– Проблема ваших заказчиков решается куда проще. Достаточно честно вести дела, и вопрос с удильщиками отпадет сам собой.

– Вы мечтаете о невозможном, мой друг. – Снисходительным тоном ответил Вихо. – Это все равно что требовать у солнца погаснуть, потому что оно слепит вам глаза. Зажмурьтесь, отвернитесь, укройтесь в тени, в конце концов.

– А что будете делать вы, если удильщики придут в Охо? Подожгут ваши дома, похитят ваших детей и женщин, чтобы продать их, как вещи… На это вы тоже закроете глаза? – с вызовом спросил он.

– Они здесь не появятся, – отрезал Вихо, но в глазах его промелькнула тревога.

– Потому что вы с ними заодно?

По одному взгляду, обращенному на него, Риз понял, что допустил непростительную дерзость.

– Я не торгую людьми. Мне платят за информацию. И, мой вам совет, – голос Вихо резко перешел в низкий шепот, похожий на утробный рык, – не играйте с огнем. Как показывает прошлый опыт, распалить пожар вы можете легко, а вот потушить – нет.

Риза захлестнула волна злобы на самого себя. Он до сих пор не оправился после войны с Браденом, каждое напоминание об этом было болезненным, как тычок в открытую рану. Он ничего не мог с собой поделать, а потому молчал, тупо уставившись в одну точку. Наверное, со стороны он выглядел настолько жалко, что даже Вихо смягчился.

– Я ваш друг, – заверил он, будто успокаивая. – У моих шпионов достаточно информации, чтобы сдать вас. Но они этого не сделают, пока я не позволю. Потому что ценю дружбу. А рисковать вашей жизнью все равно что рубить на дрова плодоносящее дерево. Смекаете, о чем я?

– Живым я принесу больше пользы.

– Именно!

– Мне это уже говорили, – мрачно добавил Риз, вспомнив подвал Механического дома, где ему предложили служить Брадену в обмен на жизнь. Сейчас с ним пытались сделать то же самое, разве что прием был несколько радушнее, даже чаю налили.

– Видите, как вас ценят! – Вихо щелкнул пальцами, позволив себе вспышку радости, но тут же снова посерьезнел. – Вернемся к сути. К нам обратились за информацией: хотят знать, кто мешает вести дела. Как вам известно, удильщики покинули Делмар и перебрались в другие города, но и туда ваши щупальца дотянулись. Каналы сбыта перекрыты, несколько главарей пойманы и гниют в тюрьмах. И чаще всего ловушка захлопывалась в Марбре.

– Я ни разу там не был.

Вихо хмуро сдвинул брови к переносице, будто учуял обман.

– Вы, может, и не были. Зато с недавних пор там обосновался ваш приятель. Вот так совпадение.

– Я не отвечаю за поступки других людей, – парировал Риз.

– Но можете влиять на них. – Вихо многозначительно посмотрел на него исподлобья. – Сворачивайте вашу самодеятельность и передайте господину Эверрайну, чтобы возвращался под мамкину юбку. Там ему куда привычнее… и безопаснее.

Риз заставил себя усмехнуться.

– Не понимаю, чего вы добиваетесь?

– Быть может, внимания вашей жены?

Риз стиснул зубы так, что скулы свело.

– Что это значит?

Вихо наблюдал за ним взглядом хищника. Когда затянувшаяся пауза стала опасной, он, хозяин положения, сменил тон на мягкий и вкрадчивый, усыпляющий бдительность:

– Расслабьтесь, мой друг. Я пошутил. Надо же как‑то разрядить обстановку… и поздравить вас с женитьбой. Сплетники шепчутся, что ваша супруга – красавица.

Риз подумал о том, что Илайн не понравилось бы столь поверхностное представление о ней.

– Они правы, – тихо ответил он. – Это одно из многих ее достоинств.

– Что ж, тем более. Не хочется, чтобы ее прекрасный лик омрачила печать скорби. Вдовство мало кому к лицу.

И снова удар наотмашь, а после – внимательный, пронзительный взгляд.

– Вы угрожаете мне? – прямо спросил Риз.

– Конечно нет! Охо приходит с миром.

«Но ничто не уходит от него», – мысленно продолжил он, понимая, что это значит.

