Первым порывом было расколотить все, чтобы разрушить планы Гаэль, но потом она поняла, что этим ничего не добьется, лишь подвергнет угрозе других безлюдей и продлит свое заключение. Немного успокоившись, Флори решила осмотреться: проверила заколоченное окно, попыталась заглянуть в щель между досками. Просвет оказался слишком узким, и пришлось оторвать одну перекладину, впустив в помещение еще больше холода. Потянуло сквозняком, и ее босые ступни закололо от холода. Вычурное платье из фланели, в которое ее переодели, точно куклу, почти не грело. Мысль о побеге вспыхнула и тут же погасла. Даже если сейчас ей удастся выбраться из дома, то без обуви и зимней одежды она не уйдет далеко, а обречет себя на смерть. Нельзя действовать опрометчиво. Она нужна Гаэль живой, а значит, у нее есть время, чтобы все обдумать.

Мир из окна выглядел как чистый холст: ни деревьев, ни домов, ни копоти на снеге. Дом стоял в глухом, забытом людьми месте, и тишина здесь была такой плотной, что казалось, поглотит даже крик.

Но она все равно закричала.

Глава 6
Дом среди скал

Ризердайн

Охо был затерян среди скал. И не город вовсе, а большой дом на лоне природы: каменные стены под облачным сводом. Отрезанные от прочего мира, словно запертые в неприступной крепости, местные жители вели скромный быт, что, однако, не отняло у них прирожденной стати. Здесь каждый, даже простой торговец или ремесленник, отличался гордой осанкой, уверенностью во взгляде и точеным профилем, словно высеченным из камня. Южное солнце покрыло их кожу бронзовой пылью, суровая жизнь в горах закалила характер. Неприхотливые, выносливые, ловкие и бесстрашные оховцы разительно отличались от избалованных неженок с побережья, к которым причислял себя Риз.

В давние времена Охо был скромным наблюдательным пунктом у подножия скал. Постепенно его заселили смотрители и рыбаки, деревня раздалась вширь и, исчерпав этот клочок земли, поползла вверх. Морской промысел оставался главным доходом местных жителей, пока запасы рыбы не оскудели. Чтобы прокормить свои семьи, люди ушли в горы. Торговля и ремесло занимали малую часть населения: стариков, женщин и тех, кому не нашлось места в стане шпионов, добывающих ценный и неисчерпаемый ресурс – информацию. Благодаря ей Охо существовал и процветал.

В город вела одна дорога через канатный подъемник. Он вспарывал крутой склон как уродливый шрам, проходил меж скудной растительности, прорывавшейся сквозь камень, и заканчивался у маленьких домиков, примостившихся прямо на скалах, как гнезда чаек.

Делмар и Охо разделяла каменная гряда, достаточно было перемахнуть через нее, чтобы оказаться на месте. Но в назначенный час на заброшенной верфи Риза ждало старое рыбацкое судно с провожатым – угрюмым оховцем, не проронившим ни слова за весь путь. К моменту, когда они прибыли в маленькую гавань, Риз утвердился в мысли, что к нему подослали немого. Что ж, это был изобретательный метод держать его в неведении, а секреты – неразглашенными.

Они сошли на причал. Доски, покрытые заиндевелыми водорослями, проседали под тяжелой поступью оховца. Все вокруг, кроме самих скал, казалось зыбким и ненадежным, даже опорные столбы, откуда начиналась воздушная переправа. От соленого и влажного воздуха механизмы проржавели. Кабины скрипели, качались на ветру, грозясь сорваться с натужно гудящих канатов, и Риз в который раз пожалел, что не настоял на своем, чтобы лететь на Пернатом доме. Мельком взглянув на крепления тросов, он собирался отказаться от опасного подъема, но суровый вид сопроводителя напомнил, что здесь не будут церемониться с тем, кто боится высоты и ненадежных конструкций.

Медленный путь наверх позволил изучить местность: весь город предстал перед ним, как на развернутой карте. Отсюда был виден скалистый мыс, клином уходящий в море, и маяк вдалеке – старый и ветхий, он стойко выносил удары волн. От берега начиналась беспорядочная застройка: дома, выросшие на камнях, точно грибы, теснились друг к другу. Их крыши покрывал снег, похожий на крупинки соли, проступившей на поверхности. Кое-где, отдельными точками, попадались дымящие лачуги, где трудились гончары и кожевенники.

