Сосед из другого подъезда, дядя Коля, возил молочные продукты. В его машине было место, куда он прятал неучтенную продукцию молокозавода. Так он воровал молоко в пакетах, сметану в банках, творог в пачках у государства. Часть съедала семья, часть он менял у дяди Пети на колбасу и мясо, а часть продавала его жена на Мытном рынке. Деньги они хранили в погребе, в трёхлитровых банках. Имели «Жигули», ковры, жена – шубу, и тоже всей семьёй ездили отдыхать на юг.

Тётя Зоя, соседка по площадке, торговала пивом в киоске на Блиновском рынке, а муж её впритык к киоску принимал стеклотару. Она разбавляла пиво водой или недоливала его в кружки, а дядя Паша покупал всё, что приносили из дома пьяницы, чтобы похмелиться тёть-Зоиным пивом. И эта семья тоже копила сторублёвые купюры, прокладывая ими книги, красиво стоявшие на полках чешской стенки. Они тоже имели машину, ковры, шубы, сытых детей и отпуск в Крыму.

А такие семьи, как у Глеба, всего этого не имели. Потому что родители Глеба не воровали у государства. Жили только на зарплату.

И конечно, и дядя Петя, и дядя Коля, и тётя Зоя, лишившись своих левых заработков, ругали всех: и Горбачёва, и Ельцина, и перестройку, и кооператоров. Теперь им нельзя было воровать из общего «корыта» государства. Частный владелец и колбасы, и молока, и пива не давал это делать. Они жалели, что социализм в стране рухнул. Они потеряли свой мир, кормивший их, и не хотели принимать мир, кормивший Глеба.

И завидовали, что Глеб стал жить лучше, хотя он не воровал, а просто работал и, зарабатывая большие деньги, не складывал их в кубышку, а вкладывал в новое дело.

Глеб, открывая очередное предприятие, перед каждым новым коллективом выступал с речью:

– Раньше, при социализме, работая на государство, каждый из вас что-нибудь тащил домой. Потому что всё было общим. Сейчас вы пришли трудиться в частную фирму «Русский клуб», принадлежащую мне. Я буду платить вам хорошо, в два-три раза больше, чем вы получали раньше, поэтому воровать не советую. Я не государство и растаскивать своё предприятие не позволю.

Люди слушали, понимающе кивали головами, но всё равно воровали. И здесь сказывалось доперестроечное воспитание, что всё общее, а значит, и твоё.

Это понимание заставило Глеба ввести определённый затратный процент на своих мелких жуликов при планировании прибыли. После долгой борьбы с воровством в виде штрафов и усиления контроля Глеб обязал кадровиков увольнять работников сразу же после первого, пусть и незначительного хищения. Большинство всё же оказались людьми честными и порядочными, поэтому фирма «Русский клуб» работала успешно.

Глеб, имея уже достаточное количество предприятий, сам кочевал с одного места на другое, а для стабильной работы как воздух был нужен постоянный офис.

Помог Саша Король.

Он, начав работать в советские времена на центральной овощной базе Нижнеокска грузчиком, к началу перестройки уже стал директором этой базы. И всё бы ничего, но в это же время его жена подала на развод.

Если с первым событием всё было ясно и понятно – должности директора Саша добился тяжёлым трудом и примерным поведением на работе, то второе событие свалилось на него совсем неожиданно. А случилось вот что.

Его жена Асиля, миниатюрная, тихая брюнетка, которую он страстно любил, но при каждом удобном случае ей изменял, в пятницу повезла детей на выходные к бабушке.

Саша проводил семью на вокзал, посадил на поезд, поцеловал жену, ребятишек, помахал им рукой и бегом бросился домой, крича: «Свобода! Свобода!»

Люди оглядывались, а он всё бежал и кричал.

Заскочив в телефон-автомат, быстро набрал номер своего верного приятеля по похождениям.

– Вася, привет! Что? Привет, говорю. Моя уехала с детьми к тёще, вернётся в воскресенье вечером. Давай дуй ко мне, я сейчас слетаю в магазин, куплю чего-нибудь и буду дома. Что? Откуда звоню? С вокзала, конечно. Ну давай.

