Глава 8

За два месяца до полёта, июль 1981 года, город С.

«В нашем обществе развитого социализма, основанном на правде и открытости, не должно быть места слухам и сплетням. Эти вредоносные явления, как термиты, подтачивают основы социалистического общества, сеют раздор и недоверие между людьми. Слухи – не просто пустые слова, это оружие врагов нашего строя. Они используют их, чтобы подорвать веру в партию и правительство, разрушить единодушие и сплочённость советского народа. Сплетни – ещё одна форма вредоносного поведения. Сплетни осуждают и очерняют людей без оснований. Сплетни могут разрушить репутацию, создать негативное мнение о человеке и даже погубить его карьеру».

– Слушай, что я тебе расскажу, только никому! – Буфетчица Люба сделала страшные глаза и посмотрела на дверь. – Если до Клавы дойдёт, она меня прикончит, и следов не найдут!

– А кажется такой безобидной, – удивилась Оксана.

– Да ты что, ты её не знаешь. Это страшная женщина, держись подальше.

Оксана изобразила испуг и пообещала держаться подальше.

– Так вот, в позапрошлом году, когда они вернулись из Японии, был жуткий скандал. Клаву вызвали в райком и вставили клизму, ведро скипидара в ж…

– Правда? А за что?

Люба снова оглянулась на дверь и понизила голос.

– Она ходила в американское посольство и просила политическое убежище. Свалить хотела!

– Не может быть!

– Точно тебе говорю. Её в райкоме так отчихвостили, месяц потом чернее тучи ходила! А в райкоме ревела, простить умоляла, чуть ли не на коленях ползала, говорила, что затмение нашло, больше никогда не повторится…

– Откуда ты знаешь? Тебя же в райкоме не было.

– Зинка рассказала, костюмерша, видела ты её, вечно в короткой юбке ходит, ляжками сверкает.

– Видела, – подтвердила Оксана.

– Так вот, Зинкин хахаль инструктором в райкоме работает, всегда после работы сюда забегает рюмку пропустить. Здесь-то рот на замке держит, а в Зинкиной постели язык развязывает! У неё и не такие развязывали. Говорят, она во время…

Люба наклонилась и зашептала Оксане в ухо. Та хихикнула и покраснела.

Уже вторую неделю Оксана работала художником в Доме культуры. Полученный в художественной школе диплом художника-оформителя в отделе кадров вопросов не вызвал. Приблизиться к ансамблю не получилось, все задания ей давал лично заместитель директора, поглядывая масляными глазками на Оксанины стройные ноги, но сплетен наслушалась вдоволь. Ансамбль в коллективе Дома культуры не любили за хамство и грубость, считали бездарными выскочками, хорошо устроившимися благодаря высоким покровителям.

Если отфильтровать правду от вымыслов, получалось следующее. У ансамбля серьёзные проблемы, Андрей в своих выводах был прав. Сборы падают, гастроли отменяются. После истории с американским посольством, несмотря на Клавины клятвы и высоких покровителей, группу не выпустили во Францию. Клава, напившись с мужем в гримёрке, ругалась на чём свет стоит, орала так, что в зрительном зале было слышно. Кричала, что она им всем устроит, они её ещё плохо знают, потом будут себе локти кусать. Но что именно устроит и когда, оставалось неясным. Большинство сочло это пустой пьяной болтовнёй.

Андрей, когда Оксана ему всё пересказала, только покачал головой.

– Ты, конечно, молодец, но собранная тобой информация нас к поискам Инги не приближает. Мотива похищать Ингу, кроме чисто матримониального, я не вижу. Но у нас невест не крадут, разве что во время свадьбы, в шутку. Потому что смысла нет. Это на Востоке можно женщину насильно замуж выдать.

– Андрюша, ты идеалист, – улыбнулась Оксана и нежно погладила мужа по щеке.

– Ну, допустим, выдают, – не стал спорить Андрей, – но другими способами, не похищением. Ты про машину узнала? Есть у них машина?

– Да, есть, «Нива» новая. Димка, старший сын, на ней гоняет, пьяный. И папа Козлов иногда в Дом культуры приезжает, Клаву и детей привозит.

– Как они все помещаются?

– А они задние сиденья раскладывают, получается большой багажник, и дети туда залезают.

– Оригинально.

– Мамин сосед так картошку из деревни возит, несколько мешков сразу грузит.

