Мэрик и Гедеон обменялись обречёнными взглядами, но понимая бессмысленность дальнейшего вранья, кивнули в разнобой.

– Я не был настроен нянчиться с девочкой, но малышка напомнила мне о дочери, которую я потерял много лет назад. В отличие от меня, жена не пережила горя и ушла за ней следом, а я… стал тем, кем стал, – объяснил причину своего поступка настоятель. – Ты был прав, Гедеон. Я очерствел и перестал был человеком. Несмотря на твою работу, – размазал недовольство Хорн Дель Ирв, намекнув на воровские делишки Гедеона, – ты не потерял сердца. Ты поступил смело, когда раскрыл бесчинства, творящиеся здесь, а я был слеп. Но я умею признавать свои ошибки, поэтому помогу вам. Только нужно ей об этом сказать как-то деликатно, иначе… – запнулся, явно подыскивая слова. – Она до сих пор не может простить того, что её бросили. А если учесть начало переходного возраста…

– Дети хотят иметь родителей, – Гедеон это знал не понаслышке. – Захочет выговориться – мы ей дадим такой шанс. Вот только, лучше сразу ей не говорить, что я её отец, – вошёл в роль отца, а настоятель его не перебил, позволяя маленькую ложь. – Мы это сделаем, но чуть позже. Она всё поймёт и простит!

– Хорошо… – судя по тону, настоятель сомневался во всём: и в решении вернуть девочку, и в правдивости рассказа Гедеона, но почему-то был готов уступить груз, который тянул столько лет.

ГЛАВА 5

– Признаться, я много раз хотел избавиться от неё, – открыл очередную тайну настоятель, уже шагая по длинному коридору замка с открытой верандой во внутренний двор пансионата, – ведь у нас нет условий для её воспитания и проживания. В пансионате только мальчики! – напомнил, хотя никто об этом и не забывал. – А потом кое-что придумал, и пока никто не раскрыл правды. Но, если честно, я рад, что вы появились, потому что скоро скрывать Рому будет крайне сложно…

– Рома?  – сбился с шага Гедеон, и остальным тоже пришлось остановиться. – Вы назвали девочку РОМА?

– Почему нет? – моргнул непонимающе настоятель. – Очень удобное и красивое имя… И не надо задумываться, как склонять.

– А что вы имели в виду, когда сказали, что Рому будет сложно скрывать? – напомнил о более важном в разговоре Мэрик. – Она сильно выделяется… женственностью? – предположил первое очевидное, и немного сумбурным жестом показал округлости в области бёдер.

– Не совсем, хотя это тоже не за горами, – настоятель кивнул, предлагая продолжить ход,– всё же Роме уже тринадцать, и формы скоро начнут выделяться и физиологию никто не отменял. Я о другом. Она – особенная… – Хорн Дель Ирв даже понизил голос, не желая, чтобы ненароком лишние уши услышали об этом.

Гедеон и Мэрик обменялись напряжёнными взглядами, что не ускользнуло от настоятеля:

– Но, думаю, вы и об этом знаете, – ни взглядом не упрекнул никого из мужчин.

– Понятия не имеем, о чём вы, – пробурчал Гедеон. – Но, в свою очередь, надеюсь, вы об этом никому? – так, уточнить на всякий стоило.

– Если Рома жива, и всё ещё здесь, как мне кажется, это главное доказательство, что её тайна ещё не раскрыта, – разложил по полочкам настоятель. – Только сдерживать пробуждающуюся силу Роме будет всё сложней.

– РОМА, – привыкая к имени, пробурчал под нос Гедеон, словно пробовал его на вкус.

– Рома, – кивнул Верховный, удивив мягкостью звучания. – Думаю, вы согласитесь, что такое имя ей подходит, как нельзя кстати, – почему-то сожалеюще добавил настоятель. – И вот это уже, скорее всего, моя вина.

Мэрик и Гедеон вновь обменялись непонимающими взглядами.

– У них сейчас должно быть свободное время. Многие ребята играют во дворе. Но есть и другие – они читают, рисуют, занимаются творчеством, искусством…

– У Ромы, наверное, тяга к прекрасному, как у её матери, – предположил Гедеон, вспоминая нежную и хрупкую Катарину, которая, вероятно, ничего тяжелее иголки в руках не держала.

