Только в отличие от множества гадалок-приживалок, кои наперебой льстили ей, называя красавицей, богиней и умницей, этот новый господин не сказал ей ни единого доброго слова. Наоборот, он даже надерзил и наговорил кучу совсем уж болезненных и несправедливых вещей о её мизерных шансах быть любимой собственным супругом. Сначала Татьяна Николаевна хотела даже прогнать этого наглеца-консультанта прочь со двора, но его аргументы были слишком уж убедительны, а детали и предположения слишком уж точны, что она решила повременить с отказом ему в аудиенции.

Консультанта звали Григорием. Точно так же, как всем известного «старца». Только отчество у него было иным. Он представился Татьяне Николаевне, как Григорий Александрович Петровский. Это был высокий темноволосый господин, лет тридцати, с бледным лицом и небольшой чёрной бородкой. Он носил круглые очки, за которыми почти не было видно глаз. И лишь иногда казалось, что за этими стекляшками он прячет от собеседника лукавый и чуть насмешливый взгляд. Он был разночинец, похожий своей благообразной внешностью на священнослужителя. Он говорил всегда как-то мудрено, будто и вправду закончил духовную семинарию или университет. Словом, это был хорошо образованный, умный и проницательный человек. Одевался он всегда во всё черное – темную брючную пару с жилетом и темную сорочку. Татьяна Николаевна и её подружки-ворожеи, кои затихали в его присутствии, называли этого господина не иначе как «профессором» или «чернецом». А одна из приживалок, видя Петровского, всегда украдкой крестилась.

На первой же консультации Григорий Александрович попросил Татьяну Николаевну рассказать как можно подробнее о сложностях её супружеской жизни. Та, начав несмело, постепенно открыла ему все тайны, одарив детальным пересказом своих страданий, кои она получила, живя с неверным мужем. «Чернец» требовал быть с ним, как с доктором или духовником на исповеди, и откровеннее рассказывать также о пикантных подробностях интимной жизни Гладышевых. Та, краснея и путаясь, к концу своего рассказа вывалила «чернецу» самые потаённые, а порой и гнусные подробности этой стороны своего брака, сопровождая рассказ причитаниями, слезами и проклятиями, кои по её мнению, был достоин её ветреный муж.

– Скажите, сударыня, – вдруг прервал её консультант. – А каким образом я могу познакомиться с вашим супругом?

– Так нет его дома, – вдохнула Татьяна. – Он иногда неделями не ночует.

– Скверно, скверно, – покачал головой консультант.

В ответ Гладышева протяжно вздохнула и умоляюще посмотрела ему в глаза.

– Так потому и позвала вас, батюшка, на помощь. О вас мои знакомые с большим почтением отзывались, что очень уж вы помогли двум дамам…

В ответ он кивнул и, надев пенсне, ещё пристальнее посмотрел в лицо несчастной Татьяны.

– А фото? У вас есть его фото?

– Да, конечно.

Она вынула из шкатулки маленькую фотокарточку совсем юного Гладышева.

«Чернец», ухватив себя за подбородок, с жадным интересом посмотрел на фото и покачал головой.

– Встаньте, мадам! – вдруг скомандовал он. – Пройдитесь по комнате.

Она, краснея от неожиданности, исполнила его просьбу. Он с унылым видом посмотрел в её сторону, а после зевнул и, откинувшись в кресле, закрыл глаза. Она подумала, что он задремал. Мучительно тянулись минуты, а он так и сидел молча, не открывая глаз и не шевелясь. Наконец ей наскучила эта тягостная тишина, и она осмелилась подать голос:

– Так что же, батюшка, вы поможете мне? Каковы же мои шансы?

– Никаких, – вдруг выпалил он.

– Как же-с? – обомлела она. – Да, почему же? Я ведь венчанная ему, законная супруга!

– И что с того? Максимум на что вы можете рассчитывать – это на небольшое человеческое сочувствие с его стороны. И то, если вы окончательно не опротивейте ему своими жалкими и унизительными поступками.

– Да, как же?! Что же вы такое говорите? – Татьяне Николаевне сделалось дурно. Казалось, ещё минута, и она грохнется в обморок. – Вы что же, погибели моей желаете?

