Вот этим и будет заниматься Эльза, только не в моём поместье, а здесь в Екатеринославе. Она начнет официально шить одежду по французским лекалам, и не только по ним, а также по некоторым тем образцам, которые я вспомнил из будущего, и что здесь и сейчас пока ещё в моду окончательно не вошло.

К примеру, даже не знаю, как это должно называться, но скоро должна прийти мода, когда на женскую попу стягивается часть материи, часто в виде замысловатых складок. Это все выглядит так будто одна из привлекательнейших частей женского тела визуально оттопырена. Это ещё в моду не вошло. Вместе с тем, из последней партии, условно из самого Парижа, несколько платьев были именно таковыми, почему я и вспомнил о подобном наряде, который неоднократно видел в исторических фильмах о второй половине девятнадцатого века. Экранизации той же Анны Корениной.

Да, когда мы начнём шить в Екатеринославе, то придется делать это официально, потому прикрыться полностью французскими брендами, которые уже становятся знаменитыми, например, La franse или La Pari, не получится. Вместе с тем, забывать о них нельзя.

Условно, я предполагал сделать какой-нибудь документ, в котором будет прописано о том, что некий господин Д’Артаньян из Парижа дарует право изготовлять весь модельный ряд одежды его дизайна. Сделать это будет несложно. Тем более, что и Д’Артаньяна того не существует, и этих брендов во Франции также нет. И некому будет нам предъявить хоть какие-то патентные права или обвинить в плагиате чужих брендов.

Учитывая политическую обстановку во Франции сейчас и ту, что будет в ближайшие шесть-семь лет, некому нам указывать на будь какие несоответствия. Так что продолжим жить, вроде бы как по франшизе.

Сами создали марки одежды, сами же у «себя» и купили лицензию на производство. Но позиционироваться это предприятие будет таким образом, что все лекала, раскрой, который только-только собираются принимать в Париже, будут приходить на наше предприятие хоть контрабандой, хоть и без оной. Поэтому может получаться таким образом, что в Екатеринославе, на самом деле, модель будет представлена, раньше, чем в Париже.

Вот я и предлагал купеческой чете Тяпкиных стать нашими главными продавцами. Ранее наши отношения касались продажи одежды французского производства. Я же буду предлагать ту же французскую одежду, но русского производства. Ну, и вкупе с этим чемоданы.

– Очаровательная мадам Тяпкина, я слышал, что ваш супруг в отъезде, что он отправился по вашим купеческим делам в Киев. Но, по его приезду прошу вас передать ещё вот этот проект, – я передал папку с документами Олимпии Степановне.

– Все непременно передам, господин Шабарин, – сказала Тяпкина, приятно мне улыбаясь.

Или даже кокетничая? Но это она зря. Со своими бы женщинами разобраться!

Суть проекта, который я предлагал, касался открытия большого торгово-развлекательного центра.

Я не знаю, когда в России открылся знаменитый Елисеевский магазин. Вроде бы именно он стал первым, условно говоря, супермаркетом в Российской империи. Но я планировал построить и открыть огромный магазин в Екатеринославе уже в ближайшее время.

Вот купчихе Тяпкиной, точнее ее супругу, и передавались проекты трёхэтажного здания, в котором должен был быть расположен магазин, а также проект примыкающих к этому супермаркету торговых рядов. По моей задумке, должна была использоваться система, которая распространена в будущем. К примеру, здесь должны находиться магазины видных купцов, своего рода «бутики» модной одежды, аксессуаров, магазин чемоданов, оружейный магазин, отдельный магазин сладостей. Кроме того, будет тут и фут-зона, на французский манер, можно открыть бистро.

Я не вижу никаких противоречий в том, чтобы опыт, который был апробирован и доведён до совершенства в будущем, не был использован и сейчас. Люди во все времена одинаковы: они хотят вкусно есть, красиво одеваться и, пусть нынешнее время не столь скоротечно, как это будет в будущем, но и сейчас есть люди, которые дорожат своим временем и предпочтут покупать все в одном месте, а не искать различные товары во множестве локаций.

