Глеб повздыхал для вида, прошептал как бы про себя: «Семья так семья» – и, сбросив с себя задумчивость и согласившись со всеми предложениями Иды, сказал, что уже снял для них квартиру на площади Горького.

На вопрос Иды, почему им не жить у него, ответил, что дом в Холодном переулке, где его квартира, на ладан дышит. А в перспективе для семьи с детьми нужно своё хорошее и удобное жильё.

Недели Глебу хватило подремонтировать съёмную квартиру, подкупить мебель, и наконец они провели первую ночь вместе.

Глеб, проснувшись, счастливый, нырнул в ванную, а выйдя оттуда, замер у приоткрытой двери спальни.

Ида ещё не проснулась.

Из-под одеяла выбрался только мизинчик её правой ноги. Выглянул, как любопытный розовый зверёк, и застыл от удивления на белом поле постельного белья.

Всего-навсего женский пальчик.

Пальчик спящей любимой женщины.

Во сне она потянулась, вздохнула и, что-то пробормотав, медленно перевернулась на другой бок.

Одеяло, нежно облегавшее её тело, сползло чуть в сторону и обнажило ногу до бедра. К одинокому беглецу – маленькому розовому пальчику – присоединились остальные его собратья. Они слегка подрагивали, как бы хвастаясь друг перед другом новым лаком на ноготочках.

Взору Глеба открылась розовая пяточка, щиколотка с пульсирующей на самой её вершинке жилкой и близкая к совершенству линия голени.

Нога была немного согнута, и две небольшие складочки потянулись к неровным бугоркам коленки, за которыми начиналось нежное поле бедра. Он не выдержал, подошёл и легонько дотронулся. Кожа была нежная, как бархат.

От прикосновения Ида опять потянулась и выскользнула из-под одеяла почти вся.

Но так и не проснулась.

Глеб решил не рисковать и не стал больше беспокоить своим грубым пальцем её нежное тело.

Но глазами продолжал медленно скользить по волнующим линиям.

Выше.

Выше…

И ещё чуть выше.

Бедро крутой горкой скатилось на тонкую талию, взгляд Глеба застыл над небольшим кратером спрятавшегося пупка.

Животик сладко спал. Дыхание пробегало по нему мирными волнами. Иногда, видимо подчиняясь течению сновидений, дыхание сбивалось, и животик неожиданно поджимался.

В эти секунды Глеб тоже вздрагивал. Казалось, никакие силы не заставят его отвести взгляд от этого чуда.

Ида вдруг глубоко вздохнула и медленно перевернулась на живот, открыв взору Глеба бесчисленное богатство волнующих выпуклостей и впадинок спины.

Свою великолепную голову она положила высоко на подушку и, успокоившись, задышала ровно и тихо.

Волосы укрыли спину до лопаток и открыли застывшее в сонной неге прекрасное лицо. Оно было настолько беззащитно, что больше походило на личико юной девочки из детства Глеба.

Рот был чуть приоткрыт, виднелись белые, как жемчуг, зубки.

Губы слегка подсохли, и от этого казалось, что они вот-вот лопнут под напором жизненной силы.

Подбородок немного приподнялся и как бы нечаянно обнажил тонкую чувственную шею. Взбегая от хрупких ключиц тонким стеблем, она раскрывалась в гордый и очаровательный бутон головы.

Глаза, как свёрнутые лепестки бутона, были прикрыты. Длинные чёрные ресницы спали.

Изящное, но беззащитное ушко обмотало вокруг себя локон прелестных шелковистых волос и ничего не слышало.

И тут Глебу показалось, нет, скорее, он почувствовал, что Ида чуть замёрзла, и он очень бережно укрыл её – самую великолепную и прекрасную девушку. И, не удержавшись, шепнул, но так, чтобы она не проснулась:

– Спи, родная, я буду с тобой вечно.

Каждая женщина, выбирая для себя мужчину, за букетиками и поцелуями думает: «Будет ли этот мужчина рядом всю жизнь, как он будет относиться к нашим детям? Прокормит ли он нас? Защитит ли от невзгод?»

