Михаил натянул на себя старенькое шерстяное одеяло и укрылся с головой. Пусть все оставят его в покое, пусть уходят и не возвращаются сюда никогда, пусть дадут ему поспать!

Михаил хотел было подняться, достать бутыль, подаренную Семёнычем, и намахнуть целый стакан! А лучше два! И тогда он проспит до утра, без снов, без мыслей в голове и терзающих его воспоминаний. Хотел встать, но не успел – так и заснул с одной ногой, опущенной с кровати на пол.

– Ты просто устал, дорогой, – тихо сказала Аделаида, которая стояла в изножье старенькой кровати, – Первая встреча всегда самая сложная. И раны отнимают силы, это несомненно…

Она прошла по комнате, подол её синего платья легко шуршал по деревянным половицам. Посмотрев на часы, Аделаида постучала по ладони своей трубкой и сказала:

– Нам нужна помощь, я не хочу терзать его ещё сильнее! Проведите его!

В одно мгновение исчезла и она, только синяя, едва приметная дымка рассеялась в проникающем через растворенное окно свете восходящей над Ворогушами луны.

Глава 8.

Утром Михаил проснулся в твёрдой решимости поехать в райцентр, к доктору. Хоть и назначен у него был приём в госпитале, только в следующем месяце, ничего, попросится на приём сегодня. Дедов самогон – не выход, мало того, что быстро закончится, так ещё и легче от него не станет, только хуже будет.

Утром, когда солнечный свет заливал и двор, и широкий луг, раскинувшийся за забором, и тот дуб… всё произошедшее накануне казалось сном. Не может этого быть, вот и всё! Михаил доставал из шкафа водолазку и лёгкую куртку, купленную им ещё в Москве, как «парадно-выходную», джинсы, кроссовки. До райцентра поедет на мотоцикле, не хочется в автобусе трястись, да до него ещё дойти надо – на тот единственный утренний рейс в Ворогуши и обратно он уже опоздал, а до шоссе – не с его ногой по лесным тропам бегать!

Михаил постоял посреди кухни, прикидывая, что нужно купить из продуктов, и для хозяйства, потом прикрыл окна – на горизонте закудрявились облака, возможно дождь будет. Подумав, он достал старую плащ-палатку и бросил её в люльку, если начнётся дождь – на мотоцикле не очень комфортно будет ехать.

Сложил документы во внутренний карман ветровки, Михаил запер дом и вывел мотоцикл за ворота. Обернулся посмотреть, может быть и не вернётся уже сюда… вдруг доктор скажет – всё… с головой бардак, оставайся-ка ты, друг Михаил, в стационаре.

Аделаида не появлялась сегодня, никто не вышел его проводить… да и есть ли она, Аделаида эта самая, призрак прабабки, или галлюцинация.

Михаил перестал думать про это, вернув себя к вопросам насущным, так сказать. Нужно много чего купить, шлем новый надо, этот воняет плесенью и весь покоцанный, как будто им орехи кололи, аккумулятор на мотоцикл тоже, наверное, придётся новый покупать, этот на ладан дышит.

Когда он стал думать про обычные вещи, стало легче, может всё наладится у него. От стресса чего только не бывает, да ещё и ранения, тоже дают о себе знать.

Михаил рулил по грунтовке в сторону шоссе, ветерок обдувал его лицо, шлем он пока не стал надевать и рассматривал плывущий мимо луг над рекой, и кромку леса по другой стороне дороги. Впереди показался мосток, внутри заворочалось какое-то беспокойство, холодное, неприятное чувство тронуло душу…

Остановив мотоцикл перед мостком, Михаил достал из кармана обезболивающее. А ведь думал и сегодня обойтись без него, перед этим несколько дней боль не так сильно мучила, а тут… Внезапная тьма накрыла его с головой. Показалось, что он оказался под толщей воды, холодной, колючей, дышать было невозможно, тоннами воды его просто прижало к илистому дну, ни рукой, ни ногой пошевелить было невозможно. Ил затягивал, словно болотная топь втягивал в себя тело, чернота погружала его, довольно чавкая. Михаил пытался дёрнуться, изо всех сил, разрывая грудь от беззвучного крика, но путы на ногах, к которым было привязано что-то тяжёлое, не дали ему даже приподняться.