Кроме того, это игра и на психологию человека. Никогда не забуду, как купил в магазине в самом начале девяностых годов какой-то йогурт, с красочной наклейкой и с иностранными надписями. Он был с плесенью, отнюдь не благородной. Но я не отдавал такой ранее неизвестный мне продукт обратно в магазин, да и продавщица бы обматерила за подобное, тогда продавщицы были огонь-бабами. Я съел это, так как хотелось сильно попробовать неизвестное. А еще, когда открылся первый супермаркет в том городе, где я проживал, то не что-то купить в нем было сложно. Столпотворение в магазине, было таковым, что плечами и задницами люди терлись.

На это и расчет. Да, это будет дорого, но подобный торгово-развлекательный комплекс в скором времени станет монополистом всех торговых отношений не только в Екатеринославе и его округе, но, я уверен, что сюда будут приезжать даже из Киева, Харькова и других городов.

Разве выбор не очевиден? Когда люди станут решать, ехать напрямую из Харькова в Севастополь или всё же заехать в Екатеринослав, чтобы здесь развлечься и купить все товары, которые будет сложно купить даже в Одессе? Конечно, в таком случае поток путешественников, которые будут посещать губернский город только увеличится. Это дополнительные доходы для губернии, возможности для людей.

Не только покупатель может провоцировать рост торговых отношений, но и правильная система торговли, привлекательная для многих, способна привлекать гостей. А ещё я думаю над тем, чтобы ближайших городах, в Киеве, Одессе, Харькове, везде были установлены рекламные щиты, зазывающие потенциальных покупателей посетить Екатеринослав.

– Что скажете о чемоданах? – спросил я, когда купчиха чуть ли не на зуб попробовала вещь.

– Мне по душе сие, а как скажется на коммерции, так то только Богу известно, – отвечала Тяпкина.

– Я правильно понял, что вы готовы такое продавать? – уточнил я.

– Всего два? – Тяпкина пожала плечами. – Пусть стоят. А цену какую думали положить?

– Тридцать рублей, – не сомневаясь, сказал я.

– Побойтесь Бога! – всплеснула руками купчиха.

– Тридцать рублей, Олимпия Степановна. Вещь сия только для людей состоятельных. Ни у кого такого нет, только во Франции у министров, – слукавил я.

Как мне кажется, что и во Франции нет еще чемоданов.

– Ну, тридцать, так тридцать… Поставлю тридцать шесть, – поджав губки, размышляла Тяпкина.

– И прибудет госпожа Шварцберг, она от меня. Примите у нее еще чемоданы и платья! – поспешил добавить я, предполагая, что могу быть настолько занят, что мне будет не до Тяпкиной и торговли.

– Госпожа Тяпкина, а могу ли я выйти у вас через другой ход? – с максимально обворожительной улыбкой, на которую я был только способен, спрашивал я.

– Безусловно, сударь, – ответила купчиха и подозвала рыжего переростка.

Это был тот самый Михаил, который при первой нашей встрече с Олимпией Тяпкиной смотрел на меня, перекидывая топор с одной руки в другую. Сейчас рыжий не был настроен против меня столь агрессивно.

Мне нужно было вновь замести следы и сбежать от филеров, которые отыскали-таки меня и сейчас крутились у выхода из лавки.

– А вы поможете чем-нибудь Якову Андреевичу? Его в городе любят., а в вас в городе верят, так как до того никто не мог справиться с Кулагиным, – когда я уже выходил, ошарашила меня вопросами Олимпия Степановна.

Недооценил я людскую смекалку, догадливость и изворотливость в поиске информации, знают они о том, что происходит и творится в их губернии.

– Я занимаюсь этим, – сухо ответил я, не добавляя о том, что не только над Фабром занесён меч, но и надо мной.