Через час товарищи уже сидели дома у Короля и крутили диск телефона, вызванивая своих подружек. Но им не везло. Либо телефон не отвечал, либо дома девушек не было, так что решили пока прогуляться по центральной улице – может, что обрыбится. Но там были одни малолетки, которые шарахались от друзей, как от трухлявых пней в лесу, при этом называя их «дедушками».

С горя друзья попили пивка и стали строить планы на вечер. По пути зашли в магазин. Купили две бутылки шампанского и три водки, колечко краковской колбасы и пару шоколадок.

Придя домой, снова засели за телефон. И опять им катастрофически не везло. Правда, в этот раз немного по-другому: подружки были дома, но либо болели, либо были заняты. Друзья пока не горевали – выпивали, закусывали, рассказывали друг другу байки о своих «великих победах».

– А вот с этой, которой только что звонил, я три дня «зажигал», не спал ни одной минуты. Она бы приехала, но, понимаешь… Болеет, выглядит неважно. Не хочет позориться.

– А я с той, которая сказала, что уезжает на похороны бабушки, так «зажигал», что она взмолилась: «Дай передохнуть».

– А я вот с той, которая завтра…

– А я вот с…

– А я…

Так никого и не вызвонив, они, изрядно выпив, уснули на диване одни.

Утром пошли похмелиться пивком. В кафе, несмотря на ранний час, было уже шумно и многолюдно. Подсели к двум симпатичным девушкам – они тоже пили пиво. Слово за слово, предложили им прогуляться до Сашиной хаты. Девочки не возражали, но попросили двести долларов вперёд. На эту нетактичную просьбу друзья обиделись и вернулись к своему любимому телефону, к своим пока ещё живым надеждам. Но судьба решила: раз уж смеяться, так до конца, и их двухчасовые переговоры с прекрасной половиной человечества опять ни к чему не привели.

День шёл к концу, а результата не было.

Перемежая звонки рассказами о своих подвигах, со временем заметили, что они стали повторяться, а потом и вовсе перепутались так, что уже было непонятно, кто же из них и с кем был, настолько истории стали похожи одна на другую.

Стемнело.

Решили теперь пройтись по парку. В центр что-то уже не тянуло. Но и этот поход по закоулкам результата не дал, кроме разве что привязавшейся к ним бомжихи, которая предлагала за стакан портвейна устроить им «райское наслаждение».

Василий тут же послал её куда подальше, но Саша, одурманенный коктейлем из пива, шампанского и водки, хотел уточнить, что же это такое – «райское наслаждение». Он пообещал, что нальёт стакан, но сначала она должна хотя бы намекнуть, что его ждёт.

Женщина, почувствовав, что на неё клюнули, повела Сашу на крышу пятиэтажной хрущёвки. Они залезли туда. Она указала на лохмотья за трубой и произнесла:

– Вот мой рай. И здесь, глядя на звёзды, ты получишь кусочек «райского наслаждения».

– Да? – удивился Саша и, дав ей пинка, спустился вниз.

– Ну что, побывал в раю? – спросил его Василий.

– Да. Ты знаешь, там, оказывается, была её подружка, вполне приличная и молодая девка.

– Да ты что? – подпрыгнул приятель. – И что?

– Ничего. Я в порядке.

– Я тоже хочу, – и Вася рванул на крышу.

– Стой! – тормознул его Король. – Я пошутил.

Дома, сделав для приличия пару звонков, они легли спать. Правда, перед этим традиционно рассказали друг другу, как их любят женщины.

Утром у Саши неприятно защемило сердце: до приезда жены остался один, последний день. Друзья даже похмеляться не пошли – допили то, что было, и решили разойтись.

Попрощались, вяло пожав руки.

Саша захлопнул дверь и решил навести порядок в квартире. Прошёл на кухню. Там была полная пепельница окурков, гора грязной посуды и куча пустых бутылок.

Только открыл воду, как в дверь позвонили.

«Кто это ещё?» – удивился Король.

Не спрашивая, зло открыл дверь.

На пороге стоял только что ушедший от него друг, сияющий, как юбилейная медаль, и торжественно обнимал двух шикарных блондинок.

– Вот, смотри, что я принёс, то есть привёл.