Захлебнувшись своим криком, Михаил будто «вынырнул» из своего видения на солнечный свет. Он сидел на земле, прислонившись спиной к заглохшему мотоциклу, вокруг рассыпались таблетки, пузырёк от них валялся рядом.

Вот это… да… Михаил вытер рукой вспотевшее лицо и подобрал пузырёк, там ещё оставалось несколько таблеток, но Михаил сложил их обратно в карман. Мало ли, может будут нужнее, сейчас ещё можно потерпеть.

В зарослях камыша, недалеко от мостка послышались голоса, и вскоре оттуда выскочили трое мальчишек. Увидев Михаила, они остановились, но потом пошли прямо к нему. На плечах были удочки, сачок, видимо, рыбачили, но улова не было видно.

– Дяденька! Дяденька! – испуганно оглядываясь затараторили мальчишки, – Там… это… Поёт кто-то!

– Да? Ну хорошо, что такого, кто-то отдыхает, поёт, – ответил Михаил, – Что, не клевало сегодня?

– Да уж давно не клюёт, – проворчал один из рыбаков, – Бабушка говорит, нечисть в речке завелась, потому рыба ушла. А сейчас… пел там кто-то!

– Что в этом такого, может тоже рыбачит кто.

– Да вы не понимаете, там прямо в воде кто-то поёт! Мы все слышали! Не на берегу, а в воде!

– Так не бывает, – с сомнением в голосе ответил Михаил, хотя сам уже знал, ему понятно было, кто там поёт, только верить в это он не хотел.

– Идёмте, сами увидите! Мы покажем!

– Идите-ка домой, и никуда не лезьте тут больше, понятно?

– Бабушка говорит, это русалки заманивают, – смущённо потупившись, пробормотал мальчишка, – Утащить хотят к себе!

– Точно! Русалки! – серьёзно ответил Михаил, – Я и сам такое много раз слышал! А потому идите домой и пока на речку не ходите, уговор?

– Уговор! – крикнули мальчишки и понеслись в сторону деревни, на ходу обсуждая случившееся.

Михаил ещё немного посидел на сиденье мотоцикла, стараясь успокоиться. Достал cигaрeты, но тут же убрал обратно, курить не хотелось, даже мутить начало от воспоминания о вкусе табачного дыма.

Надо всё же посмотреть, чего там ребятня напугалась, Михаил пошёл в камыш и стал осторожно ступать, не хотелось испачкать кроссовки. Камыш шуршал, шептал что-то, Михаил помотал головой, уже мерещится всякое в обычном ветре!

Речная гладь простёрлась перед ним, блистая в солнечных лучах. Лёгкая рябь шла у самого берега, но… всё было тихо. Михаил вздохнул, приложил ко лбу ладонь козырьком и оглядел противоположный берег. Самое узкое место русла было как раз под мостом, а здесь река уже чуть расширялась, и уходила дальше, образуя глубокий омут, который широко разливался по весне, заливая половину луга.

Михаил глянул на часы, некогда тут прохлаждаться, ехать пора! Выдумала ребятня себе приключение, да ещё и Михаил на ребячьи выдумки повёлся. Он повернулся и вытянул руки, чтобы проложить себе обратную дорогу в зарослях сдвинувшегося за ним камыша.

Внезапно заиграла тихая музыка… или нет, скорее это был звон какого-то маленького колокольчика. Михаил вздрогнул и стал озираться, в надежде увидеть неподалёку хоть кого-то, у кого могут звучать эти звуки. Может быть сидит где-то рядом в камыше какой-то рыбак, и у него радио портативное играет, или телефон негромко так звонит, чтоб рыбу не распугать.

– Эй! Кто здесь? – громко сказал Михаил и прошёл чуть влево, откуда и раздавались эти звуки.

Никто ему не ответил, пуст был берег, камыш зашумел сильнее под порывом налетевшего с луга ветра. Небольшой мысок выдавался с берега в реку, на нём какая-то коряга валялась, видать, течением ещё по весне выбросило. Видимо на этом мыске обычно и располагались встретившиеся Михаилу чуть раньше деревенские рыбаки, там осталась старая консервная банка с червями и обрывки лески.

Но музыка… никуда не делась, она стала сильнее. Михаил не понимал, что его толкнуло, но он точно знал, куда идти. Сделав несколько шагов, он увидел, что у кромки воды, в иле и мокрой траве что-то блестит. Наклонившись, он понял – это женский браслет, подцепив его веточкой, Михаил достал украшенье из воды. Это была золотая цепочка с подвеской в виде буквы «А».