– И как нам коммерцией тогда заниматься? – всплеснула руками Тяпкина.

– Весело и к вящей выгоде всех сторон, – сказал я и раскланялся.

Выйдя из магазинчика модной одежды, где уже даже списки составляются на очередность приобретения платьев и аксессуаров известнейших французских брендов La Franse и La Pari, я направлялся на конспиративную встречу.

Нельзя же просто так взять и без сопротивления покориться Третьему Отделению, вообще кому-нибудь покориться. Нужно хотя бы что-то постараться сделать. А, чтобы выбраться из глубокой ямы, необходимо будет подставить своё плечо, чтобы из этой ямы выбрался Фабр. Это уже очевидно, что мы с ним идём в одной связке. Он может меня сдать, и тогда я окончательно потеряю шансы хоть на какое-то сопротивление и будущее. Но могу сдать его и я, и он об этом прекрасно знает, и тогда уж точно наше общее с ним политическое и финансовое будущее не состоится.

После того, как мне опрометчиво дали прочитать новые признания Лавра Петровича Зарипова, я стал составлять план своей защиты. Превратить в театр абсурда и это судебное заседание? Вероятно, вот только в одну и ту же реку дважды войти нельзя. Да и сложно было бы сделать нечто подобное тому заседанию, когда Молчанов не слазил с горшка, а все обвинения превращались в фарс. Много приготовлений потребует. Сейчас я такими возможностями не обладаю.

Как же это неправильно, даже смешно, когда я, скрываясь от преследователей, спешу на тайную встречу с главой полицейского управления Екатеринославской губернии.

Глава 3

На второй день моего сидения в доме бывшего вице-губернатора Кулагина я искал встречи с Андреем Яковлевичем Фабром. Однако дом губернатора Екатеринославской губернии охранялся жандармами пуще того, где временно проживал я. Фабра буквально изолировали от внешнего мира.

Третье Отделение шло ва-банк, ведь я, даже под нажимом, не выдавал никакой информации, тем более бумаг. А без доказательств всё, что тут творится – это сущий беспредел, самовольство, которое жандармам, особенно после их ослабления от ухода Бенкендорфа, не простят.

У жандармов просто нет полномочий на то, чтобы отстранять губернатора с поста без каких-либо доказательств его преступной деятельности. Даже не знаю, что должно было произойти, если не доказано казнокрадство. Языческие жертвоприношения в губернии, или, может, Фабр пил кровь младенца?

Может быть, тогда и могли бы отстранить его вполне официально. Но игра идет явно грязная, уверен, уже назначены «козлы отпущения», на которых провал и будет повешен.

А мой выбор сделан: я не буду топить Фабра. Мне бы еще заручиться поддержкой того, кто стоял за нынешним губернатором. Кто там? Воронцов? Почему он не действует, неужели слил именитый князь своего ставленника и всю губернию? Весьма возможно.

Того и гляди, а угрозы в мой адрес начнут сбываться. Что там? Собираются осудить меня за убийство Кулагина? Если быстро это сделать и без промедления отправить по этапу, то и спишут меня, как незначительное недоразумение.

Однако суд, если и состоится, должен вызвать бурю негодования у общественности, и уж я постараюсь сделать так, чтобы моим доброжелателям было больно.

Вот бы ещё знать, какой эффект случился после опубликования моей статьи! Я сумел-таки, не без помощи Хвастовского, запустить в Екатеринославских ведомостях целую пиар-компанию по созданию образа губернатора Екатеринославской губернии.

В будущем появится отдельная профессия пиарщиков, и весьма высокооплачиваемая. Без них не может обходиться ни одна значимая избирательная кампания. Да и после выборов у многих высокопоставленных чиновников остаются спичрайтеры, стилисты, пресс-атташе и прочие. В рамках программы «Время героев» в прошлой жизни я прослушал курс пиара в политике. Так что имел некоторое понятие, что именно нужно написать, когда стоит задача создать положительный образ чиновника