– Я бы не назвал то, к чему у неё тяга – прекрасным… – прозвучало недобро интригующе, а настоятель почему-то помрачнел, будучи вынуждено заткнутым. На улице раздавались бойкие крики ребят. Подначивающие и провокационные:

– Давай, надери ему зад! Бей! Чё как девка! Да! Добивай… – разноголосье сопровождалось рычанием и ухами. – Мочи гада! Вот так! – кровожадно скандировала толпа.

С лица верховного сошла краска, он, как и Мэрик с Гедеоном, аж прилип к балкону второго этажа, хотя уже почти дошли до лестнице, по которой можно было спустить.

Во дворе, на площадке внутри живого круга из ребят, полным ходом бушевала драка. Не жалея друг друга, словно на хорохорившиеся воробьи, толкались два паренька не старше пятнадцати лет. Они отчаянно махали руками, стараясь побольнее попасть по противнику, но не чурались и царапаться, и тягаться за одежду. Как бы это не казалось нелепым, оба выглядели изрядно потрепанными: в царапинах, в ссадинах, грязные, чумазые, взъерошенные, в порванной одежде.

У одного, более тощего, мальца была разбита губа и тонкой струйкой текла кровь, у другого –  уже заплывал глаз.

– Опять двадцать пять, – в сердцах простонал настоятель. – А вот и Рома!

Гедеон и Мэрик с бОльшим недоумением уставились на толпу, пытаясь понять о ком речь. И в тот самый момент, когда более крупный рыжеватый парнишка с затекшим глазом, пошёл массой на щуплого, долговязого и темноволосого, – схватил за грудки и удачно провёл приём, заваливая подсечкой соперника на землю, – случилось что-то малопонятное. По всем законам физики и гравитации, худосочный парнишка должен был рухнуть на землю, но вместо этого выскользнул из рук рыжеволосого, словно был не из плоти и крови, а самим воздухом, даже слегка потеряв очертания. Соперник, естественно, не ощутив опоры, как был, ухнул прямо лицом в грязь, а темноволосый, уже в следующий миг оказался на нём, вдавив того в землю, ещё и руку ему заломив до такого хруста, что он прозвучал поверх голосов ребят.

– РОМА!!! – гаркнул настоятель на всю округу, да так, что даже стены пансионата вздрогнули. – Лукка!!! А ну прекратить! – толпа ребят, услышав глас Верховного, с визгом и криками бросилась врассыпную, – кто куда, лишь бы не попасть настоятелю в руки, и побыстрее смотаться с его глаз. Несколько секунд спустя во дворе не было никого, кроме незадачливой пары драчунов.

Темноволосый продолжал удерживать поскуливающего рыжего, ожесточённо скаля зубы, словно не человек, а какой-то одичавший волчонок.

– Рома, Лукка, кому сказано, прекратить! – строго повторил настоятель и поспешил разнимать пацанов.

Гедеон слегка затушевался, когда темноволосый мальчишка глянул на него исподлобья. Большие глаза, наполненные злобой и недоверием. И взгляд был прямо в душу…

По позвоночнику опять скатилась капля пота, неприятная дрожь пробежалась по рукам, сердце ёкнуло в сомнении: нечто нечеловеческое было в парне. Такое мощное, необузданное, что хотелось склонить голову, признавая его силу.

Гедеон еле сдержался, чтобы не отступить, но вовремя вспомнил, что зверю нельзя показывать страх.

– Это он всё начал, – хныча, пожаловался на темноволосого рыжеватый, прижимая к груди травмированную руку и шмыгая носом. – Я не виноват! – захлёбывался оправданиями парень. – Он всё время ко мне лезет! И жульничает! Вы разве не видели? Я его повалил, но… Что с ним не так?

– Ты гад и трепло! – зло процедил темноволосый. – Ничтожная тварь! – сделал выпад к Лукке: ощерился по-звериному, явно намереваясь продолжить драку.

Парень в ужасе отшатнулся, едва не упав, когда запнулся за ногу настоятеля. Но в последний миг Верховный успел поймать мальца за шкварник. Рывком вернул на место. И тот сразу же спрятался за спину настоятеля.

– Трус малодушный… – плевался ругательствами «зверёныш».

