– Ничего, это нормально. Научатся по ходу дела, – вздохнул Соколовский. – Сейчас иначе никак – только по ходу дела и приходится опыта набираться. Жаль, конечно, что группа Майданникова не вернулась. Но что теперь горевать, надо дальше воевать. Я тебя вот для чего вызвал. Надо новую группу сегодня ночью вот в этот квадрат послать.

Полковник поманил к себе Котина, и тот аккуратно, стараясь не задеть Глеба, протиснулся к столу. Соколовский показал на карте начертанный им красным карандашом квадратик.

– Это километров с пятьдесят от нас будет, – сразу же определил расстояние Котин.

– Так и есть, – подтвердил Соколовский и мельком глянул на молчаливо стоявшего в стороне Шубина. – Где-то в этом месте, по достоверным сведениям, приземлился наш аэроразведчик. Самолет их сбили, но один из экипажа вроде как успел выпрыгнуть с парашютом.

– Неудачно он выпрыгнул, – посетовал Котин. – Как раз в лапы фрицев.

– В лесу немцы вряд ли есть. Разве что какая-нибудь часть из СС или полицаев, остальных партизаны разогнали.

– Разогнали, да, видно, не всех. Группа Майданникова так с задания и не вернулась. А их ведь именно в этот квадрат и посылали, – возразил Котин.

– Все так, – кивнул полковник и с сожалением вздохнул. Потом, обращаясь к Шубину, пояснил: – Неделю назад мы выслали разведгруппу как раз в этот квадрат. По нашим сведениям, в тех местах воюет с немцами большой отряд партизан, и мы перед наступлением в сторону Бродов хотели наладить с ними связь. Но наши ребята так и не вернулись, а потому связи с отрядом до сих пор, понятное дело, нет. Но я сейчас не о том, – повернулся он к Котину. – Летчика этого нам надо, кровь из носу, найти. Живой он или нет, но при нем обязательно должен быть планшет с документами и пленка с аэрофотосъемками. Самолет был подбит, возвращаясь с важного задания. Они снимали позиции врага в глубоком тылу, и сведения, которые они раздобыли, – весьма важные. Нам без них наступление начинать ну никак нельзя.

– По моим прикидкам, третья линия обороны немцев как раз и должна проходить примерно в этом районе, где приземлился парашютист, – сказал Котин.

– Это – по твоим прикидкам, – нахмурился полковник. – Ты, конечно, разведчик опытный, но всего знать наверняка не можешь. Мне кажется, что так глубоко в лесу у фрицев все-таки нет никаких серьезных частей – партизаны не дадут им там закрепиться. К тому же то место, где видели парашютиста, находится в пятидесяти километрах не по прямой, а в стороне.

Котин промолчал, но Шубин видел, что у лейтенанта было свое на сей счет мнение, просто он не стал спорить с Соколовским.

– Разрешите, товарищ гвардии полковник? – рискнул он вмешаться в разговор.

– Говори, капитан.

– Разрешите мне возглавить отряд разведчиков по поиску летчика.

– Вообще-то, капитан Шубин, у меня на тебя были другие виды, – охрипшим голосом произнес Соколовский, глядя на него, – но, учитывая то, что эта операция имеет большое значение для всей нашей наступательной операции, а также те характеристики, которые тебе давались твоими бывшими командирами… – Тут он замолчал и снова задумался.

Молчал и Шубин. Котин искоса и не скрывая своего интереса, поглядывал на Глеба. Оба они ждали окончательного решения полковника.

В комнатушку заглянул ординарец и, удостоверившись, что все с его командиром в порядке и его, ординарца, услуги тому пока что не требуются, снова исчез.

– Ладно, Шубин, добро. Возглавишь группу. А ты, Котин, подумай, кого включить в нее.

– Сколько человек? – уточнил старший лейтенант и тут же твердо добавил: – Себя я точно включаю.

Полковник хотел было ему возразить, но, посмотрев на решительное выражение лица Котина, махнул рукой и сказал:

– Ладно, включай. Дело того стоит. Если бы не срочность и не важность задания, я был бы против твоей кандидатуры. Мне разбрасываться офицерами разведки, да еще и опытными, было бы грех. Но раз того требует обстановка, то ладно, будь по-твоему. Бери с собой еще десять человек.

– Половину состава! – невольно ахнул Котин.