Чем выше они забирались, тем холоднее становилось. Воздух стекленел, и, попадая в легкие, будто разбивался на острые осколки. Дубленая куртка уже не спасала от промозглой сырости, и Риза не оставляла мысль, что его намеренно повели по длинному пути, чтобы доконать холодом и замариновать в тревожном ожидании грядущей встречи. Если так, они добились своего. На фоне местных жителей он чувствовал себя ничтожеством. Сопровождавший его оховец, чьи плечи занимали всю ширину кабины, легко переносил тяготы зимы, хотя на нем был лишь кожаный стеганый дублет без меха и штаны, заправленные в высокие сапоги с карабинами.

Казалось, минула вечность, прежде чем кабина достигла вершины, где обосновалась главная резиденция Охо. Построенная из камня и лишенная всяких архитектурных излишеств, она выглядела отколовшимся от скалы валуном, а внутри нее оказалось темно и сыро, как в пещере. В коридорах не было выставленного караула, но это не значило, что резиденция не охраняется. Зоркое око шпионов не упускало ничего. Риз ощущал, что за ним следят. Поначалу он оглядывался по сторонам, однако ему доходчиво объяснили правила:

– Смотрите прямо. Ходить со свернутой шеей очень неудобно.

Голос раздался словно из чревовещателя: Риз понимал, что с ним заговорил сопроводитель, но, будучи убежденным в его немоте и не видя лица, испытал странное смятение. После скрытой угрозы он задумался о том, какой прием ждет его там, куда его вели.

Наконец они оказались перед тяжелыми дверьми с приставленным караульным. Появление охраны означало, что главный человек Охо, его властитель и хозяин, был где‑то поблизости. Любая важная персона считала своим долгом обрасти верной свитой, создающей вокруг крепкий панцирь.

В Охо не было градоначальника, здесь его считали вожаком. Когда о нем упоминали, то почтенно склоняли головы, будто он стоял перед их мысленным взором и тенью преследовал всюду. Они с уважением называли его Вихо, главный, его настоящее имя держалось в тайне. Его покой оберегали и чтили: никто не видел вожака Охо за пределами резиденции, а тех, кому довелось встретиться с ним, можно было пересчитать по пальцам. Вихо решал самые серьезные вопросы, – все остальные он вверял своим преданным ищейкам.

Напарники обменялись жестами, смысл которых открылся Ризу чуть позже, когда караульный велел следовать за ним, а второй сменил его на посту.

Началась новая череда коридоров. Шагая следом за оховцем, Риз мог разглядеть его длинные угольно-черные волосы с нанизанными на пряди деревянными бусинами. Для местных это было чем‑то вроде оберега.

Они прошли через крытую галерею, соединявшую коридоры с обособленной частью резиденции: потолки здесь были выше, пространство – шире, а воздух – теплее и суше. В комнате, выбранной местом встречи, горел камин. Когда перед Ризом открыли дверь, в лицо ему дыхнуло жаром, будто он отодвинул заслонку и полез в топку.

Свет резанул по глазам. Пришлось щуриться, но мало-помалу он осмотрелся.

Широкие окна открывали завораживающий вид на Сумеречный утес. Расположенный таким образом, что его не касались солнечные лучи, он всегда находился в тени и служил подходящим символом для шпионов, чей успех во многом определялся искусством оставаться незамеченными. На фоне монументального пейзажа сидел человек, и один его облик красноречиво говорил о власти и силе, сосредоточенной в его руках: черные глаза с прямым проницательным взглядом, хмуро сдвинутые брови и волевой подбородок, окаймленный прореженной бородой. На оховца он совсем не походил. Его коротко остриженные волосы, темные, с легкой проседью, отливали червленым серебром, а лицо было бледным, желтоватым, как старая бумага.

Он сидел за пустым столом, не считая дымящего чайника и пары глиняных чашек. Вихо подал знак, и служанка, стоящая подле, принялась разливать напиток. Запахло мятой – почти по-домашнему, обманчиво-уютно.