А мужчина за этими женскими поцелуями и клятвами верности думает: «Будет ли моя избранница любить меня всю жизнь, устраивать меня как женщина? Будет ли она рядом со мной не только в радости, но и в горе?»

Но всё это происходит инстинктивно, не более.

Глава 3. Губернатор

Часть 1. Аспирант

В XIX веке Нижнеокск был основным торговым центром России, а к середине XX века стал крупнейшим промышленным центром. Он был так напичкан оборонными предприятиями, что его пришлось закрыть для посещения иностранцами на долгие годы. Город открыли, когда Горбачёв объявил в СССР «перестройку, гласность и ускорение».

Народ заволновался, заговорил о своих проблемах не только на кухнях, но и на работе, в автобусах и на митингах. Ему явно требовалось что-то новое, а власти Нижнеокска ничего нового придумать не могли. Но тут в своих закромах архивариусы нашли берестяные грамоты, из которых узнали, что Нижнеокск ещё до нашествия монголов назывался Горка и принадлежал мордовским племенам. Тогда решили переименовать город и тем самым показать, что и в Нижнеокске началась перестройка.

Пресса создала из переименования целую вселенскую проблему. Таким образом народ на какое-то время отвлекли от митингов и собраний. Людям с утра до вечера через газеты, радио и телевидение промывали мозги, что, мол, возвращение исторического имени городу – это основная задача горожан в период ускорения.

Больше идей у старого руководства не было. Помогла Москва. Из столицы пришло указание провести открытые, конкурентные выборы законодательной власти области. И про переименование города забыли.

В Нижнеокске стали составлять избирательные списки, просто двигая с места на место старых руководителей, но не привлекая новых.

Это народу не понравилось.

Появились крикливые, говорливые и энергичные люди, далёкие от планового социалистического хозяйствования и партийных привилегий. В основном молодые теоретики, физики и химики. В их числе был и младший научный сотрудник института физики Борис Певцов.

Активисты расставили палатки, развесили плакаты на главной площади города и под песни Виктора Цоя, звучавшие из магнитофона, стали требовать «перемен». «Выбирайте нас новыми руководителями города и области! – кричали они. – Мы все проблемы горожан решим и все вы, нижнеокцы, будете жить при капитализме, как жили бы при коммунизме!»

А Борис Певцов неожиданно для себя стал лидером активистов.

Это было начало перестройки – время тех, кто был против старого «светлого будущего», но за новое «светлое будущее»!

После очередного митинга Глебу позвонил Джордж Болдин:

– Глеб, выручай. Я знаю, что у тебя есть знакомый в милиции, а Бориса Певцова час назад задержали, и ему грозит пятнадцать суток за несанкционированный митинг.

Глеб позвонил Виктору Кальному и попросил похлопотать, чтобы Певцова выпустили из камеры предварительного заключения.

Тот выслушал и ответил: «Приезжайте».

Глеб с Болдиным приехали в милицию. Кальной под свою ответственность добился освобождения из КПЗ молодого кудрявого Певцова и сказал ему: «Ты давай прекращай без разрешения петь, а то тебя посадят, певец».

– Я не певец, – буркнул Певцов.

– Это у него фамилия такая, Певцов, – пояснил Джордж.

– Да? – удивился Виктор. – А я думал, певец. Уж больно на Киркорова похож.

Все поулыбались, «хулигана» выпустили.

На фоне первых протестов Певцов легко избрался депутатом в Верховный совет РСФСР. Там, на съездах и пленумах, в жёлтых джинсах, в рубашке без галстука, с неординарной внешностью – высокий, худой и кудрявый, больше похожий на «гадкого утёнка», чем на депутата, – он выступал с трибун, вовсю ругая существующий строй.

Во время таких выступлений Борис Ельцин, сидя в президиуме, и заметил неугомонного паренька. Поинтересовался – кто он и из какого региона. Ему доложили: это Певцов Борис Ефремович из Нижнеокска.