– Все так. Но – надо. Кровь из носу, нам надо эти документы из-под носа немца раздобыть! Но и это еще не все, – он посмотрел сначала на Котина, а потом на Шубина. – Надо будет вам, ребятки, закончить то, что начал, да не закончил Майданников, раз уж вы все равно в ту сторону выдвигаетесь. Придется вам тот партизанский отряд найти и установить с ним связь. Понятно?

– Так точно, понятно, – ответил и за себя, и за Котина Шубин.

– Ага, вот так, – кивнул головой Соколовский, словно бы ставя точку в своем приказе, который в целом прозвучал больше как просьба, чем как настоящий командирский приказ. – Ступай, Котин, готовьтесь там с бойцами. Капитана я чуть позже отпущу. Нам с ним еще поговорить надо.

Старлей вышел, а Соколовский, вытерев испарину, выступившую у него на лбу, сказал:

– Сейчас, капитан, я тебя в курс дела вводить буду по поводу общей обстановки на нашем участке фронта. Это чтобы ты понял, что попал не на курорт, а в самое что ни есть пекло.

– Печет сейчас на всех направлениях, – заметил Шубин.

– Оно так, – согласился Соколовский. – Но у нас тут, на 1-м и 4-м Украинских фронтах, большой котелок выставлен. А значит, и огонь под этим котелком будет знатным. И варить мы в нем будем немцев одновременно с Белорусской наступательной операцией. Вот и прикинь масштаб.

– Прикинул, – серьезно ответил Глеб и приготовился слушать.

Полковник хотя и коротко, но доходчиво объяснил Шубину суть Львовско-Сандомирской операции, а затем, чуть помолчав, сказал:

– Теперь о том, куда тебе с твоими бойцами придется направиться сегодня. Места в этой части Западной Украины – глухие и темные. И не в смысле местности, а в смысле людей. Раньше эта область была под поляками, как ты и сам, наверное, знаешь. Так вот… – он вдруг замолчал и повернул голову к входу, где мялся Микола Яценюк.

– Чего тебе, Микола?

– Товарыщ гвардии полковник, я тут випадково почувши. Случайно совсим услыхал. Токо не ругайте меня. Я почув, шо вы посылаете капитана шукать летчика и до партизанив. Пустите и мене з ним.

Полковник с минуту смотрел на Яценюка с удивлением, а затем рассмеялся:

– Ну, Микола, ты и наглый! Если бы не был ты моим лучшим радистом и не ценил бы я тебя за другие твои таланты, то мигом бы у меня оказался в помощниках у нашего Гуляева.

– Та шо, Гуляев. Я картоплю чистить справно можу, с двух рокив, можна казать, – ничуть не смутившись, ответил Микола.

Соколовский рассмеялся густым, но коротким смешком и, махнув рукой, сказал:

– Иди, Микола, иди! Не мешай говорить с человеком!

Яценюк вздохнул и, развернувшись, собрался выйти из комнатки, но вдруг остановился и, не поворачиваясь, сказал:

– Я ж хороший радист. Я вам мигом связь с партизанами упорядкую. Это ж моя батькивщина. Я ж тут всяк кущик знаю…

Он вышел, и по его походке и ссутулившейся спине Шубин понял, что Микола обиделся на полковника.

Соколовский никак слова Яценюка комментировать не стал, а только вздохнул, покачал головой и продолжил прерванное приходом старшины объяснение.

– Так вот. Леса тут, в южной Волыни, опасны не болотами, а людьми. Слишком уж много среди нынешних украинцев людей, которые одинаково ненавидят и немцев, и поляков, и евреев, и всякого советского человека. И готовы они грызть горло всем, кто не желает разделять их националистическую идеологию и признавать эти земли Западной Украины свободными от всех остальных народов, кроме как от самих украинцев.

– УПА, – кивнул Шубин. – Я слышал об этой организации.