– Пожалуй, если сиденья разложить, можно не только картошку увезти, – задумчиво пробормотал Андрей.

– А что?

– Например, тело помощника осветителя на Лысую Горку. Неволин сказал, что около убитого были следы протектора. Всё-таки ты молодец!

Андрей обнял Оксану, поцеловал в губы. Поиск Светиной сестры временно приостановился.

Глава 9

«Важно также помнить о пределах необходимой обороны. Гражданин имеет право защищать себя и своих близких от правонарушений, но переход границы необходимой обороны недопустим и влечёт за собой ответственность перед законом».

– Дима, прекрати немедленно!

Кто такой Дима и что именно он должен прекратить, Андрей слушать не стал. Бросился вперёд, выскочил на пересечение тенистых аллей парка имени Павлика Морозова, с памятником пионеру-герою в центре, и увидел. Давно не стриженный тип, на полголовы выше Оксаны, прижал её к постаменту памятника и, громко сопя, пытался поцеловать, одновременно задирая юбку. Оксана уворачивалась от слюнявых губ, старалась оттолкнуть нападающего, но силы были явно не равны.

В очертаниях стоявшей спиной фигуры Андрею показалось что-то знакомое, но раздумывать над этим времени не было. Он подбежал и пнул типа сзади под коленку, радуясь, что надел не кеды и не изящные гэдээровские полуботинки, а тяжёлые кожаные «говноступы», как называл их Николай, производства фабрики «Уралобувь».

Отечественная обувная продукция не подкачала, тип взвыл, потерял интерес к Оксане и наклонился, схватившись за ногу. Положение было исключительно удобным для классического апперкота, что в переводе с английского «uppercut» означает «рубануть снизу вверх».

Андрей ударил справа, на выдохе, как учил тренер по карате, вложив в кулак всё своё возмущение происходящим. Тип лязгнул зубами и завалился на спину.

– Как ты? Кто это? – Андрей повернулся к Оксане.

Девушка с испугом смотрела на упавшего. Тот не шевелился, лежал, раскинув руки, рот окрасился кровью.

– Ты его убил?! Это Дима, старший брат.

Андрей облизал содранные во время удара костяшки пальцев, присмотрелся. Да, он видел этого парня на концерте. В сценическом костюме тот выглядел более презентабельно.

– Сейчас очухается, такого с одного удара не завалишь.

Дима шевельнулся, открыл глаза.

– Живой, – облегчённо вздохнула Оксана. – А меня теперь уволят.

– За что? – удивился Андрей.

– Клаве нажалуется, она на директора надавит. Директор с ней боится связываться.

– Ну и пусть увольняют, – пожал плечами Андрей. – Зато этот кобель не будет больше руки распускать.

– Как же, не будет, – фыркнула Оксана, – такого с одного удара не перевоспитаешь.

Между тем Дима с кряхтением поднялся, опасливо посмотрел на Андрея и, пошатываясь, отошёл на безопасное расстояние.

– У него, наверное, сотрясение, – забеспокоилась Оксана.

– Сотрясение чего? Были бы мозги, было бы сотрясение.

– Вам обоим конец! – хрипло крикнул Дима. – С тобой, сучка, мы ещё поговорим, а ты, – он ткнул пальцем в сторону Андрея, – заказывай себе гроб!

– Кому-то надо добавить.

Андрей решительным шагом двинулся к Диме, но тот со всех ног бросился бежать. Андрей задумчиво посмотрел ему вслед и повернулся к Оксане.

– И давно он к тебе неравнодушен?

– С неделю уже. Прохода не даёт. Сегодня, представляешь, пытался меня силой к себе в гримёрку затащить! Хорошо, замдиректора по коридору шёл.

– Дала бы ему коленкой между ног. Не знаешь, что ли, как кобеля остудить?

– Ага, а потом в тюрьму бы села. Нам на судебке^[21] рассказывали, что женщину-врача осудили за превышение необходимой обороны. Она вот такого же кобеля пнула между ног, а он скончался от болевого шока. На суде сказали, что она врач и не могла не знать о возможных последствиях.

– И много дали?

– Три года. Условно. У неё ребёнок маленький.

– Условно – ерунда. А ребёнка, если что, мы в два счёта сделаем. Но погоди, он уже неделю пристаёт, чего же ты молчала?