Хорн Дель Ирв успел остановить Рому, ладонью в грудь, не позволяя приблизиться ко второму:

– Хватит уже! Я с этим разберусь! – грозно пообещал и, убедившись, что Рома не бросается на соперника, повернулся к Лукке:

– Быстро ступай в лазарет! Останешься там до моего прихода, и не дай бог окажется, что ты развлекался во дворе, а домашняя работа у тебя не выполнена! – подтолкнул парня прочь.

Мальчишка что-то пробурчал, но послушно побежал по лестнице наверх.

– Рома, почему ты не можешь быть как другие? – отчитал Верховный настоятель темноволосого, только они остались внизу одни.

Парень не опускал голову, не винился взглядом, и, уж тем более, не рыдал и даже не оправдывался. Стоял, поджав разбитые, окровавленные губы и сверкал гневно глазами, всем видом сигнализируя: не дождётесь! не раскаюсь!

– Рома! – вторил имя настоятель, будто ждал, что это сработает, и парень заговорит. Хорн Дель Ира тяжко вздохнул-выдохнул: – Ты становишься слишком неуправляемым. Ты же понимаешь, чем это может закончиться. Тебе нужно вести себя тише, а не ввязываться в драки. Эх, – встряхнул печально головой. – У меня к тебе важное дело, а ты… – по-отцовски сердито добавил, вроде как собираясь по-мужски отругать любимое чадо, но видя его… не находя столь гневных слов. – Хорош, ничего не скажешь… Ступай, приведи себя в порядок! – кивком головы указал куда-то в сторону первого этажа.

Пацан было шагнул прочь, как настоятель его остановил за плечо. Поймал за подбородок, рассматривая разбитую губу:

– Больно? – а это совсем уж мягко обронил.

– До свадьбы заживёт! – вызывающе нагло хмыкнул Рома и тут же шикнул, облизнув губы.

Хорн Дель Ирв выудил из кармана своего длинного балахона светлый платок и приложил к разбитому рту парня:

– Держи! В лазарет пока нельзя, сам понимаешь…

– Да нормально всё! – не принимая помощи, дёрнулся звереныш. – На мне как на собаке, а вот этому засранцу, Лукке, больше досталось. Пусть помучается…

Верховный на это лишь помотал головой.

– Ты неисправим, – удручённо вздохнул: – Всё, иди…

– Какое чудное воспитание, – пробормотал ошарашено Мэрик, глядя вслед убегающей Роме. – Ничего такой зверёк…

Гедеон тоже был под впечатлением. Он бы и рад возмутиться, мол, не она это, да в душу её взгляд засел. Глубоко проник: точно молнией сердце поразил. Казалось бы, издалека сложно было рассмотреть лицо Ромы, но родинку под правым глазом отчётливо заметил, как и то, что они были невероятными – светло-зелеными, такими ясными, что в бликах солнца ещё и золотом переливались.

Сверх!

Теперь нужно понять, что за существо такое выросло.

– Что ж, – выдохнул Юст, пытаясь найти что-то хорошее в перспективе, – есть над чем работать… – подытожил путаные мысли.

Мэрик и Гедеон задумались каждый о своём, но, однозначно, о предстоящих проблемах, которые на них свалятся по вине этого «милого» зверька.

ГЛАВА 6

Рома не торопилась.

Привела себя в порядок, чуть умылась, разглядывая травмированную губу. Сменила порванное, грязное бельё и одежду, посерчав, что его придётся стирать и штопать, потому что вещей у каждого ребёнка в пансионате было совсем мало.

Она не боялась, что ей кто-то может помешать, в этой части корпуса Рома была одна. А в её крохотной комнатке не было ни одного окошка. Бывший чулан – четыре стены и дверь.

Хорн Дель Ирв ещё несколько лет назад отселил Рому от всех, предоставив отдельную комнату. Для всех причиной было то, что у пацана взрывной характер. И как бы во избежание частых конфликтов с другими ребятами, в качестве наказания, – ведь в одиночку приходилось быть большее количество времени, – он решил, что лучше ей быть одной.

Рому это устраивало.

Нет, нормальная комната, Рома к ней уже привыкла. И не роптала…

Она знала давно, что отличается от других.

Верховный настоятель был с ней отчасти честен. Он объяснил, что она… девочка, а девочке находиться в пансионате для мальчиков очень опасно. И поэтому она старалась следовать его правилам.