– Тягаться с серьезными людьми провальная затея, мой друг, – назидательным тоном продолжал Вихо. – Все наслышаны о том, что вы наводите порядок в Делмаре. Многим это не нравится, но они соблюдают условия Пакта и не переступают границы чужих городов. Представьте их гнев, когда станет известно, что ваши амбиции простираются намного шире. Уверен, всех удивят ваши аппетиты. И тогда вас не сможет защитить ни Пакт, ни добрый покровитель, потому что вы первым пренебрегли и тем, и другим. – Он тягостно вздохнул, словно его и впрямь огорчала описанная им перспектива. – Но я готов вывести вас из-под удара. Ни один из заказчиков не узнает о ваших махинациях, но каждый заплатит сверх цены, когда я устраню саму проблему. Врачевателю платят не за диагноз, а за лечение. Не так ли?

Кажется, он снова молчал слишком долго. Потеряв терпение, Вихо сделал следующий ход:

– Напомню, что вы – наш должник.

На это Риз знал, что ответить.

– Как я и обещал, десять летающих безлюдей станут вашими. Работа уже идет, и нам…

– Меня не интересуют дома, – прервали его. – Такой оплаты я не приму.

Риз немо раскрыл и закрыл рот. В горле стало сухо и запершило.

– Оставьте их себе, мой друг, – бросил Вихо. – Сможете чаще навещать своего приятеля. Или его могилу. Уж как повезет.

– Он мне не приятель.

– Мы тоже так думали, когда звали вас сюда и предлагали сделать очевидный выбор. Но то, как рьяно вы защищаете Эверрайна, выдает вас с потрохами. Кстати, оставайтесь на ужин. Будет время обдумать все и принять верное решение.

Риз отказался, сославшись на обязанности градоначальника, чем вызвал у Вихо едкую усмешку.

– Даю вам неделю, – сказал он. – Жду в следующий раз с хорошими новостями. И чтобы направить вас, уточню, что пока ситуация не разрешится, наше сотрудничество приостановлено. Как это ни прискорбно.

От одной мысли, что ему придется возвращаться сюда, проделывать тот же путь и снова выносить эти манипуляции, Ризу стало казаться, что он задыхается. Следующие несколько минут его жизни стерлись из памяти. Когда он пришел в себя, то обнаружил, что его вновь сопровождает тот молчаливый оховец.

Шагая вслед за ним по темным коридорам, Риз с нарастающей тревогой думал о том, почему его на самом деле пригласили в резиденцию. Он не сомневался, что прокололся и чем‑то выдал себя, иначе бы Вихо продолжил говорить намеками, а не открыто ставил условия. Риз был не просто должником Охо. Заручившись их поддержкой, он выжил в противостоянии с Браденом и занял пост градоначальника. Он осмелился на борьбу с удильщиками лишь потому, что его пообещали защищать: как человека, из чьих рук Охо получили власть над самим Делмаром. Но когда игра зашла слишком далеко, его поставили перед выбором: он или Эверрайн. Кому‑то из них предстояло расплатиться за все.

Глава 7
Фамильный дом

Илайн

Как закостенелый безлюдь, ревностно хранящий одиночество, Илайн не любила принимать гостей. Домашняя рутина и суета на пустом месте претили ей. Это отнимало много времени, а потому было бы вычеркнуто из списка дел прежней Илайн. Но теперь, как истинной госпоже Уолтон, ей следовало приобщиться к традициям званых ужинов, следуя примеру Ма.

Воодушевленная приятными хлопотами, она требовала той же самоотдачи от других. Саймон едва поспевал выполнять поручения, лавиной накрывшие его с утра. Кажется, ему не приходилось работать столь усердно даже в его бытность мажордомом. Илайн искренне не понимала, зачем отдавать в прачечную чистое белье, полежавшее в шкафу, и для чего устраивать целый банкет по случаю приезда сестер Гордер, тем более что повод был не из радостных.

