Я вновь и вновь возвращалась в воспоминания о той ночи, но так ничего и не вспомнив, покачала головой. Я понимала, что Сюаньлин хочет мне помочь. Я могла бы сказать, что со мной были мои служанки, но их бы обвинили во лжи ради моей защиты. Мне не хотелось их впутывать. К тому же в ту ночь я и правда была совершенно одна. Если бы ложь раскрыли, это стало бы доказательством моей вины. И тогда бы меня осудили не только за покушение на принцессу Вэньи, но и за обман самого императора. После такого обвинения даже Сюаньлин не смог бы меня спасти.

Император устало вздохнул и сказал:

– Тогда у меня нет другого выбора, кроме как отправить тебя под стражу и продолжить расследование.

У меня закружилась голова и мне пришлось опереться на находящуюся рядом Линжун.

– Верь своему императору. – Сюаньлин смотрел мне прямо в глаза, когда говорил это. – Я проведу расследование и выясню правду. Я не допущу того, чтобы невиновный был несправедливо наказан. Когда-то ты сама мне говорила то же самое.

От его слов на душе стало теплее. Я готова была разрыдаться, но из последних сил держала себя в руках. Мой взгляд остановился на свернувшемся клубочком красном драконе, который украшал халат императора.

– Ваша наложница верит вам, Ваше Величество, – чуть слышно ответила я.

Глава 4
Ци Юэбинь, наложница Дуань

В тот момент, когда я хотела поблагодарить императора за милость, позади раздался слабый, чудь дрожащий женский голос:

– Той ночью наложница Чжэнь была со мной.

Я испуганно вздрогнула и обернулась, чтобы взглянуть на того, кто решил меня защитить. На пороге стояла наложница Дуань, которую с обеих сторон поддерживали служанки.

Я растерялась, не понимая, что происходит.

Моя защитница осторожно вошла в зал и, дрожа всем телом, склонилась перед императором.

– Я ведь уже говорил, что ты можешь не соблюдать все эти церемонии, – недовольно сказал Сюаньлин. – Зачем ты пришла? Лекари ведь ясно сказали, что тебе нельзя выходить на улицу в жаркую погоду.

Пока император отчитывал наложницу Дуань, служанки подтащили тяжелый палисандровый стул и усадили на него свою хозяйку.

– На улице я провела совсем немного времени. Я пришла сюда, чтобы навестить принцессу Вэньи, но услышала ваш разговор и поняла, что случилось нечто серьезное. Я осталась у порога, потому что не хотела вам мешать.

– Ох, фэй Дуань, – печально вздохнула императрица, – как давно мы с тобой не виделись.

Наложница Дуань встала и почтительно поклонилась.

– Я должна была бы каждый день навещать императора и императрицу и справляться о вашем здоровье, но я стыдилась своей болезни. Сегодня я покинула дворец только потому, что услышала про недомогание принцессы. Я хотела проведать девочку и узнать, стало ли ей лучше, – закончив с объяснениями, наложница повернулась к императору. – Как хорошо, что я пришла, иначе бы в этом зале вскоре начали исполнять «Обиду Доу Э» ^[29].

– Так ты утверждаешь, что той ночью была вместе с наложницей Чжэнь? – строго спросил Сюаньлин.

Дуань улыбнулась и начала рассказывать:

– Во время банкета я вышла подышать свежим воздухом и случайно увидела, как из зала Фули вышла цзеюй Чжэнь. Она была совершенно одна и, как мне показалось, немного пьяна. Я забеспокоилась о ней, поэтому взяла с собой служанку, и мы направились следом. Мы догнали ее на берегу озера у моста Юйдай. Потом мы с цзеюй прогулялись до моего дворца Юйхуа, мило беседуя, – переведя дыхание, наложница повернулась к стоящей рядом служанке. – Жуи.

Девушка по имени Жуи опустилась на колени и заговорила:

– Так и было. Той ночью матушка Дуань и младшая хозяйка Чжэнь долго беседовали о буддийских сутрах. Вашей жалкой рабыне показалось, что госпожи на многие вопросы смотрят одинаково, поэтому им было приятно разговаривать друг с другом. Через какое-то время младшая хозяйка сказала, что прошел уже час, поэтому ей надо поскорее вернуться в зал Фули.