– Отнюдь. Я, наоборот, желаю вам всей душой счастья. Но призван сюда, дабы не лгать вам, как прочие, а сказать, хоть и горькую, но правду.

– Да, в гробу я видала вашу правду! – вдруг вскрикнула она. – Наверное, вам лучше уйти прочь, сударь.

Она вскочила со стула.

– Уйти прочь я всегда успею, дражайшая Татьяна Николаевна, – спокойным голосом парировал чернец. – Только вот вам после моего ухода уж никогда не обрести ни счастья, ни покоя.

– Что ж, на всё воля божья, только и вы, видимо, не в силах мне помочь!

– Я то? Я как раз в силах! Сядьте! – вновь скомандовал он.

Она, как не странно, послушно села.

– А далее я желал бы ещё более откровенных ответов, что были до сего времени.

Она испуганно кивнула.

– Скажите, не допускаете ли вы мысли о том, что можете быть счастливы совсем с другим мужчиной?

– Как это?

– Ну, скажем, не разумнее ли вам бросить все свои бесплодные слежки и домогательства вашего мужа и отправиться, скажем, на воды? Например, в Баден-Баден или на Лазурный берег? А там, кто знает, возможно, что вы встретите другого мужчину, который искренне полюбит вас, и вы будете с ним счастливы?

– Какой ещё Лазурный берег?! – вскипела Татьяна. – А как же я оставлю Мишеньку? На кого? На всяких профурсеток и кокоток?

– Хм, случай у вас тяжелый, как я посмотрю. И никаких намёков вы не принимаете…

– Зачем же вы делаете мне такие гнусные намёки, ежели мы в церкви венчаны, и никаких иных мужчин я не желаю.

– Ну, что же. Я обязан был спросить вас о возможном адюльтере. И получил вполне себе исчерпывающий ответ. А потому готов приступить к таинству.

Слёзы на глазах Татьяны Николаевны тут же высохли, и она, сглотнув, спросила:

– К таинству? Всё же вы мне поможете?

– Я постараюсь вам помочь посредством психологии. А если этого будет мало, тогда я применю колдовство и магию.

Гладышева испугано покосилась на чернеца. За окнами в эти минуты грянул гром, и начался ливень. Татьяна в ужасе перекрестилась.

– Я забираю вашу фотографию и фото вашего супруга и дома начну делать постепенный магический приворот на любовь.

– Да-да, – эхом отозвалась Татьяна. – Сделайте так, чтобы он меня непременно и сильно полюбил.

– Сильной любви я вам не обещаю. По крайней мере, на первых порах. А потом – всё возможно. Но должен предупредить заранее, что магический приворот в вашем случае не произойдет слишком быстро.

– Вот как?

– Да-с, именно так.

– Что ж, я готова, батюшка, смиренно ждать результата.

– Нет, моя дражайшая госпожа Гладышева, чтобы у нас с вами всё получилось, и моя магия сработала, мне понадобится и ваша помощь.

– Так в чём же она состоит?

– Вы должны полностью измениться.

– Перекрасить волосы? Изменить прическу?

– Это лишнее.

– А что же мне делать? Нанять французскую модистку?

– И это нам не понадобится.

– О, господи… Чего же ещё?

– Вы должны полностью, кардинально, совершенным образом поменять ваше поведение.

– Это как же?

– Вы всегда следили за мужем?

– Да, а как же иначе, если он лжёт и изменяет?

– Так вот теперь вы должны полностью оставить всякую слежку за ним. И вообще на время оставить свой интерес к нему.

– А как это? – расстроено проговорила она. – Тогда я ничего не буду о нём знать, с кем он и что делает.

– А вот и прекрасно. Мало того, вы непременно должны себе внушить то обстоятельство, будто ваш супруг и его личная жизнь вовсе не представляют для вас ровно никакого интереса.

– Но…

– Внушить себе на время! И чем сильнее вы сможете это сделать, тем быстрее мы добьемся результата.

А после он изрёк фразу, которую она многажды вспоминала позднее, пытаясь понять глубже её смысл.

– Чтобы что-то обрести, мы должны дать сему полную свободу. Отпусти – тогда получишь назад.

– Но ведь птичку из клетки отпустишь, так она назад-то не воротится.

