Когда плёнка чуть подсохла, я выбрал нужный кадр. Контрастность была отличная, Зернистость была на высоте. Вставил в фотоувеличитель, выставил масштаб.

Казанов стоял всё так же тихо, будто опасался, что его догадки станут реальностью.

Положил бумагу на столик фотоувеличителя, щелкнул лампой фотоувеличителя, отсчитал несколько секунд экспозиции. Выключил фотоувеличитель и в красном свете стал обмакивать фотобумагу в ванночке с проявителем. На снимке медленно начали выплывать очертания. Главное не передержать. Я дождался когда очертания станут реалистичными и чёткими, быстро вынул пинцетом фотокарточку. Промыл в ванночке с водой и опустил в ванночку с фиксажем. Осталось подождать, а затем промыть и высушить на глянцевателе.

– Готово, – сказал я не оборачиваясь.

Казанов подошёл почти вплотную, взглянул… и застыл. Лицо у него не просто изменилось, оно стало другим.

– С-сука…

Глава 4

Столь красноречивого комментария от представителя Комитета я не ожидал.

– Вообще-то, на фотографии – мужики, – заметил я с иронией не сдержавшись.

– На фотографии – сволочи, товарищ Карелин, – спокойно, но с нажимом ответил Виталий Иванович.

Он на мгновение прикусил губу, будто прятал раздражение.

– Такие, что вы бы их без лишних слов пристрелил при встрече? – спросил я.

– Возможно. Если бы они не были носителями нужных нам сведений.

Виталий протянул снимок мне.

– Никого не узнаёте?

На фото было уличное кафе под большим навесом. В глаза бросилась табличка с большими буквами на арабском и французском языках: Rue Hamra.

Я припомнил, что ехал по этой улице… точно! От неё пара кварталов до отеля «Коммодор», который предпочитали западные журналисты.

За столом на пластиковых стульях сидели трое. Один – «прибитый» нами сегодня Радван. Рядом с ним полный араб с круглым лицом, бородатый, в солнцезащитных очках. На столе рядом с ним лежал тёмный берет.

Третьим за столиком был человек лет пятидесяти с седыми волосами и аккуратной бородкой, явно европейской внешности. Он носил светлую рубашку с коротким рукавом. На запястье часы, сигарета между пальцами.

– Узнаю только Радвана, – я вернул снимок Казанову.

Тот не ответил сразу, но глаза сузились, когда он коснулся фотографии рукой.

– Жаль, товарищ Карелин. Берите снимки, и идём на кухню.

Он вышел из ванной, временно оборудованной под фотолабораторию.

Я собрал фотографии и вышел следом.

Над Гирей закончили «колдовать», и он уснул. Казанов позвал всех на кухню, пока я раскладывал фотографии на столе. Как только двое спецов пришли, он начал разговор.

– По первым сводкам от ливанских… товарищей, за похищением стоит группа Имада Радвана. Называются «Свободный Левант», – сказал Казанов.

Виталий Иванович молча ткнул пальцем в лицо Радвана на одной из фотографий.

– Это «дарование» сегодня было огрето фотоаппаратом по башке, – последовал комментарий одного из парней Казанова, который потом быстро посмотрел на меня.

Во взгляде этого бойца было и уважение, и удивление.

– Гиря сказал, что журналист ему череп проломил, – подтвердил боец и протянул мне руку. – Мы не познакомились. Гриф, но можно просто Юра

Я крепко пожал руку Грифу.

Этот боец был более худым, чем все остальные. У него был лоб с глубокими морщинами, голубые глаза и подбородок с небольшой ямочкой.

– Сеня. Можешь так меня и звать. Другой позывной мне никто не придумывал, – поздоровался со мной второй спец.

– А зовут как? – спросил я.

Тут уже Юра улыбнулся, а лежащий на кровати Гиря закашлял.

– Рудольф он. Так что, сам понимаешь, что Олень звучало бы не очень, – посмеялся Кирилл, сощурившись от боли в плече.

– Ха-ха! Если не я, вы бы не узнали, что Рудольф – олень Санта-Клауса.

Казанов прокашлялся, показывая всем видом, что шутки в сторону.

Виталий Иванович покосился на меня с вопросом – мол, добил или просто приложил?