– Я сначала даже обрадовалась. Думала, познакомимся поближе, может, что расскажет. Только у него все разговоры вокруг кровати вертятся. Противно…

Оксана передёрнула плечами.

– Вот и познакомилась поближе, – усмехнулся Андрей. – Хорошо, что я тебе навстречу пошёл. Теперь тебе точно надо увольняться. Он жизни не даст.

– А я заявление в профком напишу.

– Толку-то. Сама же говоришь, там все Клаву боятся. Кстати, Клава как к его выходкам относится?

– Он у неё любимчик.

– Понятно, – вздохнул Андрей, – яблоко от яблони… Пошли домой, художница ты моя. И давай договоримся: ты после работы из Дома культуры не выходишь, ждёшь меня. Договорились?

Оксана шутливо взяла под козырёк^[22].

– К пустой голове руку не прикладывают, – проворчал Андрей.

Глава 10

1954 год, город С.

«На внеочередном Пленуме ЦК КПСС, состоявшемся в Москве 14 июля, определены важнейшие задачи по укреплению общественного порядка и пресечению правонарушений. Пленум подчеркнул, что борьба с преступностью – это не только задача органов правопорядка, но и дело всего советского народа. Важно помнить, что преступность – не просто угроза общественному порядку, но и подрыв наших идей, нашего строя.

Пленум отметил необходимость усиления профилактической работы, включая воспитание граждан в духе высокой морали и правосознания. Особое внимание должно уделяться борьбе с хулиганством, кражами и пьянством.

– Мы должны помнить, что преступность – это враг нашего строя, враг нашего народа, – отметил в своём выступлении на Пленуме Первый секретарь ЦК КПСС товарищ Никита Сергеевич Хрущёв. – Мы должны быть бдительны и не допускать, чтобы преступность подрывала наши усилия по строительству коммунизма».

Милицейский патруль вывернул из-за угла совершенно неожиданно, как снег на голову. Почему она не услышала шаги в ночной тишине? Город крепко спит, на улицах ни людей, ни машин, даже птиц, которые в Алексеевке летом ни днём ни ночью не смолкают, не слышно. Наверное, сама задремала. Что-то ребята на этот раз задержались. Как бы не вывалились сейчас с тюками и чемоданами прямо ментам в лапы.

Клава юркнула в подъезд, посмотрела наверх сквозь лестничные пролёты, прислушалась. Пока всё тихо. Входная дверь скрипнула. Клава бросилась под лестницу, присела, вжалась в стену в тёмном углу.

В подъезд зашли двое. Клава их не видела, определила по шагам.

– Вроде сюда забежала, – раздался тонкий, почти мальчишеский голос.

– Под лестницей посмотри, – ответил ему голос грубый, командирский.

– Так темно, товарищ старшина, не видно ничего.

– Фонарь на что у тебя?

Клаве показалось, что у неё сейчас сердце остановится. Даже голова закружилась.

Слышно было, как молодой возится с фонарём.

– Чёрт, не работает, товарищ старшина.

– Валенок! Сколько раз тебе говорил – проверяй фонарь перед выходом!

– Я проверял, он работал.

– Проверял он… – проворчал старшина. – Ладно, пошли, наверное, она в квартиру зашла.

– А что на улице в три ночи делала?

– Ну мало ли почему не спится девчонке. Пошли, нам ещё три квартала обойти нужно.

Звук шагов, входная дверь снова скрипнула, стало тихо.

Клава почувствовала, что вся дрожит и зубы стучат, как на морозе, хотя в подъезде жарко и душно. Ещё поняла, что трусики мокрые. Описалась от страха.

Наверху зашумели. По лестнице тяжело спускались несколько человек. Клава выскочила на площадку. Первым идёт Павел, несёт фанерный чемодан с металлическими уголками. За ним Барабан, кряхтя, тащит дорожную сумку и тяжёлый тюк. Замыкает Скрипка с тюком через плечо. Все мрачные, хотя дело явно удалось.

– Паша, почему так долго? – Клава бросилась вперёд.

– Потому! Всё тихо?

– Да, патруль был, но прошёл.

– В какую сторону?

– Я не видела, я под лестницей спряталась.

Павел сплюнул.

– Раззява!

– Паша, я испугалась очень! Они в подъезд за мной зашли, я спряталась. А вдруг вы бы вышли?

– Ладно, потопали.