– УПА, ОУН, бандеровцы – можно называть их как угодно, но суть у них одна – ненависть к советской освободительной армии. И ненависть эта перевешивает даже ненависть к полякам, евреям и немецким оккупантам, вместе взятым. Поэтому в лесах этих, на Волыни, кроме партизан, которые помогают нам освободить эти земли, есть еще и другие «партизаны» – бандформирования… Они только называют себя партизанами, а на самом деле все они просто бандиты. Такие же, какими были в свое время махновцы или антоновцы. Если не сказать, что даже хуже их. – Соколовский нахмурился еще больше и, помолчав, продолжил: – Опасные в этих краях леса, Шубин. Там все стреляют. Все и во всех. Налево пойдешь, или направо, или прямо – запросто можешь быть убитым засевшими в лесу бандитами. А не ими, так эсэсовцами из СС-дивизии «Галичина». И там, в этой дивизии, те же самые бандиты, такие же безжалостные и беспринципные, как и бандеровцы, но только более организованные и управляемые нацистскими лозунгами и нацистскими офицерами. И опасны они не тем даже, что стреляют, а тем, что они в этих лесах как у себя дома – каждый «кущик», как сказал Микола, знают и прячутся за ним. И убивают не в открытом бою, а исподтишка. Понимаешь ты это, капитан?

– Понимаю, – ответил Шубин.

– Ну а раз понимаешь, то вернуться ты с этого задания обязан вместе с летчиком или хотя бы с теми важными документами, которые он раздобыл. Вот тебе мой приказ, и выполнить ты его должен вопреки всем чертям и фашистам, которые наверняка тоже начнут охоту за этими самыми документами. А связь с партизанами, честно тебе скажу, дело второстепенное. Но тоже обязательное к выполнению.

Полковник замолчал и закашлялся – сильно, с надрывом, в груди у него все клокотало. В комнату тут же вошел ординарец и протянул ему кружку:

– Вот, товарищ полковник, выпейте. Это чай с травами. Микола принес. По дороге насобирал и дал мне, чтобы я вас поил. Очень, говорит, помогает.

– Микола, – улыбнулся Соколовский. – Что бы я без этого Миколы делал? Давай свой чай!

Он принял из рук Лелюшина кружку, но пить сразу не стал, а поставил ее на край стола, чуть сдвинув карту в сторону. Ординарец вопросительно посмотрел на командира, но тот вдруг снова закашлялся и только махнул рукой, отпуская его. Потом все же, осторожно и предварительно подув на горячее, отпил из кружки и сморщился:

– Гадкое пойло! Ладно, капитан, иди, собирайся. Все, что нужно, найдешь у Котина, а чего не найдешь, спросишь у капитана Семенихина – он у нас всем хозяйством заведует. И поешь перед дорогой, голодный, наверное, – обратился он к Шубину. – Постой! – остановил он его, когда тот уже собирался выходить. – Лелюшин, где ты там!

Ординарец вошел, и полковник спросил у него:

– А что, Яценюк ушел уже?

– Никак нет, – ответил лейтенант.

– Вот и хорошо. Скажи ему, чтобы проводил капитана к Котину. А по дороге пусть зайдут к Гуляеву. Пусть повар накормит человека.

– Есть, – коротко ответил Лелюшин и вышел.

Шубин опять хотел было последовать за ним, но Соколовский снова его остановил:

– Слушай, капитан, а чего это Микола к тебе так неровно дышит? Я это сразу заметил. Смотрит на тебя, как красна девица на гарного хлопца. Вы с ним что, знакомы?

– Знакомы, товарищ гвардии полковник, – с чуть заметной улыбкой ответил Глеб. – Мы с ним вместе в 290-м полку 113-й стрелковой дивизии служили, и в сорок втором вместе из окружения выходили.

Соколовский слегка стукнул себя по лбу ладонью и сказал:

– Точно, теперь вспомнил! Так это ты тот самый лейтенант Шубин, который тогда остатки дивизии из окружения вывел? То-то мне фамилия знакомой показалась! Микола мне про тот выход из окружения все уши прожужжал в свое время. Если бы, говорит, не лейтенант Шубин, то не было бы сейчас у вас, товарищ полковник, такого замечательного радиста Миколы Яценюка. – Он помолчал с полминуты, опустив голову и борясь с новым приступом кашля, и сказал:

– Иди, капитан, и скажи Котину, чтобы, как все готовы будете, ко мне завернули.

Шубин вышел из комнатки и нос к носу столкнулся с Яценюком. Микола стоял, опустив голову, угрюмый и молчаливый.

– Пидемо, товарыщ капитан, – сказал он, и повел Шубина к выходу из блиндажа.

Когда они отошли шагов на пять, Миколу окликнул Лелюшин:

– Эй, Яценюк! Как отведешь капитана до Котина, возвращайся обратно. Гвардии полковник с тобой поговорить хочет.