– Хруст был, кровь была. А вот дырку в голове разглядывать не стал, – как есть ответил я.

Казанов перевёл взгляд на снимок с Радваном. Он смотрел несколько секунд, прежде чем продолжить.

– Радван уже мне не так интересен. Судя по столь представительной беседе в кафе, он лишь ударный инструмент. А вот первую скрипку ведёт этот «товарищ», – Казанов постучал пальцем по бородачу в чёрном берете. – Имад Мугния. Прозвище «Гиена». Так что наше предположение подтвердилось.

Вот уж действительно – мир тесен! Казанов только что ткнул пальцем в человека, чьё лицо лет через двадцать будет в папках всех разведок мира. Имад Мугния, насколько я помню, приложил руку и к терактам 11 сентября 2001 года, и к… ещё одному похищению советских граждан в 1985 году в Бейруте. Но сейчас на дворе 1984 год.

Я ещё смотрел на лицо Мугнии, когда голову прорезала боль. Резкая, сверлящая. Будто кто-то начал копаться у меня в голове без наркоза.

– Что-то болит, Алексей? – спросил Юра и настороженно посмотрел на меня.

– Последствия вчерашнего «общения» с Радваном, – сказал я и медленно помассировал виски.

Боль начала стихать, но в голове всё ещё гудело, путая мысли.

– Алексей Владимирович, вы с нами? – спросил Казанов, заметив, как я завис от осознания своих новых воспоминаний.

– Да, Виталий Иванович. Внимательно слушаю.

– Прекрасно. Тогда по делу. Кто такой «Гиена» – все в курсе?

– Правая рука Ясира Арафата, – тихо и, как показалось, разочарованно сказал Сеня.

– Абсолютно в дырочку, – кивнул Казанов. – Гиена – главный соратник нашего старого «друга» и борца за права палестинского народа. С поддержкой Советского Союза, Арафат стал лицом Организации освобождения Палестины и головной болью для Израиля.

Казанов сделал паузу, отошёл от стола и обвёл всех нас взглядом.

– Теперь вопрос, зачем ему понадобился захват в заложники наших ребят именно сейчас?

Вопрос действительно резонный. К 1984 году Советский Союз вложился в Арафата по полной. Москва дала ему оружие, обучение и дипломатическое прикрытие. И вот теперь похищение наших, как ответная благодарность. Чертовски нелогично, но факты говорят сами за себя.

Выбор ответов невелик: либо Арафат потерял контроль над своими, либо кто-то решил сыграть против него чужими руками.

Виталий начал ходить по кухне и морща лоб рассуждать. Он выстраивал какие-то гипотезы, но все домыслы сводились к одному – Арафату незачем «кусать руку» кормящего его Советского Союза.

– Иваныч, так был же радиоперехват, где Мугния и Арафат говорили о заложниках, – напомнил о себе Гиря, который попытался встать, но Юра «Гриф» не дал ему это сделать.

– Был… – кивнул Казанов. – Мугния тогда всё отрицал. Мол, ни сном, ни духом. А ливанцы, наоборот, уверяли, что Радван под его прямым контролем. Теперь и фото это косвенно подтверждает.

– Почему бы тогда не перейти ко… второму варианту? – спросил Сеня.

Казанов на секунду застыл, потом медленно перевёл взгляд на меня. Выходит, всё это время КГБ знал про Мугнию. Разрабатывались какие-то варианты. Ещё бы знать, что значит второй вариант?

– Вы что думаете, Карелин? – Казанов выдернул меня из размышлений.

Сказать ему, что я пока в ах… ошеломлён, в общем? В новом теле меньше двух дней, а уже втянут в шпионские игры, похлеще инцидента с газом «Новичок».

– Радван, похоже, всего лишь исполнитель. Не тот уровень, чтобы всё это затевать. И верой тут не пахнет. Он явно не фанатик, – сказал я.

– Человек, который без денег «нет», а за деньги всегда «да», – хмыкнул Казанов. – Продолжайте.

– Мугния – правая рука Арафата. Не исключено, что метит на его место. И игра с заложниками – это способ подставить Ясира.

– Версия рабочая, – кивнул Виталий. – Что ещё?

– Думаю, ключевой здесь – вот этот тип, европейской наружности, – я указал на седого мужика на снимке.

Виталий приподнял бровь.