Обалдевший Саша впустил всю троицу в квартиру.

Девушки прошли в зал.

– Где ты их откопал? – зашептал он.

– Не поверишь. Просто чудо какое-то. Выхожу я от тебя, только завернул за угол, а мне навстречу они. Вика с Люсей. Я с ними месяца два назад у приятеля на свадьбе познакомился. Мы с ними там и «зажгли». Только телефоны я у них не взял. А тут как снег на голову. Я им: «Девчонки, у меня друг один в квартире от тоски умирает». А они переглянулись и говорят: «Нам как раз делать нечего. Пойдём лечить твоего друга».

– Дай я тебя расцелую, – закричал Саша и от избытка чувств прижал к своей груди товарища.

Работа закипела.

Девушкам предложили присесть на диван.

Вновь накрыли на стол, включили музыку. Достали из заначки нетронутую бутылку шампанского.

Девчонки выпили, закусили конфетами, разговорились. Стало весело и шумно. Разбившись по парам, перешли к танцам. Перед этим зашторили окна, создав интим. И в тот момент, когда Саша сообщил другой танцующей парочке, что они с Викой решили посмотреть мебель в соседней комнате, со скрипом открылась дверка шифоньера и оттуда вышла женщина.

Все замерли. Даже музыка, казалось, стала тише.

Женщина, как привидение, в полумраке подошла к окну, резко распахнула шторы и, обернувшись к застывшим парам, громко сказала:

– Здравствуй, милый! – У окна стояла Асиля.

Саша затряс головой и упал в обморок.

Потом был развод. В суде Король узнал, как жена, заранее договорившись с родственницей, передала ей в поезде детей, чтобы та отвезла их к бабушке, а сама сошла на ближайшей станции, вернулась к родному дому и там заняла позицию наблюдателя у соседнего подъезда. Когда муженёк с приятелем пошли прогуляться, быстро и незаметно проникла в квартиру, спряталась в шифоньер и всё это время просидела там, слушая пространные истории о любовных похождениях своего мужа – Саши Короля.

Так Саша стал холостым.

С первых дней перестройки Король начал сдавать все склады и магазины своей овощной базы в аренду. За это стал получать приличные деньги. Теперь на работе ему делать было нечего, забот никаких, деньги текут и текут. Такая перестройка ему нравилась.

В собственности овощной базы Саши Короля было двухэтажное здание в самом центре города с огромным подвалом, где хранилась сельхозпродукция.

Это здание ему было не нужно, и он не знал, куда его деть. Глеб в разговоре с ним посетовал, что не может найти удобное помещение для своего офиса, где можно спокойно работать, и Король предложил здание в хозяйственное ведение «Русского клуба».

Глеб тут же согласился, уж больно место было «центровое».

Заключили бессрочный договор.

В здании Глеб открыл офис, а подвалы хотел приспособить для выращивания грибов, вёшенок и шампиньонов.

Так Саша Король избавился от очередной ненужной ему собственности. Плата за аренду сданных помещений позволяла ему вести праздный образ жизни. От безделья, которое принесли ему перестройка и развод, он стал попивать. У него появилась новая записная книжка, состоявшая из двух частей: всегда доступных и не всегда доступных девушек. Разговаривал он с ними быстро – здоровался и приглашал весело провести время. Если слышал отказ, бросал трубку и звонил другой. Закончив список труднодоступных, немного скиснув, переходил к легкодоступным.

Такими были бизнес и личная жизнь Саши Короля.

У Глеба они были другими.

С появлением постоянного офиса на Малой Покровской он предложил Иде уволиться из «Рубина» и перейти в «Русский клуб» вести бухучёт. Ида, видя, как увлечён Глеб, как у него блестят глаза и как основательно он подходит к своему делу, согласилась.

Через месяц Глеб предложил ей жить вместе.

– Жить вместе – это что значит? – спросила Ида. – Если семьёй, то у меня есть представление о том, каким должен быть мой муж. Первое: он должен меня любить. Второе: не должен быть жадным. Третье: я ему всегда должна доверять. И всю жизнь мы должны прожить вместе. У нас будет трое детей. Если ты согласен, то и я согласна быть не только твоей помощницей, но и стать твоей спутницей на всю жизнь.