деньги. Жене его звонили, требовали, чтоб она привезла, – сказала Алла, – Когда деньги привезли какие-то люди, Гену посадили в машину и увезли, а меня утопили в речке. Привязали к ногам какую-то железку, руки тоже связали, – тут она показала черные следы на руках и обрывки верёвки, – И всё.

Она замолчала, глядя на Геннадия, из глаз её текла вода, широко, ручьём, как не могут бежать обычные слёзы.

– А потом… я не знаю, как, я вышла из воды и увидела, что ты едешь по дороге, – Алла указала на Михаила, – Поняла, что мне нужно к тебе подойти, и в тот вечер пришёл Геннадий ко мне. Его убили чуть дальше, переехали машиной и бросили в камыше, там в сухой балке. Закопали в землю, когда он ещё дышал…

– Кххх…ххх, нам… нужен… Зверобой, – с трудом прохрипел Геннадий.

– Иначе нам никак, – согласно кивнула Алла, – Так и будем тут шататься.

– Идите, – сказала Аделаида, – Мы всё сделаем, но только… сами знаете, если начнёте здесь по округе шататься и людей пугать… а то ещё чего похуже вытворять – помогать вам никто не станет.

Алла кивнула головой, Геннадий попытался чего-то сказать, но не смог, только рукой махнул, и вскоре два тёмных силуэта растаяли в ночном сумраке.

– Понял? – спросила Аделаида, многозначительно посмотрев на Михаила.

– Нет, – честно признался тот и расстроился от того, как вытянулось лицо его учительницы.

– Идём в дом, – нахмурилась Аделаида, – Ну как же не понял? Их что-то держит здесь, не отпускает, они умерли, но не могут уйти. Что-то… или кто-то привязал их здесь. И если им сейчас не помочь, то пройдёт совсем немного времени, ничего уже нельзя будет сделать. Алла станет заманивать в реку неосторожных купальщиков, утягивать их под воду, а Геннадий… даже не знаю, во что может перерасти его обида…

– Ну и как им помочь? Я-то что могу сделать? Найти их тела и похоронить? Или может, ритуал какой-то провести?

Михаил почувствовал, что устал, внутри всё стало мрачным, вспомнились и свои обиды… Какая тут помощь ходячим трупам, когда сам он… не может ещё в себя прийти! Так и видится ему Лена в объятиях этого сморчка-Валеры! Нога разболелась, в боку тоже заныли мышцы, в пальцах раненой руки пульсировала боль.

– Но ведь все живы, – мягко тронув его за руку проговорила Аделаида, – И Лена жива, и сынок её тоже. Скоро переедут в Тулу, освободят твою квартиру, и ты сможешь там жить, если захочешь. А здесь… Алле и Гене нужна твоя помощь. Их нужно освободить.

– Да что ты понимаешь! – сорвался Михаил и отдёрнул руку, – А мне кто поможет?! Мне?! Меня кто освободит!

Он одним движением сгрёб со стола оставшуюся после чаепития вазочку с конфетами, смахнул её на пол, и она разлетелась осколками. Яркими брызгами по полу рассыпались конфеты в цветных обёртках….

Михаил встал, шумно отодвинув стул, и ушёл в комнату. Упав на кровать, он зарылся лицом в подушку, и закрыл уши руками. Ничего он не хочет, и не может никому помочь! И вообще, всего этого просто не бывает, и это всё ему привиделось.

И эта утопленница со своим кавалером, и карлик, велевший ему не ходить на овраг, и даже сама Аделаида… всё это не настоящее, это галлюцинация и последствия контузии, или от таблеток побочку дало!