– Это американец, хоть и ирландского происхождения. И он, судя по всему, в этом трио из оркестра дирижёр.

Повисла пауза. Казанов почесал затылок, не торопясь называть имя.

– Мэлвин Барнс. ЦРУ. Узкий специалист по смене режимов. Он здесь не просто так. Вопрос не в том, зачем он в Ливане, а кого именно он собирается менять. И на кого.

Получается, что Радван похитил заложников. Мугния его покровитель и фактически организатор. А главный заказчик – ЦРУ в лице Барнса.

Всё будто сходилось. Слишком хорошо сходилось, но что-то явно было не так. Слишком прямолинейно и в лоб для такой игры.

Вот и на лице Казанова застыл вопрос: «зачем?».

– Ладно. У нас есть как минимум двое, с кем можно работать по второму варианту, – сказал Виталий Иванович и вернулся к столу.

Снимки встречи арабов с американцем он отложил в сторону, как зафиксированную улику. Теперь Казанов начал рассматривать другие снимки. Там снова мелькали Радван и Мугния. Но… не только они.

Мой предшественник снял и других людей. На первый взгляд не имеющих к делу никакого отношения. Там были семейная пара с ребёнком, пара подростков на футбольном поле и старушка рядом с мечетью. Ещё на одном отдельном снимке юноша в тёмных очках, выходящий из белого Мерседеса. Недешёвый автомобиль, прямо скажем.

На общем фоне террористов эти люди явно выбивались. Не те лица, что ходят в обнимку с «Гиеной» и его шестёрками. Но я подметил, что тот парнишка в очках был в центре ещё одного кадра, в другой локации. Его лицо, пусть и скрытое за очками, вызвало холодок. Карелин как будто что-то знал о нём.

– Смотрите сюда. Во-первых, – я указал пальцем, – Носит часы на внутренней стороне запястья. Во-вторых, вот здесь на сгибе видно тату.

Виталий внимательно посмотрел. Пояснять, что означают подмеченные нюансы такому спецу было без надобности.

Часы на внутренней стороне запястья носят для того, чтобы стекло не бликовало. Это позволяет не засветить позицию при слежке или в засаде. К тому же так легче смотреть время, если держишь в руках оружие. Такая профессиональная привычка вряд ли будет у случайного человека с улицы.

С татуировкой любопытнее. Рукав на руке парня был чуть задранным. Можно было разглядеть, что изображены полукругом звёзды и подобие горы.

Казанов молча кивнул. Потом резко выдохнул и бросил фото на стол.

– Вижу, – отозвался он хрипло, глядя внимательно на снимок. – Хорошо, Карелин. Очень хорошо.

Виталий достал из внутреннего кармана потёртый чёрный блокнот. Раскрыл и начал делать в нём записи рваным почерком. Быстро, чуть высунув язык от усердия.

– Вы молодец, Карелин, – сказал он, не отрывая взгляда от бумаги. – Работа хорошая. И нашего человека вытащили. Вы помогли нам, а я помогу вам. Нужны идеи для репортажа?

Про репортаж он точно подметил. Я совсем забыл о задании редакции. Надо как-то вникать в работу корреспондента. А то ещё отзовут, и следующим моим заданием будет поездка в деревню Тютино, совхоз «Светлый путь». Цель – разобраться в причинах повышенного удоя коров и пониженной яйценоскости кур.

Здесь же работа заграницей, что в СССР очень престижно.

– Идей тут много. Можно поснимать в кварталах на «зелёной линии». Но… – тут я замолчал и вспомнил, куда хотел съездить Карелин. – Мне надо на границу с Израилем. Показать палестинские лагеря беженцев в Южном Ливане. Попробовать попасть в лагеря Сабра и Шатила.

Казанов ничего не ответил и, сделав запись в блокнот, он оторвал листок и протянул мне.

– Вот ваш новый материал, – начал объяснять он. – Через два дня в Латакию выходит корабль с нашими гражданами на борту. Начинается эвакуация.

– Война? – спросил я прямо.

– Есть поползновения со стороны Израиля, – не стал увиливать Казанов. – Слишком много сигналов. Вывозят семьи дипломатов, инженеров, технических специалистов. И ещё наших… друзей.

– Друзей? – уточнил я.

– Тех, кому оставаться здесь опасно.