Натирая столовое серебро, то есть занимаясь очередным пустым делом, Илайн наблюдала за Ма, под чьими руками страдало тесто для пирога, пока Саймон морозил усы во дворе, разделывая рыбину для начинки. Вызывая облачка мучной пыли, хозяйка охала и вздыхала, переживая, что купила неправильного тунца. Сей неутешительный вывод она сделала из того, что Саймон возился с ним битый час. Илайн подозревала, что хитрый лис нарочно не торопился, но выдавать его не стала. Молча продолжала перебирать вилки и ножи, развлекая себя мыслями о том, что сказал бы Риз, увидев ее подвиги во благо семьи: «Какая выдержка, Ила, какое непоколебимое спокойствие для человека, держащего в руках колюще-режущие предметы! Ты превзошла саму себя! Продолжай в том же духе, любовь моя». Илайн фыркнула. «Любовь моя»? Риз никогда не называл ее так, а она спокойно обходилась без тривиальных признаний. Тогда откуда взялись такие фантазии? Видимо, надышалась чистящим порошком и помутилась рассудком.

Если бы не затянувшаяся игра в прилежную помощницу, Илайн уже встречала в порту гостей из Пьер-э-Металя, но ей пришлось отправить вместо себя Флинна. Не могла же она доверить ему чистку столового серебра? Хотя Флинн, дружище, согласился бы подменить ее и здесь.

Только она закончила с приборами, как ей подсунули бокалы. Их следовало избавить от воображаемой пыли и заставить блестеть, как заснеженные пики Южной гряды. Это утомительное занятие напомнило ей о годах юности, когда она, нищая девчонка с острова, приехала в столицу искать лучшей жизни. Надежды привели ее на кухню дешевой забегаловки, где приходилось таскаться с подносом и драить посуду. Почти как сейчас. Илайн было все равно, что протирать тряпкой: грубое стекло стаканов для портвейна или тонкий, звенящий в руках хрусталь. И то, и другое раздражало одинаково. На третьем бокале она пожалела, что согласилась помочь, на четвертом едва сдержалась, чтобы не запустить его в стену, на пятом отложила полотенце и решила, пусть последний, недомытый, достанется ей. Возможно, привкус пыли сделает земляничное вино менее приторным.

В этот момент Саймон принес на кухню рыбину, и от одного запаха Илайн замутило. Она с небывалой прытью, которую ошибочно могли принять за энтузиазм, переметнулась в столовую, чтобы заняться сервировкой. Там ее и застал Риз, вернувшись как раз вовремя, когда у нее почти иссякло терпение выносить семейный быт. Но, едва взглянув на него, Илайн передумала жаловаться и уж тем более спрашивать, как прошел визит в Охо. Все было написано на его лице: таком мрачном, что, казалось, от него померкнет хрусталь и почернеет столовое серебро.

Обронив всего несколько слов, Риз развернулся и ушел. Минуту спустя на втором этаже загудели трубы и паровой котел, нагревающий воду для ванны. Успев изучить его привычки и пристрастия, Илайн знала, что это значит: Ризу нужно серьезно подумать. Не осталось сомнений, что из Охо он вернулся с плохими новостями.

Дожидаясь их, Илайн нервно кружила по столовой, разглаживая салфетки и передвигая бокалы, точно фигурки на игральной доске. Когда ей надоело, она оставила все как есть и, умыкнув из стопки свежего белья пару пушистых полотенец, отправилась наверх.

В особняке им выделили лучшую спальню – с камином, гардеробной и отдельной ванной комнатой. Чтобы привыкнуть и обжиться, Илайн представляла, будто это уютный дом внутри дома. Но сейчас все было испорчено резким запахом островного табака, и за несколько секунд, проведенных здесь, ей снова стало дурно: то ли от подступившей к горлу желчи, то ли от концентрации всего раздражающего и неприятного, что случилось за день.

Она подошла к двери в ванную и постучала.

– Ри, я принесла чистые полотенца. Можно войти?

Ответом ей было молчание, но спустя несколько мгновений послышался плеск воды и щелчок замочного механизма. Горячий воздух вперемешку с дымом окатил ее лицо, и на миг Илайн зажмурилась. Глаза защипало. Да будь проклят тот, кто однажды додумался набить курительную трубку островным табаком, а вместе с ним и тот, кто внушил Ризу, будто эта чадящая гадость успокаивает нервы.

– Ты пришла поговорить со мной, а не из-за полотенец, – отозвался голос, глухой и тихий, будто марево было настолько плотным, что подавляло звуки.