Выслушав служанку, императрица довольно улыбнулась:

– Судя по всему, цзеюй Чжэнь никоим образом не замешана в отравлении принцессы Вэньи.

Фэй Хуа на секунду недовольно закатила глаза, а потом уставилась на наложницу Дуань.

– Сестрица, какое удачное вышло совпадение. Ты появилась так внезапно, точно долгожданный дождь во время засухи. – На губах Хуа застыла неискренняя улыбка. – Я слышала, что из-за недомогания ты не выходишь из своего дворца. Я даже представить не могу, что же такого случилось, что ты вопреки указаниям врачей решила погулять посреди ночи.

Фэй Дуань виновато склонила голову и тихонько ответила:

– Я знаю, что тем, кто уже долгое время болеет, не следует выходить на улицу, но становится очень тоскливо, когда все время находишься среди одних и тех же стен. В тот вечер мне доложили, что император устраивает банкет, поэтому я подумала, что никого не встречу и не побеспокою своим болезненным видом, если выйду погулять во время праздника. – Она взглянула на меня и с теплотой в глазах улыбнулась. – Я не думала, что повстречаюсь с цзеюй Чжэнь, но, видимо, это судьба.

Мне хватило ума, чтобы сразу догадаться, что наложница Дуань решила меня выручить, но я никак не могла понять, зачем она это делает, в чем ее выгода. Но времени на раздумья не было, поэтому я улыбнулась ей в ответ и сказала:

– Я тоже думаю, что нас свела судьба.

– Неужели? – Хуа прищурила глаза, отчего на белоснежной коже под нижними веками появились две темные дуги – тени от густых ресниц. Ее ресницы опускались вниз, словно бы не выдерживая тяжести золотых бусинок, которыми были украшены. Это было весьма необычное украшение, которое могли позволить себе только те, кто любил кичиться богатством. – Тогда позвольте спросить, почему цзеюй сразу не сказала, что встретилась с сестрицей Дуань? Зачем она терпела напрасные обвинения?

Фэй Дуань хотела ответить, но у нее начался приступ кашля. Вся побагровев от нехватки воздуха, она замахала рукой, указывая на меня.

Я поняла, что она пыталась мне сказать, и спокойно заговорила:

– Я не должна была скрывать это от Вашего Величества, но промолчала, потому что матушка Дуань не хотела, чтобы вы беспокоились из-за ее ночной прогулки. В ту ночь мы договорились, что не будем никому рассказывать о нашей встрече. Я и подумать не могла, что с принцессой Вэньи случится беда и мне придется оправдываться. Я промолчала, потому что надеялась, что мудрость императора и острый ум императрицы помогут узнать правду и очистить мое имя. Мне не хотелось подвести наложницу Дуань, поэтому я запечатала рот тройной печатью и ничего не сказала.

Хуа хотела со мной поспорить, но наложница Дуань уже откашлялась и успела заговорить первой:

– Сестрица Хуа, почему ты мне не веришь?

– Дело не в том, что я тебе не поверила. Просто задумалась о том, когда ты успела подружиться с цзеюй Чжэнь.

– Я встречалась с наложницей Чжэнь всего два раза, – фэй Дуань не теряла хладнокровия и спокойно отвечала враждебно настроенной фэй Хуа. – Первый раз был на праздновании дня рождения принцессы Вэньи, а второй раз – ночью во время банкета. Мне кажется, или ты подозреваешь, будто я говорю все это, лишь бы только защитить цзеюй? – Наложница покачала головой. – У меня нет столько здоровья и сил, чтобы тратить их на вранье и защищать того, кого я едва знаю.

Многие из тех, кто стоял рядом, осуждающе покосились на наложницу Хуа, которая своими сомнениями огорчила страдающую от болезни фэй Дуань.

– Что ты, я совсем так не думала. – Хуа пришлось отступить. – Я бы не посмела подозревать нашу благородную сестрицу Дуань.

Сюаньлина мало волновала перепалка двух наложниц. Он подошел и протянул руку, чтобы помочь мне подняться.

– Моя наложница не уступает в преданности самому Вэй Шэну, который погиб, обнимая сваю моста, – сказал он, глядя мне в глаза ^[30].