– Что за люди среди наших скал! – воскликнул хозяин и после рукопожатия добавил: – Замерзли? Садитесь поближе к огню.

– Спасибо, мне достаточно чая, – ответил Риз и перевел взгляд на служанку, которая вдруг смутилась и опустила голову. Чашку она не подала. И, прежде чем он сообразил почему, на плечо ему легла тяжелая рука караульного. Предупреждение. Если бы Вихо не вмешался, эта самая рука одним движением могла сломать Ризу кость.

– У нас так не принято. Это моя помощница.

Вожак повернулся к девушке и кивнул, дозволяя ей исполнить просьбу.

Перед ним поставили чашку мятного чая, однако Риз к ней не притронулся.

– Мы чтим наших женщин, – продолжил Вихо, – и не допускаем, чтобы они прислуживали кому‑либо.

– Это не помешало вашей шпионке таскать поднос на делмарском празднике, – подметил Риз, с вызовом глядя на собеседника.

– Она была на задании. – Ни один мускул не дрогнул на лице Вихо. Обманчиво расслабленная манера держаться делала его похожим на хищника. Он поистине был главой шпионского города, вожаком стаи, обитающей среди скал. – И, заметьте, успешно с ним справилась.

Чем сильнее Риз старался обрести немного уверенности, тем резче его осаждали, не позволяя даже на миг почувствовать себя хозяином ситуации. Оставив попытки обыграть вожака на его же территории, он перевел тему:

– Зачем вы меня позвали?

– Обсудить ваше пагубное пристрастие.

На несколько мгновений повисла неловкая пауза. Названную причину их встречи следовало осмыслить, прежде чем что‑то отвечать.

– О каком из них пойдет речь? – непринужденно спросил Риз, стараясь запрятать истинные эмоции подальше, чтобы даже тень их не мелькнула ни в голосе, ни в выражении лица.

Вихо расщедрился на кривую усмешку.

– Похвально, что вы сохраняете бодрость духа, мой друг. Но не пытайтесь увиливать. Мы оба знаем, как развращает власть. – Он подался вперед и облокотился на стол. – Кто‑то переступает границу дозволенного, кто‑то находит удовольствие в разврате, дурмане или жестокости, а кто‑то, преисполненный чувства важности, становится зависим от собственных идеалов. – Он сделал многозначительную паузу, позволяя ощутить весомость его слова, а затем продолжил: – Я вас не сужу, нет-нет. В конце концов, каждый получает наслаждение по-своему и волен делать, что хочет, пока не вредит другим. В том‑то и загвоздка: ваша война с удильщиками много кому помешала.

– Я действую в интересах столицы, и вам это известно, – твердо сказал Риз.

Вихо вздохнул, словно рассчитывал на другой ответ и разочаровался.

– В своем городе вы вольны управляться как пожелаете. Но лезть на чужие территории – дурной тон. – Он зацокал языком и покачал головой, выказывая неодобрение. – Не следует так размахивать метлой, пыль стоит до самого Марбра.

Ризу стало не по себе. Ладони вспотели и стали липкими, будто он влез в клей. Вернее говоря, вляпался.

– Не понимаю, в чем вы пытаетесь уличить меня, – ответил он, сцепив руки в замок.

– Да бросьте. Вы достаточно умны, чтобы осознавать: вмешиваясь в дела удильщиков, вы вредите интересам влиятельных людей.

– Например?

Вихо усмехнулся. Его забавлял этот разговор, как опытного охотника могло забавлять долгое преследование добычи.

– Хорошая попытка выведать заказчика, но, увы. – Он замолчал и забарабанил пальцами по столешнице. Звук вышел раздражающим и выбил Риза из шаткого равновесия.

– Дайте-ка угадаю, – прищурившись, начал он, и сам удивился той неудержимой злости, что овладела им. – Кто‑то недосчитался рабочей силы на рудниках? Или попрошаек в городах? Может, в богатых домах не хватает рук, чтобы прислуживать господам? О нет, вероятно, на плантациях островного табака требуются новые труженики? Или бордели Марбра ждут свежей крови?

– Пять из пяти! Кажется, вам сегодня везет, мой друг. Советую заглянуть в игорное заведение. Сорвете жирный куш!

Риз не проникся его шуткой, сочтя ее неуместной.