Двенадцатого июня 1991 года состоялись выборы первого президента России, и народ избрал Ельцина. После избрания Борис Николаевич приехал представлять нижнеокской элите Певцова как губернатора Нижнеокской области.

Представление затянулось, и Борис Николаевич, прилично выпив, решил остаться ночевать в Гостевом доме нижнеокской администрации на улице Малая Покровская.

Вечером Глебу вдруг позвонил Борис Ефремович Певцов и попросил срочно подойти в Гостевой дом.

– Что прихватить? Выпить? Закусить? – разволновался Глеб.

– Захвати сантиметр.

– Какой сантиметр?

– Обыкновенный, для измерения длины. Понимаешь, кровать в Гостевом доме стандартная, а президент ростом под два метра. Нужна другая. Сможешь решить эту проблему быстро? – спросил Певцов.

– Конечно, – ответил Глеб.

Глеб быстро сориентировался и привёз в Гостевой дом с базы отдыха местной баскетбольной команды самую длинную кровать и постельные принадлежности. Через охрану доложил, что всё готово.

Президент с губернатором осмотрели кровать. Борис Николаевич сказал: «Годится» – и пожал руку Глебу. Высокий, решительный, с громким командным голосом и сильным рукопожатием, президент очаровал Глеба: «Так вот ты какой, “Солдат”, предсказанный дедом Яковом!»

Наутро президент уехал.

Глебу позвонил Певцов и поблагодарил за оперативность.

– Давай ко мне в команду. Мне такие исполнительные люди очень нужны. Приходи завтра в кремль, поговорим. Борису Николаевичу ты понравился. Я ему сказал, ты один из первых предпринимателей в Нижнеокске, а уж когда он узнал, что ты не из «комсомольцев», даже велел обратить на тебя пристальное внимание.

Первым своим распоряжением губернатор Певцов отменил в Нижнеокском кремле пропускной режим и сократил охрану. А что дальше делать, он не знал.

Из институтского краткого курса социалистической политэкономии он помнил, что человек в первую очередь должен есть, пить, одеваться и иметь жилище… Но как это сделать, физик-губернатор понятия не имел.

Борис надеялся, что скоро с Запада придёт тот загадочный «рынок», который сам всё отрегулирует и всё за него, Певцова, сделает. Так же думали и все его российские единомышленники-демократы.

Губернатор считал, что государство не имеет права влиять на развитие хозяйственных отношений. Поэтому он больше думал о своей славе, чем о чистых улицах, хороших дорогах и благоустроенных дворах.

И тут Ельцин подписал указ «О свободе торговли». Цены моментально взлетели: пачка сливочного масла в двести граммов стала стоить больше месячной зарплаты. Народ зароптал.

Из Администрации Президента России Певцову сообщили, что в Нижнеокск едут ему в помощь реформаторы из команды Ельцина. Они научат, как жить дальше в новых экономических условиях.

Один из реформаторов, Егор, был внуком знаменитого детского писателя. Второй, Григорий, – создателем очень популярной в то время демократической партии «Груша».

Певцов для более продуктивной работы приезжих «младореформаторов» организовал встречу с предпринимателями губернии.

Встреча проходила в бывшем Доме партпроса, где раньше располагался Институт марксизма-ленинизма и проходили партийные и комсомольские съезды.

Съехалось довольно много предпринимателей. Им всем хотелось из первых уст услышать: куда им, молодым и неопытным бизнесменам, идти и что делать в это смутное время.

Внук писателя, выступая увлечённо и уверенно, говорил о реформах и ваучерах. Но с первых его слов все присутствовавшие на встрече поняли, что он плохо знает и понимает российскую реальность. И презентованная на этом собрании программа реформаторов «500 дней» по строительству «капиталистического рая» в России – это просто фантазии мечтателей. Создавалось впечатление, что эти «младореформаторы» приехали из Америки и начали рассказывать, как хорошо там живётся.