«Алла!» – вспыхнуло в памяти, и Михаил вздрогнул.

Значит, всё это взаправду… Нужно ехать в отделение, рассказать о находке, но… как рассказать про Аллу, и про Геннадия? Тогда в дурку он заедет торжественно, с мигалками.

Решив, что по ходу дела посмотрит, как быть, Михаил дошёл до мотоцикла, завернул находку в чистую тряпку, и завёл мотоцикл.

Теперь уже не было настроения рассматривать окрестности, он надел шлем и прибавил ход. День обещает быть непростым, и все его планы, скорее всего, изменятся. Да, он правильно угадал, планы действительно изменились, вот только как – такого он и предположить не мог.

Глава 9.

До райцентра, который местные гордо называли городом, он доехал быстро, или, может ему так показалось, потому что он не мог перестать думать о случившемся. Как бы там ни было, была ли Аделаида, и Гена с Аллой, или всё это ему привиделось, но браслет-то был… Хотя, может быть его обронил кто-то, пока купался… Михаил тряхнул головой – сдаст находку в местное отделение, пусть разбираются.

Замелькали дома и магазины, Михаил немного пришёл в себя, стараясь следить за движением машин, становилось жарко и ему нестерпимо хотелось пить. Решив, что сейчас остановится у какого-нибудь магазинчика и купит воды, Михаил стал присматривать место для остановки. Пропустив несколько магазинов, он остановился у симпатичного павильончика, повесил на руль свой старенький шлем и вошёл внутрь.

Продавщица за прилавком что-то писала в пухлой тетради и бровью не повела, что пришёл покупатель, Михаил потоптался немного, оглядывая витрины. Почему он выбрал именно этот магазин, потом он и самому себе не мог объяснить, просто знал, что именно сюда ему нужно зайти.

Продавец продолжала писать в своей тетради, Михаил оглядывал витрину, заставленную бутылками воды и лимонада, но пить почему-то расхотелось. Он повернул голову и в углу помещения увидел открытую дверь в небольшой коридорчик. Его прямо потянуло туда, ноги сами сделали шаги, и Михаил сам не понял, как оказался в этом тёмном коридорчике перед приоткрытой дверью, ведущей то ли на склад, то ли в подсобное помещение.

Всё происходило само собой, Михаил поднял руку и толкнул дверь, она приоткрылась, за нею оказался небольшой кабинет. Обстановка там была недешёвая, почему-то отметил Михаил, деревянная мебель, дорогое кресло возле стола. И в нём сидела женщина средних лет с перекошенным от злости лицом.

Она вздрогнула, когда открылась дверь, а увидев Михаила женщина побледнела и медленно поднялась с кресла. Он молча стоял перед нею и смотрел ей в лицо, не зная, что он должен сказать… и вообще, зачем он сюда пришёл, и кто эта женщина.

«Это она, она… у неё есть это…, – зазвучало в голове у Михаила на разные голоса, – Забери, забери у неё это!»

Голоса гудели, от них становилось не по себе, но Михаил решил, что он не может понять, что ему делать дальше, но… делает. По какому-то наитию делает, так вот пусть так и будет дальше. Он перестал думать о чём-либо вообще, и шагнул вперёд, протянул руку и коснулся ладони этой женщины.

Её лицо перекосилось, она вскрикнула и упала в кресло, оно откатилось к окну, а Михаил открыл ящик массивного стола и увидел там… куколку. Сшитая из какой-то ткани, страшная, с пучком опалённых волос на голове, вся в грязи, а на ней было синее платье. С блёстками.

Михаил взял куколку в руки, она стала скукоживаться, словно иссыхая, а потом загорелась. Пламя пожирало ткань, волосы потрескивали в огне, Михаил держал её в руках, но боли от огня не ощущал.

Женщина в кресле закричала, вытянув вперёд ладони, она выла от боли, руки её на глазах покрывались волдырями, кожа на ладонях горела и слезала клочьями. Когда от куколки в ладонях Михаила остался только серый пепел, женщина в кресле потеряла сознание.

Михаил подул на руки, пепел рассеялся в воздухе, и ему показалось, что пепельная пыль растягивалась в тонкие, не приметные глазу нити, которые поплыли по воздуху в окно.