– Иногда и птичка возвращается к хозяину, главное – умело прикормить.

– Вон оно что, – в глазах Татьяны Николаевны загорелся лёгкий огонёк прозрения.

– На первых порах я буду вас консультировать даже в мелочах, как себя вести. Для начала, как я уже сказал, отпустите невидимые вожжи и позвольте ему делать всё, что он только пожелает. Не следите за ним. Не интересуетесь его делами. Всем своим видом выражайте крайнее безразличие к любым его поступкам. Охладейте! Теперь ваше ежедневное кредо – это полное равнодушие и полное благодушие. Ведите себя с ним так, словно это ваш ветреный брат или же дальний родственник, до которого вам нет никакого дела. Не вникайте в его измены. Не ревнуйте. Дайте ему полную свободу.

– И всё?

– Нет, не всё. Помимо этого вы должны найти себе интересное занятие.

– Какое ещё занятие? – неприятно поразилась Татьяна Николаевна.

– А это вам, сударыня, выбирать, какое. Что вас по-настоящему сможет увлечь.

– Как это?

– Ну, например, я знал одну даму, так она была завзятой театралкой, другая любила скачки, третья почитала поэзию и поэтов. Четвертая увлеклась танцами. А пятая оперной музыкой.

– Я вязать иногда люблю…

– О нет, сей досуг нам не подходит.

– Это почему?

– Да, потому что увлечение ваше должно быть сопряжено с новыми знакомствами, общением вне дома, выездами на пленэры, совместными походами с такими же как вы, любителями, выбранного вами увлечения.

– Но я так сразу и не могу ничего толкового придумать, – Татьяна Николаевна даже присела и нахмурила в озабоченности лоб.

– А вы, голубушка, думайте. Время пока у нас есть.

В ответ она обескуражено пожала плечами.

– А можете воспользоваться опытом моих прежних клиенток.

– Да, будьте великодушны, поделитесь же этим опытом.

– Многие дамы так же, как вы, решительно не знали, чем им можно всерьёз заняться. И тогда я им порекомендовал испробовать каждое увлечение по очереди. Пусть сначала это будет, скажем, театр. Потом танцы, потом поэзия. Словом – у вас широкий простор для выбора.

– Вы сказали театр. Но ведь туда все ходят с мужьями.

– Да-с. Но вам нельзя туда идти с мужем.

– А как тогда?

– Вспоминаем о том, что вы должны на время забыть о его существовании.

– Совсем?

– Ну, не то, чтобы совсем. Но постараться это сделать по максимуму. Вам позволительно лишь давать распоряжения кухарке, чтобы она не забывала его кормить. А до всего прочего у вас просто не должно быть ни малейшего интереса. Ваш супруг должен с удивлением заметить, что вы к нему охладели, и он вам совсем безразличен. О том, чем же вы, наконец, окончательно займётесь, сообщите мне дополнительно. Причём, вы совсем не ограничены во времени. Все ваши новые увлечения – это вопрос не трёх дней. Нет. Вы должны со всей душевной силой погрузиться в каждое из них, чтобы сердцем выбрать именно то занятие, которое вам более по вкусу. Кстати, забыл сказать, что одна дама, испробовав многие занятия, впоследствии посвятила себя работе в обществе «Красного креста». Она помогала инвалидам войны. Другая же пошла ещё на большие крайности и посвятила себя богослужению, приняв монашеский постриг.

– О, боже! – Татьяна всплеснула руками. – Но мне ещё рано идти в монашки…

– Это я сказал о крайностях. У вас же могут быть более веселые и затейные интересы. Вот вы спросили меня о том, с кем вам идти в театр? Ходите туда хоть с родственницами, хоть с подругами, да с кем угодно, только отстаньте полностью от мужа. Он должен даже заскучать от того, что вас постоянно нет рядом. Он должен видеть, что вас никогда не бывает дома. Он начнет по вам скучать. Возможно, думать о том, что вы кем-то увлечены. Ревновать, пожалуй. А там рукой подать до нежных чувств.

– Так-так, – понимающе закивала головой Гладышева. – Теперь я постигаю ваш умысел.

– Ну, наконец-то!

– Хорошо, а когда же вы приступите к самой магии? То есть к привороту?