Я вздохнула с облегчением, хотя и не чувствовала ног, которые затекли от долгого стояния на мраморном полу. Чтобы подняться, мне пришлось опереться одной ладонью на отполированную плитку, а другой ухватиться за руку Сюаньлина. Стиснув зубы, я попыталась встать, но ноги меня не слушались. Они словно стали ватными. Покачнувшись, я оказалась в объятиях императора.

Как же мне было стыдно! Я опозорилась на глазах у всех. Мои щеки тут же вспыхнули, и я почувствовала жар, быстро растекающийся по лицу. Фэй Хуа недовольно скривилась и отвернулась, чтобы не видеть, как меня обнимает император.

Императрица же тихонько рассмеялась и сказала:

– Тебе надо для начала присесть, а потом позволить лекарям тебя осмотреть. Для здоровья вредно долго стоять на холодном полу в тонкой летней одежде, – сказав это, государыня покосилась на наложницу Хуа.

Проворная служанка тут же подала мне стул, и я уселась рядом с наложницей Дуань. Сюаньлин отпустил мою руку, только увидев, что я села и мне больше не грозит унизительно упасть на пол.

Моя спасительница оглянулась на служанок, которые прятались за спинами наложниц. Пару раз кашлянув, она осторожно заговорила:

– Я понимаю, почему сестрица Хуа не сразу мне поверила, ведь только что те две девицы утверждали, что видели, как цзеюй Чжэнь шла в сторону двора Яньюй. Я думаю, что нам надо сразу разобраться с этим, чтобы во время расследования не возникло путаницы. А вы как считаете, Ваше Величество?

– Я полностью тебя поддерживаю, – ответила императрица. Строго посмотрев на неровный строй служанок и евнухов, она велела: – Служанки, которые только что свидетельствовали против цзеюй Чжэнь, выйдите вперед.

Две девицы тут же вышли и упали на пол, громко стукнувшись коленями о мраморную плитку. Они склонились до самой земли, пряча побледневшие от страха лица.

– Вы двое своими глазами видели, что цзеюй Чжэнь входила во двор Яньюй? – спросила императрица.

– Ваша рабыня видела лишь то, как цзеюй Чжэнь шла в сторону двора Яньюй, но входила ли она… Просто мне показалось… – дрожащим голосом ответила первая служанка.

– Что значит «показалось»? Получается, ты ничего не видела и обвинила наложницу Императора, потому что тебе «показалось»? – Императрица была недовольна. – А что насчет тебя? – спросила она у второй служанки.

Та ударилась лбом об пол и тихонько пролепетала:

– Я видела только то, что госпожа Чжэнь была одна.

Государыня их уже не слушала. Она повернулась к императору:

– Что прикажете, Ваше Величество?

Сюаньлин с явным отвращением посмотрел на распластавшихся по полу служанок.

– Пусть императрица сама решает, как их наказать, – произнес он. – Только помни, что не следует потворствовать тем, кто любит выдумывать на пустом месте. Это дурная привычка.

Императрица повернулась к Цзян Фухаю:

– Забери их и проследи, чтобы они сами себе дали по пятьдесят пощечин. Пусть это будет уроком для других.

Вскоре за окном раздались звуки пощечин и тихий плач наказанных служанок. Наложница Хуа невинно похлопала пушистыми ресницами, сделав вид, что ничего не слышит, и совершенно спокойно уселась рядом с цзеюй Цао, словно бы не она совсем недавно обвиняла меня в тяжком преступлении.

Наложница Цао, покачивая принцессу Вэньи, смущенно посмотрела на меня и сказала:

– Сестрица Чжэнь, прости меня, пожалуйста. Зря я поспешила и начала тебя упрекать.

– Не надо извиняться, – ответила я, покачав головой. – Я прекрасно понимаю, что, когда дело касается ребенка, матерью начинают управлять чувства, а не разум.

Фэй Хуа, услышав извинения Цао, через силу улыбнулась и обратилась ко мне:

– Я неправильно все поняла. Я так беспокоилась о принцессе, что сделала поспешные выводы. Надеюсь, ты на меня не обидишься.

– На что мне обижаться? Я прекрасно понимаю твои чувства, – ответила я, пристально глядя в глаза наложницы Хуа.

Она хотела сказать что-то еще, но мои слова выбили ее из колеи, поэтому она произнесла лишь:

– Я рада, что ты все понимаешь.